Волчья ягодка - Диана Дурман
Кто же знал, что Марика не растеряется и соблазнит ни абы кого, а чистокровного эльфа заглянувшего к нам в город. Она так вздыхала о том: какой бы красивый ребёнок у них получился, но ушлый остроухий любезно отказался от предложения заделать подруге ребёночка. И тут в дело вступила парочка моих зелий, после которых на свет появилась Эльфини.
От отца ей достался платиновый оттенок волос, чуть заострённые ушки и кожа подобная мрамору, а в остальном девочка пошла в мать. В итоге у эльфа с ведьмой получился ужасно милый “одуванчик” с глазами цвета плодов боярышника – прелесть, а не ребёнок. Эльф, кстати, так и не узнав о коварстве ведьм, отправился дальше по своим делам.
Продолжить разговор с Марикой не дал топот в коридоре. Зная обитателей этого дома, подруга лишь хмыкнула и с удобством устроилась на высоком стуле, готовясь наслаждаться представлением. Я же попросила Гекату дать мне как можно больше сил – всё же членов своей семьи проклинать не этично.
Дверь скрипнула и в проёме показалась русая голова Стеллы. Курносая мордашка с серыми глазами выражала всё недовольство, на которое была способна
– Ма-а-ам, – протянула старшая дочь и поспешила пожаловаться, – Селена опять взяла моё платье!
Едва жалоба слетела с аккуратных губ, Стелла, явно с чужой подачи, ввалилась в лабораторию. Створка распахнулась и на пороге показалась Селена. Она поправила пепельную косу на плече и совершенно безмятежно заявила:
– Просто оно идёт мне больше. К тому же, ты забрала у меня то, фисташковое с колосками по подолу.
Я тяжело вздохнула. Мне частенько казалось, что дочери-двойняшки переняли от своих отцов не только характерные черты внешности, но и их соперничество, что вносило в нашу жизнь постоянные склоки, истерики и не менее фееричные примирения. Совсем недавно, лохматые после драки Стелла и Селена, сидели на полу в обнимку пока рыдая, спорили, кто кого любит сильнее.
– Девочки, – устало начала я, – эту проблему можно решить очень просто. Давайте мы будем заказывать вам одинаковые платья, и тогда смысл что-то у кого-то отбирать отпадёт.
Такое идеальное решение в который раз натолкнулось на непробиваемые аргументы.
– Что? – одинаково возмутились дочери. – Я на неё не хочу быть похожа!
Слаженный ответ моих дочерей развеселил Марику, но не смутил девочек. Зато моему терпению подходил конец.
– Так, – хлопнула по столу я. Ладонь нечаянно задела мензурку с вытяжкой из плодов гоя, имевших очень специфический запах, которая с радостью подпрыгнула и осела на Марике. Веселье подруги поубавилось. Я же вновь посмотрела на притихших дочерей и заявила: – Ещё хоть одна жалоба и ни одна из вас не пойдёт на праздник Радужных Медуз. Пока все будут любоваться их торжественным появлением у берега, вы будете сидеть дома и вышивать!
Всё недовольство тут же испарилось. Провести летний праздник в компании иголки, ниток и самой сложной схемы, которую я найду, для дочерей было самой ужасной из угроз. Ещё бы. Две юные волчицы как раз в том возрасте, когда на уме только танцы и шепотки о понравившихся мальчиках.
– Мы больше не будем, – пискнули дочери, скрываясь как можно дальше от моих глаз метающих молнии.
– Я тоже, наверное, пойду, – вздохнула Марика, разглядывая зеленые пятна на закатанных рукавах рубашки – сегодня было довольно жарко. – И насчёт твоего сына и моей дочери...
– Вот как вырастут, – перебила я, – пусть сами решают кто для них лучший из лучших.
– Ладно, поговорим об этом, когда ты успокоишься.
Сказать я уже ничего не успела, но хотя бы запустила в закрытую дверь деревянной ложкой. Она глухо стукнулась и, упав на пол, щедро осыпала его толчеными травами.
Вытерев капельки пота со лба, щёлкнула пальцами, активируя охладительные кристаллы. Наверное, я и ещё через двадцать лет не привыкну к жаркому климату Флорина. Это королевство славилось своими пляжами и зноем, но когда мы приехали в Мирден просто влюбились в него и больше уезжать не захотели. Даже Марика приехав к нам в гости, так впечатлилась путаными улочками вымощенными белым камнем, что тоже решила здесь остаться.
Маме также нравились прогулки под тенью раскидистых деревьев и утренний бриз. Однако она постоянно отказывалась сюда переехать. Хорошо, что хотя бы свой последний год мама всё же провела здесь с нами – здоровье человека оказалось ещё более хрупким, чем я представляла. Но даже так я сделала всё, чтобы ей было легче переносить пришедшие с возрастом болезни.
В тишине лаборатории на меня уже привычно накатила тоска, и словно почувствовав это, дверь опять открылась, впуская на этот раз Дамиана. Он чуть не наступил на ложку, но животная реакция помогла ему этого избежать.
– Милая, давай на сегодня ты отложишь работу, – предложил муж, поднимая мой инструмент с пола. На его загорелом лице светилась ласковая улыбка, когда он глядя на меня оставил ложку на тумбе рядом с дверью. Улыбка Дамиана подобно зелью успокаивала меня, пробуждая такую родную язвительность.
– Милый, – начала в тон ему, – давайте вы не будете меня отвлекать, и я начну завершать работу гораздо быстрее.
Мой покладистый муж спорить не стал. Он просто подошёл, подхватил меня на руки и без разговоров понёс на выход.
– Дамиан! Мне осталось совсем немного, и новое зелье будет готово!
– Хотя бы поужинай с нами, – спокойно попросил муж, целуя меня в висок. – После этого вернёшься и закончишь свой эксперимент.
– Как поужинаешь? – удивилась я, вглядываясь в ближайшее окно. Под бархатистый смех Дамиана я с удивлением обнаружила сумерки, опускающиеся на Мирден.
Что-то время пролетело слишком быстро. А ещё постоянные вторжения на мой чердак перетягивали на себя драгоценное время, из-за чего мысль о лаборатории, как можно дальше от дома, казалась всё более заманчивой.
Заметив, что я перестала вырываться, Дамиан довольно оскалился и сказал:
– Вот и решили.
Подкинув меня вверх, муж вырвал из меня писк, а потом, посмеиваясь, сбежал по лестнице вниз пока я колотила его по плечу.
В столовой уже был накрыт стол – видимо девочки спешили меня задобрить. За столом сидел только Наиль. Сын повернулся, заслышав нас, а
