Юлия Поленова - Кровь на снегу
Моё дыхание ласкало нежную кожу Элспет, язык слегка прикосался к пульсирующей венке, а губы опускались к ключице. Мне всё в большей и в большей степени хотелось укусить её, но только не в шею, а в сердце, в грудь, вздымающуюся и опускающуюся в приступах дыхания. Язык холодный и шершавый, как змея, проник между грудей и яростно задвигался. Я заставил её расслабиться, и опрокинул на спинку стула, целуя её горло и грудь, не позволяя зубам вцепиться в эту плоть. Она совсем обмякла и только лишь иногда хрипло постанывала. Корсет на талии туго натянулся, словно, Элспет хотела вырваться из него. Её тело изредко податливо прогибалось, полностью открывая шею. Когтистыми руками я взял её за шею и навис над ней, как самая страшная угроза — смерть, представляя перед своим внутренним взором, как я вырываю одним рывком её горло. Но я лишь яростно поцеловал её убы, где мой язык расцарапал ей нижнюю губу.
(слишком рано…)
Шаги, которые спускались по лестнице в левом крыле (соответственно мы находились в правом), собирались идти сюда. А шаг быстрый, ровный и уверенный — Бэнжамин.
Я отодвинул стул на место и сел в тоже положение, что сидел изначально. А расстерянная Элспет недоумевая, смотрела на меня, по-моему, так вовсе запутанная в правилах неизвестной игры. Она прижала руку к губам то ли от удивления, то ли от непонимания, почему такая сильная страсть между нами быстро закончилась, но всё же девушка нашла в себе силы говорить:
— Вкус своей крови столь нежен и необычен, неужели, чужая вкусна настолько же?
Вопрос скорее прозвучал для неё самой, нежели для меня, но я чуть было не ответил. Позже мне пришлось многозначительно улыбнуться.
Тут я услышал фразу, которую сейчас считаю проклятьем признесённым вслух:
— Я хочу быть… демоном ночи… — проговорила, как во сне, Элспет.
И почему-то в этот момент по моему телу снова прокатилась волна страха. Она хочет быть тем, кем должна была быть изначально. Хочет стать вампиром…
В этот самый момент громовым раскатом раздались шаги Холлидея и вломились в столовую. Он был уроганом ярости, страха, паники и негодования (жертв было слишком много). Его лицо вырожало отчаяние, но и решимость одновременно. Думаю, он был похож на зверя загнанного в ловушку.
Мы с Элспет резко повернулись к нему, будто испуганы и смущены, однако мы и так чувствовали эти ощущения. Всё же я испугался раньше прихода Бэнжамина, как ни странно, но я испугался… Элспет.
А дочь своего Великого отца испугалась оттого, что он мог увидеть желания порочной Элспет. Её демонические мечты. Она вся сжалась и задрожала, закатив глаза, в её корсете, некогда тугом и удушливом, Элспет стала смотреться меньше, словно уменьшилась до размеров ребёнка, и теперь он ей был великоват.
Хотя я мог себя представить, что чувствовала девушка при виде воего отца…
Бэнжамин рывками переводил свой взгляд с меня на Элспет (может, он что-то и понял). Его губы дрожали, а дыхание было неглубоким и прерывистым, со лба стекали крохотные капельки пота.
— Элспет, подойди ко мне… — проговорил он скороговоркой.
Элспет в туже секунду подошла, смиренно опустив голову.
Вот тут я заволновался, и, не зная от чего, я начал было вставать со своего места, что бы подойти, как тут же меня остановило звучание голоса мистера Холлидея. Тон был приказным:
— Гарольд, я думаю, вам нужно остаться у нас на ночь. Слишком опасно идти куда либо, тем более пешком.
Волнение начало спадать и я тут же ответил, чуть ли не перебивая самого Бэнжамина:
— Хочу вас разочеровать, я всё же лучше отправлюсь домой, поскольку там мне будет спокойнее. Меня успокоит мой гро… обстановка моей комнаты, уж очень волнующие события. У меня просто не будет возможности уснуть в чужом месте.
Я улыбнулся извиняющейся улыбкой и поклонился. Но внутри у меня творилось немыслимое сплетение чувств, нет, я не боялся «волнующих событий», поскольку был виновником кровавой эйфории. Так же меня не испугал мой голод, раз уж на то пошло, я просто мог перебить весь дом и скрыться. Ни у кого бы и в мыслях не появилось винить меня.
Меня приводила в ужас, только одна мысль о восходе солнца!
Жаркие утренние лучи сожгли бы меня в момент!
Я — вампир и об этом не забывал ни на сикунду.
Поэтому я просто пошёл к выходу в надежде спрятаться в каком-нибудь подвале, однако Бэнжамин преградил дорогу, нависая надо мной как скала:
— Я вас отлично понимаю, Гарольд, мы всё очень напуганы…
(не сомневаюсь в том, что вы напуганы…)
… и даже позволим вам уйти, раз уж на то пошло, но при одном условии: вы поедете на нашем экипаже, а мы вас к нему проводим. Сами понимаете, улицы Лондона очень не спокойны. Ну что, вы согласны?
Как же в этот момент я был ему благодарен. Он, не ведая того, спасал мне жизнь. Спасал жизнь вампиру, который жаждет попробовать его дочь, и который убил добрую половину гостей на празднике Бэскома. От этих мыслей моё бледное лицо озарила улыбка. И Холлидей воспринял её, как согласие. Он даже похлопал меня по плечу и за всем этим наблюдала демоническая Элспет. В её глазах изпод лобья светилось нездоровое любопытство, лёгкое разочерование и некая смесь страха с похотью. То ли желание, пристыжённое страхом, то ли страх, сопровождаемый похотью, перемежались в глубоких, загадочных глазах девушки.
— Да, мы с отцом вас проводим до парадной двери… — тихо проговорила она, не поднимая застыженных глаз.
Все вместе мы направились к двери, за которой, по всей видимости, меня ждал экипаж. Предусмотрительный Бэнжамин Холлидей… хмм…
И вот передо мной открылась тяжёлая дубовая дверь, а в нос тут же ударил сырой запах английского утра, снег не искрился в свете луны, поскольку всё было устлано туманом. Промозглый холод, словно, обрёл форму и передвигался клубами из наших ртов. Деревьев не было видно в этом спасительном для меня тумане, поскольку лучи не смогут испепелить так быстро моё тело, но всё же и от смерти не спасёт.
Впервые мне было так страшно, я даже не удосужил последним взглядом Элспет, забираясь в экипаж, лишь коротко отблагодарил Холлидея.
Дверца экипажа захлопнулась, и мы тронулись, прорываясь сквозь густую завесу тумана. Но тут я понял, что тот самый спасительный туман скорее и станет для меня погибелью, поскольку двигались мы медленно, а солнце не собиралось ждать меня…
5. Смертельный рассвет
Экипаж медленно двигался в направлении моего дома, а я не находил себе места и мне всё время казались солнечные проблески, проникающие сквозь шторки и обжигающие мою нежную кожу. Тело будто в горячке смерти, содрогалось, я чуть было не начал молиться.