Шеррилин Кеньон - Призрачный любовник
Он жаждал ее нежности.
Жаждал ее тепла.
Она должна была быть его.
— В’Эйдан!
Уинк побледнел от звука голоса Гипноса. Гипнос был единственным, кому подчинялись все боги сна. Рано или поздно все они отвечали на его призыв.
— О-о, — прошептал Уинк. — Он выглядит взбешенным. — И исчез, оставив В'Эйдана один на один с гневом древнего бога.
В'Эйдан поднял вверх голову, чтобы увидеть старика, глядящего на него гневным, злым взглядом. Но, так как он никогда не видел другого выражения на лице Гипноса, он не мог оценить его.
Он всегда так выглядит, когда я его вижу.
— В'Эйдан, — грозно окрикнул Гипнос. — Не заставляйте меня спускаться за тобой.
В'Эйдан фыркнул. Если Гипнос думает, что это напугало его, то должен был попробовать что-нибудь новенькое. В'Эйдан давным-давно научился не обращать на это внимание.
Он поднимался на вершину утеса, где его ожидал бог, который заставлял дрожать от страха всех Скотосов и Ониров без исключения. Он единственный вызывал у них настоящие эмоции.
В'Эйдан ничего не почувствовал, когда приблизился к старику.
— Ты обольстил смертную в ее сне.
Обвинение, брошенное ему в лицо, повисло между ними.
— У тебя есть, что сказать в свое оправдание?
В'Эйдан ничего не ответил. Что он мог сказать? Он нарушил правило. Другие боги могли спать с людьми, когда захотят, но только не его вид. Он был не первым из его родни, кто нарушил этот запрет. Однако он был не настолько глуп, чтобы хоть на секунду поверить, что Гипнос помилует его.
Он не был любимчиком.
— Ты знаешь наши законы, — произнес Гипнос. — Почему ты нарушил их?
Потому что я хотел быть нужным. Только однажды.
Хотя бы на один единственный миг я хотел притвориться, что кому-то необходим.
Внезапно ему открылась истина. Независимо от того, какое наказание придумает для него Гипнос, это того стоило. Он никогда не забудет ни одного драгоценного мига, когда он держал Эрин в своих объятиях или когда она мирно спала на нем сверху. Ее дыхание, щекочущее ему грудь. Она сделала то, что никто никогда прежде не делал. Она доверилась ему.
Ее доброта проникла в него, и впервые с того момента как он родился, он познал если и не любовь, то нежность. И этого было достаточно.
Гипнос посмотрел на него, как на что-то отвратительное. Мерзкое. Но и к этому В’Эйдан уже привык.
— Заберите его, — приказал древний бог, толкая его в руки палачей. — Сдерите человеческую заразу с его плоти и удостоверьтесь, что он никогда не забудет эту боль.
Глава 3
Было уже за полночь, когда Эрин наконец-то решилась лечь спать. Ее пугало то, к чему могли привести эти сны, но, несмотря на это, ей очень хотелось снова увидеть В’Эйдана.
Наверное, это было глупостью с ее стороны?
Он был ненастоящим, и у нее не было никакой гарантии, что она встретится с ним в каком-нибудь другом сне.
Однако она хотела надеяться, что маленькие чудеса существуют.
Она позволила усталости завладеть собой, отдаваясь во власть Морфея.
Вместо уже привычного для нее ощущения падения, она почувствовала, как парит высоко над миром. Впервые за недели, у нее были нормальные, счастливые сны.
Никто не преследовал ее. Никто не пугал.
Это было блаженством, не хватало только присутствия единственного и неповторимого призрачного возлюбленного.
Эрин со вздохом огляделась, она была одета в джинсы и майку на бретельках, и сидела на подвесной террасе, выходящей во внутренний дворик дома ее тети Мэй. День был прекрасным, солнечным и теплым, в воздухе витала приятая смесь ароматов жимолости и сосны. В юности она очень много времени проводила на этой ферме в Калифорнийских горах.
Почему она раньше этого не замечала.
— Что это за место?
Она встрепенулась от звука его глубокого с акцентом голоса у себя за спиной.
Обернувшись, она увидела В’Эйдана, облокотившегося руками на белые поручни террасы, наблюдающего за ней. Его длинные темные волосы были собраны в хвост, а яркие серебристые глаза смотрели с настороженностью. Он был одет в черную застегнутую наглухо рубашку, которая лишь подчеркивала совершенство его тела, и потертые джинсы.
Она не могла объяснить почему, но ей показалось, что он выглядит немного бледным и измученным, а черты его лица напряженными. Но она все равно была рада, что он появился здесь.
Она улыбнулась ему.
— Еще с детских пор — это одно из моих любимейших мест.
— Чем ты тут занималась?
Она встала и подошла к нему, но он быстро отодвинулся.
— Что-то не так?
В'Эйдан покачал головой. Он не должен был появляться здесь. Он должен был держаться от нее подальше, и все же…
Он не смог удержаться.
Как только она заснула, он почувствовал спокойствие от ее присутствия, взывающее к нему.
Он решительно боролся с зовом, пока мог.
Но все его усилия были напрасны.
Он оказался здесь против воли и вопреки здравому смыслу. Его тело, даже притом, что оно заживало в сто раз быстрее человеческого, все еще болело и ныло после наказания. Это напомнило ему о той высокой цене, которую ему придется заплатить снова, если кто-нибудь узнает, где он был.
Она притронулась к его руке. В'Эйдан закрыл глаза так, будто боль скрутила все его тело. Его руки были настолько изранены, но даже это не перекрыло сильную волну возбуждения, которую он почувствовал от ее прикосновения.
— Пойдем.
Она повела ладонью вниз и взяла его за руку. Он в изумлении смотрел на их переплетенные вместе пальцы. Он попытался взять себя в руки и абстрагироваться от всего, кроме успокаивающего ощущения ее рук на своей коже. Настолько же его раздирало желание содрать с нее одежду и заниматься с нею любовью до скончания веков.
— Я хочу тебе все показать, — сказала она.
Он позволил ей увлечь себя вниз по ступеням террасы и далее через двор в старый сарай. Ошеломленный ее воображением, он шел, взявшись с ней за руки. Ее сон был настолько яркий и реалистичный. Он никогда не посещал никого, кто создал бы что-нибудь настолько же фантастически детализированное.
Она отпустила его руку, чтобы открыть хорошо смазанные двери сарая и показать ему трех лошадей, отдыхающих в стойлах.
В'Эйдан наблюдал, как она набрасывает попону на спину пегой лошади и подводит ее к нему. Его удивило, что лошадь не заржала от его запаха. Никогда прежде во снах он не встречал животных, которые могли переносить его присутствие. Но пегая лошадь, коричневая с белыми пятнами, кажется, чувствовала себя вполне комфортно рядом с ним. Это красноречивее всяких слов говорило о том, насколько мощным был ее разум.
