Ребекка Ройс - Глаза в глаза
В итоге и он, и Присцилла предпочитали оставаться друзьями. Она была его напарником, проводником и союзником, которому он доверял больше остальных. Ему всегда будет не хватать той близости, которой он сумел достичь только с ней, и того, как деликатно ее сила касалась его разума, не давая ему навсегда остаться в темных местах.
- За Присциллу. А почему мы пьем средь бела дня?
Родс улыбнулся:
- Есть еще одна причина, почему я хотел, чтобы этим делом занялся кто-то другой.
- Ты не ответил на мой вопрос.
- Терпение. – Глаза Уилла сияли, и Спенсер мысленно застонал. У его наставника сформировался план. Почти тридцать лет Спенсер наблюдал, как работает этот человек, и теперь знал: что бы ни произошло, сбить Уилла с пути не удастся. – Это, друг мой, прекрасная возможность.
- Отыскать ребенка?
- Разумеется.
- Разумеется.
- А еще, – Уилл потер руки, - заслужить бесконечную благодарность Уэйдов и показать им, что нам можно доверять. Тогда, быть может, они поддержат закон, который в этом месяце будет рассматривать Совет.
- Не думаю, что мы заслужим хоть какую-то благодарность, когда я приведу их к останкам мертвого племянника.
Смерть Присциллы доказала, как опасно говорить людям то, чего они не хотят слышать. Как опасно говорить им правду, с которой они не могут смириться.
- Но ты можешь показать им, что обладаешь такой же человечностью, как они. Что к тебе можно и нужно относиться с уважением. – Уилл прищурился, и Спенсер тут же почувствовал себя так, будто ему опять двенадцать лет. – Ты ведь справишься с этим, Спенс? – Голос Родса так и сочился скепсисом и сомнениями.
- Могу попытаться. – Наверное. Как минимум Спенсер надеялся, что может.
- Вот и хорошо. Теперь иди готовиться. И постарайся не слишком сильно бодаться с Аддисон Уэйд. Веди себя прилично, делай свое дело и, бога ради, не пугай ее. А потом возвращайся домой и порадуй всех нас историями о том, как ужасно иметь с ней дело.
- Может быть, она вовсе не такая ужасная, - пожал плечами Спенсер.
- Не позволяй себя одурачить. Я имел дело с Уэйдами в течение всей своей карьеры. Они именно такие ужасные люди, как о них говорят. И даже чуть-чуть хуже.
- Теперь ты говоришь, как один из них.
- Вон из моего кабинета.
Направляясь к двери, Спенсер улыбнулся. Мысленно он уже собирал вещи. Но внезапно остановился.
- Серьезно, Уилл, разберись с юнцом, который проектирует те защитные сигналы. Это какой-то кошмар. К тому же очень опасно. Если кто-то решит прорваться сквозь эти щиты, у тебя на руках будет экстрасенс с мертвым мозгом.
- Что именно ты слышал?
- Отвратительную детскую считалку.
- Какую?
- Из тех, которые помогают запомнить алфавит.
- Впервые слышу.
- Ну вроде этой: «С: Меня зовут Спенсер, моего брата – Стивен, мы из Сарасоты, любим есть Сливы. Т: Меня зовут Тревор, моего брата – Трэвис, мы из Трентона, любим есть Тыкву».
- И кто-то это постоянно повторяет?
- Да.
- Разберемся. С такой чушью в качестве щита можно легко сойти с ума.
Глава 3
Чтобы его никто не побеспокоил, Оливер отключил сотовый. Аддисон – родная внучка! – не отвечала на звонки. Ситуация непривычная, но выходить из себя причин пока не было. В конце концов, так устроен современный мир. У женщин такие же права, как у мужчин, а это значит, что они имеют право исчезать, когда взбредет в голову. К тому же ему еще предстояло посетить собрание Совета. И необходимо было целиком и полностью на этом сосредоточиться, а не переживать, почему внучка на время испарилась.
По крайней мере Оливер надеялся, что не навсегда. У членов его семьи была странная привычка исчезать, а потом появляться уже мертвыми.
Он посмотрел на звукоизолирующие окна от пола до потолка в наружной стене. Их разработала «Уэйд Корпорейшн», и эффект от них был просто волшебный. Внутри помещения не было слышно ни единого звука с улиц, по которому можно было бы определить, в какой точке мира установлены эти окна. Однако те, на которые смотрел Оливер, были установлены в его самом любимом месте на всей планете – в двух кварталах от Музея естествознания в Нью-Йорке, на Сентрал-Парк-Уэст.
Идеальное место, чтобы править миром. Здесь как будто сталкивались и смешивались между собой история и современность. И никто не прошел бы мимо – настолько это здание и его окрестности поражали воображение.
Тридцать четыре года собрания Комитета проводились в одной и той же комнате. Каждый раз, оказываясь в этом знакомом до мельчайших деталей помещении, Оливер отстраненно размышлял, не странно ли, что решения, которые меняют целые жизни, принимаются в такой скромной обстановке. Самый обыкновенный черный стол для переговоров, красные стулья с жесткими спинками, на стене – большой телевизор, по которому изредка проходили видеоконференции. Наверное, так выглядели тысячи конференц-залов по всему миру.
Уникальным это место делала вовсе не комната, а люди, которые приезжали в Нью-Йорк раз в три месяца на собрания.
Оливер развернулся в своем кожаном кресле и посмотрел на небо. Метеорологи предрекали дождь, но сейчас над Центральным парком было ясно и солнечно. Кто-то откашлялся, и Оливер снова повернулся в кресле лицом к комнате.
Оливер Уэйд знал такие подробности о жизни шести других членов Совета, что они и представить себе не могли. Знать все обо всех стало делом его жизни. По этому поводу никто из его коллег (если их можно так назвать) не мог предъявить ему никаких претензий на законных основаниях. Уже восемьдесят лет он хранил собственные секреты и впредь не собирался выкладывать карты на стол. Когда-то он был сыном шахтера, а его мать чаще можно было увидеть пьяной, чем трезвой. То время научило его, что доверять он может только одному человеку – самому себе.
Это вовсе не означало, что Оливер не считал себя хорошим семьянином. Свою империю он построил ради своей семьи. Ему оставалось лишь беречь их жизни до того момента, как кто-то унаследует его дело. Как показали годы, задача эта оказалась гораздо труднее, чем он себе представлял.
Когда в комнату вошел последний член Комитета, бормоча под нос извинения, Оливер вдруг осознал: присутствующие понятия не имеют, что его правнук пропал. И он пошел бы даже на убийство, лишь бы никто ни о чем не узнал. Стоимость акций напрямую зависела от того, насколько нерушимой со стороны казалась его семья.
Он с улыбкой оглядел комнату, внимательно присматриваясь к каждому из собравшихся. Он знал (потому что такие вещи он знал всегда, иначе не был бы Оливером Уэйдом), что один из этих людей несет ответственность за исчезновение Джереми.
