Нефритовый огонь твоих снов - Marfen
Тонкая ткань штанов никак не защищала от зубов хищника, которые все глубже впивались в плоть мальчика. Волк начал медленно пятиться назад, волоча принца по земле в свое укрытие. Джао Юй понимал, что спасения ему ждать неоткуда, и уже периодически терял сознание от боли.
— Отец… — бормотал он, очнувшись от того, что острый камень больно вонзился в спину. — Отец…
Но внезапно Джао Юй услышал глухой удар, еще один и еще, после которого волк, наконец, взвизгнул и разжал челюсти, отпустив ногу мальчика. Жалобно заскулив, животное сначала попятилось, а затем развернулось и кинулось в кусты.
К принцу тут же подбежала Чэнь Лу, держа в руках несколько камней.
— Фэн Джао Юй, как ты? — заботливо произнесла девочка и, присев, стала осматривать его. Разорвав штанину, она перевязала рану, из которой бежала кровь. Достав из мешка за спиной небольшую тыквенную флягу, приподняв голову мальчика, напоила его.
— А где остальные? — поинтересовался Джао Юй, немного придя в себя.
— Когда мы заметили твою пропажу, то разделились на группы для поисков, — стала объяснять Чэнь Лу.
— Нужно позвать всех и сейчас же возвращаться домой, пока зверь не вернулся!
Собравшись с силами, принц сел и уже намеревался встать, как вдруг слова девочки громовым ударом обрушились на него:
— Дело в том, что я тоже заблудилась.
Глава 10
Джао Юй во все глаза смотрел на Чэнь Лу: неужели им придется ночевать здесь, среди деревьев и голодных хищников?
— Не переживай, — попыталась успокоить его девочка, — для меня это не в первый раз.
— Что ты имеешь в виду? — уточнил принц.
— Мы ходим собирать травы почти круглый год с раннего детства. Иногда бывает такое, что кто-то отстает от группы и теряется. И я тоже оставалась ночевать в лесу несколько раз, — она смущенно опустила глаза. — Но не переживай, я знаю, что нужно делать.
Чэнь Лу поднялась и начала собирать сухие листья и ветви.
— Разведем огонь, чтобы согреться и отпугнуть животных, — прокомментировала она свои действия.
Затем она достала из мешка хочжэцзы, рулончик подожжённой грубой бумаги, пропитанной фосфором, в футляре в форме трубки. Открыв крышку, Чэнь Лу раздула тлеющий в нем пепел до настоящего огонька и подожгла собранный хворост.
— Ты поспи немного, а я подежурю, потом поменяемся. Нельзя, чтобы огонь затухал, — уверенно произнесла она и достала из мешка рисовый шарик. Разломив его, протянула больший кусок Джао Юю. — Ты, наверное, очень голодный.
Принц дрожащими руками схватил протянутую еду. Зубы вонзились в клейкий рис, как еще совсем недавно клыки волка в его плоть. Он судорожно откусывал большие куски, словно хомяк, запихивая рис с бобами за щеки, и глотал, почти не пережевывая.
— Ешь медленнее, подавишься. Вот, возьми, запей, — совсем как взрослая, произнесла Чэнь Лу и протянула принцу остатки воды.
Когда Джао Юй покончил со своим куском, Чэнь Лу не съела и половины своего.
— Хочешь еще? — спросила она, протягивая принцу остатки.
В первом порыве он протянул руку, чтобы забрать протянутую еду, но вовремя остановился.
— Нет, ешь сама. Ты такая худая, что непонятно, как тебя до сих пор ветром не сдуло, — произнес он, внимательно разглядывая девочку в теплом свете небольшого костра. Ее волосы растрепались, а лицо было испачкано, но все равно она казалась ему прекрасной небожительницей, посланной с небес, чтобы присматривать за ним.
— Тебе, наверное, очень тяжело сейчас, — когда с едой было покончено, спросила Чэнь Лу, палочкой ковыряя угли и немного усиливая пламя, из которого вырывались яркие искры. — Скучаешь по дому?
Джао Юй не ответил, только опустил глаза, чтобы не показывать девчонке наворачивающиеся слезы.
— Хочешь, теперь я буду твоей старшей сестрой, чтобы тебе было не так одиноко?
— Ты младше меня, — рассмеялся Джао Юй, — ты не можешь быть моей старшей.
— Но если я буду младшей, то как же буду заботиться о тебе?
— Я мужчина. И я старше. Обещаю тебе, что стану самым сильным и могущественным во всем государстве. И заберу тебя с собой во дворец, — властно заявил Джао Юй. Пламя костра взвилось вверх, отразившись в его темных глазах. При этом Чэнь Лу почему-то стало не по себе, отчего она невольно съежилась.
— Я не хочу во дворец. Хочу жить с отцом и матушкой. К тому же, у меня здесь много друзей. Лучше ты живи с нами всегда.
— Невозможно, я наследный принц и будущий император! — воскликнул Джао Юй, сломав при этом пополам палочку, которую он вертел в руках.
Он хотел произнести еще что-то, но вдруг в глазах потемнело, а виски сдавило дикой болью, словно металлическими тисками.
— Аа! — закричал он, руками закрывая голову, тщетно пытаясь защитить ее от боли. Он повалился на бок и прижал колени к груди.
— Братик Юй!
Чэнь Лу подскочила с места и, сев на землю рядом с принцем, во все глаза смотрела на корчащегося в муках мальчика.
— Аа! — кричал Джао Юй, сильнее сдавливая голову и прижимая колени. В следующее мгновение его тело начало содрогаться, а изо рта пошла пена.
— Братик! Братик! — причитала Чэнь Лу, беспорядочно руками водя над его телом, не зная, как ему помочь. Она догадывалась, что, вероятно, это его болезнь, из-за которой он был выслан из дворца.
Через какое-то время судороги остановились и тело принца обмякло. Чэнь Лу, вытерев ему лицо подолом своей юбки, села поближе. Положив его голову себе на колени, начала ее гладить, приговаривая:
— Все хорошо, братик Юй, все хорошо.
Время замерло в тот момент для Джао Юя. Маленькие ручки Чэнь Лу, трогающие его волосы, на самом деле задевали нечто более важное, саму душу принца. Он впервые за долгое время несмотря на боль чувствовал себя счастливым.
— Когда я стану императором, то сделаю тебя своей императрицей, — пробормотал он и провалился в сон.
Первые лучи солнца начали просачиваться сквозь кроны деревьев, а пламя в костре уже погасло, напоминая о себе лишь тонкой струйкой дыма. Чэнь Лу спала, облокотившись спиной о дерево. Всю ночь девочка не сомкнула глаз, поддерживая огонь и следя за обстановкой. Лишь под первые проблески зари она позволила себе расслабиться.
Принц проснулся и обнаружил себя лежащим головой на коленях у Чэнь Лу. Он не хотел тревожить ее сон, поэтому старался не шевелиться, несмотря на то, что тело затекло, а рана сильно болела.
Он, глядя на почти уже остывшие угли, вспоминая все переживания прошедшего дня, мысленно себе пообещал, что обязательно станет императором и
