Пепел жизни - Рина Харос
Прикрыв дверь в покои, чтобы ненароком ее не разбудить, я прислонился к двери, заведя руки за спину и чуть вскинув голову вверх, не в силах скрыть нарастающего ужаса. Душа Мулцибера представляла собой множество разбитых осколков, которые собрать воедино было почти что невозможно. Они крошились, откалывались и грудой падали на пол, лишаясь крупиц радости. Процокав до демона, я забрался на кровать и прислонил ладони к его груди, чтобы почувствовать, как бьется сердце Мулцибера. Медленно, рвано, будто что-то заставляло его совершать удары против воли.
Продолжая удерживать одну руку на сердце, вторую я прислонил ко лбу, перед этим скинув на пол мокрое полотенце. Во сне было легче проникнуть в сознание Мулцибера и понять причину такого всплеска магии.
Письмо. Горечь утраты. Сказки. Разочарование. Смерть.
Я отшатнулся, будто от пощечины, едва сдерживая слезы обиды за демона. Судьба будто сама ему говорила – сделай шаг вперед, и я отброшу тебя на десяток назад.
Шумно сглотнув, я прикрыл глаза и, начав вырисовывать узоры в воздухе, принялся латать разум демона, чтобы сохранить хоть жалкие крохи его прежнего. Он метался по кровати, стонал и покрывался капельками пота, когда лихорадка, сжирающая Мулцибера изнутри, извивалась, подобно червю, пытаясь ухватиться за душу. Но я умело рвал ее нити, которые обвивали сердце демона, соединяя осколки между собой. Некоторые вставали криво, недостающие элементы осыпались калейдоскопом на пол, но я упорно продолжал свою работу.
За каждую душу ты должен расплатиться непрожитыми годами.
Когда последний осколок встал на место, я почувствовал слабое сопротивление, которое отзывалось по ту сторону.
Расплата. Содеянное требовало расплаты.
– Пять лет, – произнес я в тишину. И в этот же момент что-то зарычало по ту сторону осколков, позволив соединить последний.
Плата принята. Мои непрожитые пять лет перешли во власть Забвения.
Глава 5
Касандра
Разговоры после грани между жизнью и смертью – самые искренние и трепетные.
Призови, и я приду. Прикоснись, чтобы смог раствориться в тебе. Пусть последним, что почувствуешь, – будут мои ласки. Позволь показать, что это такое – любовь.
Я широко распахнула глаза и подскочила на кровати, рвано хватая ртом воздух. За окном уже стояла ночная прохлада, диск луны освещал небосвод и изломанными лучами отражался от стен. Сердце бешено колотилось о ребра, готовое вот-вот вырваться из груди. Крылья подрагивали, будто хотели сказать, что они здесь, рядом, и не дадут в обиду, защитят, укроют.
Я приложила ладонь к горлу и прокашлялась, почувствовав запах гари и жженой кожи, который тонкой дымкой проникал в приоткрытое окно. Невесомые шторы колыхались на ветру, даруя некую таинственность в каждом движении. Звук трескающейся древесины донесся откуда-то с улицы, и я, встав с кровати, на дрожащих от переутомления ногах подошла к окну. Отдернув шторы в стороны, чуть подалась, выглядывая.
– Что-то хочешь увидеть?
Я вскрикнула и прижала руку к груди. Пошатнувшись, чуть не упала, но багровая магия Мулцибера подхватила меня в последний момент и плавным движением отнесла обратно на кровать. Следом на ноги легло одеяло, подушка чуть приподнялась, позволяя спине ощутить приятную мягкость. От испуга меня всю трясло, но, медленно вдохнув и выдохнув, негромко произнесла, стараясь, чтобы голос не дрожал:
– Я не знала, что вы здесь. В таких случаях принято стучаться или приходить тогда, когда собеседник уже проснулся.
Мулцибер негромко ухмыльнулся, но я так и не смогла определить, откуда шел источник звука.
– Так я и пришел, когда ты проснулась. Услышал шорох простыней и твой крик.
Я кинула беглый взгляд на приоткрытое окно и едва заметно мотнула головой, осознав, что Мулцибер наверняка пробрался через окно.
– Ты не только смелая, но и догадливая. Удивительная смесь, приправленная демонической красотой.
– Вам… уже лучше? – ненароком спросила я, пытаясь обернуть разговор в другое русло.
– Да. Благодаря тебе, – хриплым низким голосом произнес Мулцибер из темноты.
Я обхватила одеяло и крепко прижала его к груди – платье, в котором легла спать, изрядно помялось и съехало на одно плечо – сколько бы его ни поправляла, рукав все равно оказывался на сгибе локтя.
– Почему вы не покажетесь мне?
– А ты хочешь меня видеть, фея?
Я оставила вопрос без ответа. Слышала лишь ровное дыхание Мулцибера, которое пронзало тишину. Прошла минута, две, прежде чем демон издал звук, напоминающий злой рык, и медленно вышел из своего укрытия – видимо, он не привык, что его вопросы так нагло игнорируют.
Мои глаза, которые никак не могли привыкнуть к сумраку вне леса, не сразу увидели, как темный силуэт отделился от стены, распахнув массивные крылья. Мулцибер, одетый в темные штаны, не сводил с меня глаз, светящихся в ночной тьме подобно звездам. Багровая магия струилась вокруг его тела, как опытная любовница, зная каждый потаенный участок. Чем ближе подходил Мулцибер, тем больше меня охватывал трепет, граничащий с ужасом перед Высшим – каждое его движение было отточено, ни один мускул на лице не дрогнул, когда он протянул мне свою ладонь. В области сердца я заметила несколько неровных шрамов, опускающихся ниже, скрываясь под штанами. Каждый из них по форме напоминал плеть или тонкий кожаный ремень, от удара которого остаются такие ужасающие следы.
Мулцибер не дернулся, когда я привстала на кровати и подползла на коленях ближе. Он не возразил, когда провела кончиками пальцев по его груди и животу, вторя узорам шрама. Не отвел взгляда, когда магия, видимая сейчас только мне, накинулась на тело демона и начала подсвечивать, затягивая многолетние уродства, оставляя лишь гладкую загорелую кожу. Но он улыбнулся уголком губ, когда свободной рукой приподнял мой подбородок и провел по нему большим пальцем, хрипотцой голоса прорезая тишину.
– Ты слишком добра, фея. Когда-то это сыграет с тобой злую шутку.
– Я уже говорила, что мне нечего терять. Смерть, если подумать, – это пристанище заблудшей души, которое еще надо заслужить и не омрачить пороками, присущими каждому из нас.
Мулцибер ничего не ответил, лишь склонил голову набок и убрал руки от моего лица. Присев рядом на кровать, он опять протянул ладонь и выжидающе посмотрел на меня. Страх, который заполнял нутро, медленно отступал, даруя некое освобождение и возможность дышать. Разум порой может исказить действительность, показать видение того или иного действа под другим углом. Я сама себя убедила, что передо мной просто мужчина, который имел свои слабости и пороки, достоинства и силы. Он не опасный зверь, что будет преследовать по пятам,
