Дженнифер Радрин - Землю грызет мертвец
— Общий обзор, если можно, — попросила она.
— Чешуя, — ответил Бергман. — Материал создан из тысяч индивидуальных элементов, соединенных физически и химически. Цвета варьируют в таком же широком диапазоне, как текстура. На рыбе — грубо, почти как стальная шерсть. На шимпанзе — мягче, эластичнее.
— Эта штука чисто оборонительная? — поинтересовался Коул.
Еще один отличный вопрос. Работаем сегодня на полной мощности?
— Нет. — Глаза у Бергмана загорелись страстью от воспоминания об атакующих возможностях, которые у меня могли вызвать разве что дрожь, потому что мне думать, как от них уклониться. — Когда капюшон активен, носитель может поджигать летучие вещества, которые содержатся у него в носовых полостях.
— Что это значит? — попыталась я уточнить. — Этот тип может выдыхать пламя?
— Именно.
— Еще что? — спросил Вайль.
— Контактный яд на когтях, парализующий жертву. Съемные шипы вдоль спины сбалансированы так, что их можно метать на расстояние сорок футов.
— А когда они попадают в цель? — спросила я.
— Тогда взрываются.
Я почувствовала, как опускаются у меня плечи. Черт побери. Выпало заданьице — прямым ходом в…
Вайль прервал мою мысль, и это было хорошо, потому что не фиг загонять себя в депрессию глубже, чем необходимо.
— Мы знали, что это будет трудно, — сказал он. — Но именно потому задание было дано нам. Мы можем его выполнить. И выполним.
Почему-то эта напутственная речь помогла нам перейти к другим вопросам. По дороге в город, когда машину вел Коул, мы обсуждали установку сцены. Она будет происходить сегодня вечером, пока Вайль может помочь. Мы поговорили насчет представления, поняли, что придется завтра целый день потратить на репетиции, чтобы получился хоть намек на развлекательность. А про себя я гадала, как так может быть, чтобы вампир возраста двести девяносто одного года да тысячелетняя Видящая совершенно незнакомы с видом, представитель которого сегодня притворялся при мне человеком.
Глава 3
Въезжая на наше место, мы с Коулом заметили, что строительство сооружений фестиваля не сюит на месте и уже прилично продвинулось с нашего последнего посещения. Мы все согласились, что наше парковочное место практически идеально — расположено там, где почти сходятся усыпанная щепой дорожка и волнолом, а потом тропа уходит обратно и мимо киосков ремесленников и кабинок аттракционов ведет к наполовину надутому зданию китайских акробатов Чень Луна.
Коул припарковал наш здоровенный фургон к югу от тропы, параллельно молу, и мы начали разгружать трейлер. Площадка для барбекю стояла так близко к месту нашего выступления, что чуть-чуть попытайся расшириться — и заденешь гриль. Но это значит, что нам можно не заботиться о внешнем освещении — какие-то седые джентльмены в форменных кепках и замасленных фартуках уже натянули на этой площадке гирлянды розоватых фонарей и сейчас вносили зеленые столы для пикников.
А мы пока тащили из трейлера шесты, жерди, брезент (наверняка Пит ограбил какого-то бродячего проповедника былых времен), еще жерди, тонны деревянных дощечек, не имея никакого понятия, что с ними делать. Однако ясно было, что для наших целей места хватит — если только кто-нибудь из нас допрет, как эта хрень собирается.
Перебранка началась сразу: Коул взял две палки и соединил.
— Коул! — рявкнул на него Бергман. — Сперва надо все их в кучу сложить! Чтобы знать, что у нас есть.
— Старик, у нас жерди и брезент. Узкий конец вставляешь в широкий. — Он показал еще на паре палок. — И они волшебным образом собираются.
Бергман поглядел на Вайля:
— Ну скажи ты ему!
Коул пренебрежительно усмехнулся воображаемому сопернику.
— Я думаю, ты уже знаешь, Вайль, как собирается тент?
Кассандра первой решила убраться от греха подальше.
— Мне тут нужно одну вещь посмотреть, — забормотала она. — Про этого, мужчину со странным лицом.
И она скрылась в нашем фургоне.
Нет, но какая умница!
Я повернулась вслед за ней.
— И куда ты собралась? — остановил меня Вайль.
Ну-ка быстро придумай идеальный предлог, чтобы он его слопал, не жуя… ага, есть!
— Тренироваться. В отличие от вас от всех я не пользовалась своими способностями с тех пор, как меня бабуля Мэй записала на курсы танца живота. А мне тогда было пятнадцать лет. — Какого черта я тогда на это согласилась, кстати? Думала, что мне оно нравится? Ладно, все равно он вроде проглотил. И даже загорелся энтузиазмом — или это у него глаза светятся? А Коул аж язык вывесил. Вот почему мне не хотелось танцевать! — В общем, — зачастила я, — мне нужно найти укромное место, где никто не будет при виде меня ржать, пока вы тут добьетесь толку от этой палатки.
Точнее, ты добьешься толку от этих двух идиотов.
— А! — сказал Вайль, шагнул ко мне, безнадежно запутался в брезентовом сугробе и остановился. Но взгляд его продолжал по мне блуждать. — Уверяю тебя, Жасмин, никто при виде твоего танца смеяться даже и не подумает.
— Я могу пойти тебе помочь, — предложил Коул. — Ну там, пару советов дать, с камерой поработать. Бедренные суставы смазать маслом, если заржавеют.
Я не удержалась — захохотала. Из-за всего сразу: как ощетинился Вайль, словно загнанный в угол дикобраз, как призывно завилял бровями Коул и как Бергман украдкой стал раскладывать жерди каркаса как считал нужным.
— Я буду вон там, — показала я на запад, где виднелась полоса белого песка у конца волнолома, а за ней начинались заброшенные причалы. — Одна.
И я оставалась одна почти час. Потом появилась эта пара, медленно бредя по берегу, достаточно шумно, чтобы я успела хотя бы не полностью потерять лицо. Я не очень хорошо их видела, но и не надо было. Они шли, держась за руки, целовались каждые пять шагов. И вдруг у меня мозг отрезал питание коленям.
Я рухнула, таращась, как фанатка при виде звезды, на влюбленных, идущих передо мной вдоль берега. Но смех — смех превратил меня из зрителя в участника. Вдруг я оказалась частью этой пары, переживая момент, который до сих пор не смела вспомнить.
Мы с Мэттом впервые поехали вместе в отпуск на Гавайи отметить его двадцатидевятилетие. В тот же вечер, как прилетели, мы пошли вдоль прибоя, рука в руке, и мерный грохот волн вторил музыке дальней вечеринки. Огни отелей, баров, вечеринок создавали некое вездесущее сияние. Мы шли мимо других пар, даже целых семей, но при этом шли в своем освещенном любовью мире. Если бы из океана вынырнул гигантский марлин и предложил загадать три желания, я бы не удивилась — такой это был вечер. Волшебный.
