Мэри Патни - Алхимический брак
— Женщинам у вас позволено высказывать свое мнение? — Исабель была явно поражена.
— Конечно. Некоторые из числа самых влиятельных магов Британии — женщины.
— Невероятно!
— Разве в вашей семье не так?
— Кое-кто из моих предков де Кортесов обладал какими-то незначительными способностями, но и среди них не было никого, хоть отдаленно похожего на меня. — Она явно разочаровала своих родителей. Те хотели видеть возле себя милую, покорную дочь, которую со временем выдадут замуж за кого-то из их же круга. Вместо этого они породили дитя слишком странное, слишком независимое, а потому совершенно не приспособленное к обычной жизни. — Когда у меня проявились первые признаки диковинной, никому непонятной силы, мой отец нанял Мастера Ди, чтобы тот стал моим наставником, научив управлять своими способностями. Учитель оказался моим спасением. А вот о Защитниках я никогда не слышала.
— Мастер Ди в свое время пострадал из-за своей репутации чародея и астролога. Все те наговоры, что сыпались на его голову, убедительно показывают, почему сами мы предпочитаем оставаться в тени. — Макрей поднял голову и уставился куда-то за горизонт, словно принюхиваясь к ветру. — Где-то возле голландского берега корабли устроили перестрелку. Люди гибнут совсем неподалеку — будь они чуть ближе, и мы могли бы увидеть или услышать бой.
Напоминание об их миссии разрушило очарование этого прекрасного летнего дня.
— Вы можете все это видеть без магического кристалла?
— Ветер доносит крики.
Исабель вытащила кристалл, который всегда носила с собой. В его туманных глубинах она рассмотрела, как содрогнулись от отдачи пушки — два корабля палили друг в друга, — огонь и дым заволокли небо. Сцена из ада.
— У английских кораблей хорошие мореходные качества, командование превосходно, но противник значительно превосходит численностью. Опасность слишком велика. Мы должны торопиться.
— Без сомнения, вы правы, и все же трудно решиться, зная, что моя удача многим будет стоить жизни.
Она поджала губы.
— Не похоже, что вы преданы нашей цели душой и телом, Макрей. Неужели ваша нелюбовь к англичанам настолько ослепляет вас, что вы готовы забыть о возможной гибели вашей матери?
Он резко повернулся в ее сторону, его глаза опасно сверкнули.
— Откуда вы знаете, что я увидел в вашем кристалле?
— Ваш дар — власть над стихиями, мой же — ясновидение. Как только вы увидели ваше будущее, эти же картины смогла увидеть и я. — Она покачала головой. — Гнев — отличная пища для силы. Вам не хватает гнева, Макрей. Это не игра, это борьба не на жизнь, а на смерть. Что может заставить вас и в самом деле захотеть сокрушить наших врагов?
— Если во мне слишком мало гнева, в вас его слишком много, госпожа. Ваша ненависть к испанцам пылает как горящий факел. Разве Мастер Ди не предупредил вас, что ненависть опасна, если вы обладаете силой? Слишком велик риск смести не только своих врагов, но и погубить себя самого. В вашем же случае вы ненавидите людей одной с вами крови.
— Во мне нет испанской крови! — Вспыхнувшая в ней ярость была направлена не только на испанцев, но и на Макрея: за то, что он так легко разгадал ее. — Мои предки покинули Испанию почти сто лет назад. Нас мучили, убивали, грабили, сгоняли с земли, которой мы преданно служили. Они назвали нас marranos — свиньи. Не важно, что произойдет лично со мной, только бы эти испанские твари не вторглись в Англию.
Макрей внимательно вгляделся в лицо собеседницы, его карие глаза на полуденном солнце отливали золотом.
— Так вы еврейка. Я слышал, что несколько еврейских семей после изгнания из Испании и Португалии нашли прибежище в Англии. Ваши родные отреклись от католицизма, который вынуждены были принять, и вернулись к вере своих предков?
— Теперь мы добропорядочные протестанты, но у нас хорошая память. — И если дома, в кругу семьи, они по-прежнему придерживались некоторых еврейских традиций, что ж, это касается только их одних. Они обязаны были выжить и сделали для этого все, что смогли, но в сердцах своих всегда следовали Завету[2]. — Вы обвиняете меня в ненависти и в то же время сами ненавидите Елизавету. За что? Она справедливая и мудрая правительница. Ее умение разрешать конфликты между католиками и протестантами предотвратило кровопролитие в Англии. За что вы презираете ее?
— Она казнила мою королеву. Этого я ей простить не могу.
— Марию Стюарт, шотландку, взращенную французским двором, которая даже из тюрьмы пряла нить заговоров и стремилась расправиться с Елизаветой! — взвилась Исабель. — Даже такой преданный шотландец, как вы, не может отрицать предательства Марии.
На лице Макрея заходили желваки. Упрямец. Поняв, что они никогда не сойдутся во взглядах на политику, Исабель поспешила сменить тему:
— Мастер Ди заверил меня, что вы дали слово вызвать бурю, так давайте же начнем. Времени и так мало, чтобы еще и тратить его впустую.
Исабель развернулась, собираясь отправиться домой.
Макрей поймал ее за запястье. И они мгновенно застыли, их накрыло разрастающейся волной объединенной энергии. У Исабель возникло удивительное ощущение, словно внутри нее произошел взрыв. То была страсть — пугающая, неуместная, бесспорная. Он почувствовал то же самое — она прочла это в его глазах.
Тяжело дыша, Макрей выпустил ее руку:
— Необходимо тщательно подготовиться, а Ди должен вычислить самый подходящий для задуманного момент. Если мы не воспользуемся каждым, даже мельчайшим всплеском энергии, успеха нам не добиться.
Она отступила шаг, не желая встречаться с ним взглядом.
— Прекрасно, делайте, как считаете нужным, но побыстрее, пока не стало слишком поздно.
— Как прикажете, госпожа Ведьма, — с мрачной иронией произнес Макрей. — Не исключено, что уже сейчас я смог бы вызвать шквалистый ветер в том месте, где идет битва, чтобы англичане сумели перегруппироваться.
— Вы способны это сделать и медлите, почему?! — в ее голосе слышалось явное раздражение.
— Боюсь, цена для моей души окажется слишком высокой. Но вы правы. Больше откладывать невозможно, нравится мне конечная цель или нет. — Он отвернулся и оперся руками о самый большой валун, наиболее близкий к морю. Сосредоточив силу на выполнении конкретной задачи, он застыл в полной неподвижности за исключением губ, что-то беззвучно произносящих.
