Юлия Сидур - Пришелец и пенсионерка
— Не хочу, — замотал головой Даниэль. — Я уже решил, что буду заниматься искусством.
Ели потрясающее спагетти под каким-то итальянским соусом. Зинаида Васильевна и Даниэль запивали красным вином. Шанталь не потребляла алкоголь ни в каком виде. Рядом с ней стоял большой графин с водой из-под крана — осталась привычка от двухгодичной французской жизни в Нанте запивать любую еду простой водой. Отец Шанталь до переезда семьи в Германию работал в Нанте в одной химической фирме.
Потом все трое до одурения играли в дурака — до такой степени, что на карты стало противно смотреть. Даниэль предложил прогуляться по деревне и выпить отличного пива в местной пивнушке на берегу моря. Шанталь начала позевывать, и Зинаида Васильевна подумала, что она сейчас начнет протестовать. Но, немного поколебавшись, Шанталь неожиданно согласилась.
— Я вас, дамы, приглашаю, — сказал Даниэль. — Мы с Зинаидой пивка попьем, а тебе, Шанталь, я куплю большой бокал… Ну скажи, скажи, Шанталь, какого сока ты хочешь?
— Памплемуса, — уверенно сказала Шанталь.
Пока шли по главной, почти не освещенной деревенской улице, Зинаида Васильевна убедилась, что Даниэль говорил правду. Все трое бесстрашно заглядывали в окна без занавесок, ибо никого вокруг не было и никто не обращал на них внимания. Почти в каждом голом окне светился экран телевизора, перед которым застыли отраженные его светом людские профили.
Насколько пусто было на улице, настолько же многолюдно оказалось в пивной. В шумном, заполненном народом заведении у всех троих моментально испортилось настроение. Два недавних страхолюда из БМВ и с ними еще один короткий толстячок чрезвычайно мирного вида, сидели за столиком около окна. Первым побуждением было встать и уйти. Но, переглянувшись, все трое почему-то этого не сделали, а сели за свободный столик у двери. Белоглазый и криминальный тут же заметили вновь прибывших. Секунду они смотрели в их сторону, потом отвернулись. Ничего страшного не произошло, неприятное ощущение, поразившее всех сегодня днем на паркинге, не повторилось. И они облегченно вздохнули.
— Я принесу напитки, — сказал Даниэль. Он встал и направился к стойке бара.
— Не ходи, Дани, — попыталась удержать его Шанталь, — сейчас гарсон прибежит.
Но Даниэль уже пробирался к стойке. Всегда так — боится, а лезет в самое пекло. То же самое было в Москве в октябре 1993 года — ужасался, но каждый день бегал к Белому дому, а потом рассказывал, какие там разыгрывались кошмары.
Даниэль прошел мимо недавних знакомых, почти касаясь их столика. Зинаида Васильевна и Шанталь увидели, что он возле них задержался. Это толстячок его остановил и стал о чем-то спрашивать. Даниэль отвечал, улыбаясь и кивая головой. Белоглаз и криминал внимательно разглядывали Даниэля. Когда Даниэль шел обратно с двумя кружками пива, криминал довольно громко обратился к толстячку с какими-то словами, но из-за шума Шанталь и Зинаида Васильевна не разобрали, что он сказал. Белоглаз вдруг резко вскрикнул по-русски, обращаясь к своему короткому спутнику: «Сиди и молчи!» Криминал мгновенно сел прямо и застыл. Толстячок давно уже неподвижно сидел, опустив голову. На мгновение многие посетители пивной обратили на всю компанию внимание. Но тут же гул возобновился.
От этого возгласа Зинаиде Васильевне стало не по себе. «Это наши! Жуть какая, никуда от нас не скроешься!» Она не на шутку огорчилась.
— Вы слышите? — удивленно произнесла Шанталь, понизив голос. — Кажется, это ваши компатриоты. Вот увидите, сейчас Даниэль начнет свои охи и ахи.
Даниэль с необыкновенно испуганным видом, качая головой и шевеля губами, поставил кружки на стол.
— О чем ты с ним говорил? — спросила Шанталь.
— Ой! Ой! Сейчас, — забормотал Даниэль. — Сейчас принесу сок.
Он снова направился к стойке, деланно улыбнулся бармену и возвратился со стаканом сока. Натянутая улыбка немедленно слетела с его физиономии. Он зашептал скороговоркой:
— Это родственник нашего соседа по даче ван Густена. Я его первый раз вижу. А он сказал, что запомнил меня, когда мы с Вольфгангом приезжали. Мы действительно заходили к ван Густену, но я этого человека не помню. Этот родственник говорит, что приехал из Брюсселя. Он спросил меня, почему родители не приехали. Я говорю, они в Японии. Он хотел со мной еще поговорить, но боялся этих…
— Это наши, — тоже зашептала Зинаида Васильевна.
— Да-да, они русские! — подтвердил Даниэль. — Между собой говорят по-русски, а с этим родственником ван Густена по-немецки. Ой, мне кажется, он так их боится! Ой, я тоже так боюсь! Ой, у него такие глаза! Ой, я так боюсь!
Ни пиво, ни сок больше не лезли в глотку. Все трое удрученно молчали. Зинаида Васильевна предложила:
— Пошли отсюда, ребятки. Какое нам дело до всех этих русских и нерусских. Что нам разбираться в их отношениях. В конце концов, мы приехали сюда отдыхать и работать.
— Шляфен, шляфен! — вставая, решительно поддержала ее Шанталь.
Проснувшись, Зинаида Васильевна, услышала, что голуби здесь воркуют иначе, чем в Москве. Дома они квохтали как мелкие куры, гадили на балконе и не хотели улетать. Здешние вообще не показывались. Где-то вдалеке они выводили однообразную нудную мелодию. Ветер сердито завывал за окном, но в доме было замечательно: тепло, пахло свежим кофе. Даниэль уже успел не только поработать, но и сбегать за булочками. Все трое с аппетитом завтракали и рассуждали о том, что, несмотря на рекомендации врачей потреблять черствый хлеб, по всей Европе население ест по утрам одни и те же теплые булочки с маслом.
Потом молодые трудились наверху под музыку Шопена. Зинаида Васильевна пребывала в праздности и пыталась читать захваченный из Москвы толстый журнал «Октябрь». Ей это плохо удавалось, она никак не могла сосредоточиться. Бросила читать и стала смотреть в окно с тем же любопытством, с каким делала это у себя на даче.
Улица, где стоял их дом и другие, такие же невысокие и серые дома, оказалась на редкость простая. Ни капли архитектурного или фольклорного разнообразия — ни финтифлюшек на крышах, ни резных наличников на окнах. Ничего лишнего, все ровно, чисто и просто. Пожалуй, Подмосковье наше поинтереснее, решила Зинаида Васильевна, хоть и запущенное, неухоженное, но для глаза помилее. Зато здесь, наверное, у всех, как и в этом доме, внутри просторно и все удобства. Около каждого дома стоял сверкающий чистотой автомобиль. Наверное, когда расцветут тюльпанами крохотные палисаднички с низенькими изгородями, станет покрасивее.
Она увидела проезжающий полупустой автобус. Потом прошел высокий прямой старик. Из дома напротив вышли средних лет мужчина и женщина, за ними выскочили ребятишки, мальчик и девочка школьного возраста. Все семейство направилось к стоящему около дома длинному автомобилю вишневого цвета.
