Мэррилэнд: выбор королевы (СИ) - Красовская Марианна
— Есть немного. Астория умом не блещет. Точнее, она сообразительная и память у нее отличная, но учиться не любила никогда. Ее даже понять можно: школа там, где мы жили — дерьмо. Район для бедноты.
— Ты — и среди бедноты? Почему?
— Мир такой. У меня ничего с собой не было, только то, что на мне, да мешочек с золотом. Но оказалось, что золотом там не так уж и просто расплатиться. Вот серьги в ломбард можно сдать. Повезло, что вообще милостыню не пришлось просить. Пока была в больнице с Астрой, слышала разговор женщин-беженок. Как они без денег и документов здесь начинали жизнь. Ну, я же смелая. Пошла в эту самую их полицию, сказала, что беженка. Попросила о помощи. Сначала меня допрашивали несколько часов, а я на все их вопросы качала головой и отвечала на древнем барсельском наречии. В конце концов на меня махнули рукой и выдали какие-то бумаги. Повезло, в общем. И золото пригодилось. Сережки, кольца, заколки — я все отдала.
— Забавно.
— Очень. Нашла очень дешевое жилье, расплатилась за медицинскую помощь племяннице, сдав в ломбард пару монет. Из украшений только браслет и остался. Наш, фамильный.
Ренгар усмехнулся, покопался среди бумаг на столе и попросил:
— Дай мне свою руку. Правую.
Андреа протянула руку, и он ловко надел на нее что-то блестящее. Не веря своим глазам она разглядывала тот самый браслет.
— Ты ограбил Асторию? — взвизгнула она возмущенно.
— Ага. Я же разбойник.
— Это ужасно! Как ты вообще докатился до такой жизни?
— Ну, я не умею ни пахать, ни сеять. Торговать пробовал, но мой драгоценный брат пару раз вмешивался. Он думал, что если мне не давать жить честно, то я вернусь под его кров с повинной головой. Ошибся, я могу быть не менее упрямым, чем он.
— Боги, я собираюсь замуж за разбойника, — тоскливо пробормотала Андреа.
— Скажи спасибо, что не за убийцу или насильника, хотя все возможности у меня были.
— Спасибо, — вздохнула женщина. — А если кто узнает?
— То промолчит или лишится языка. Не думай об этом. Не твоя забота.
От холода в голосе Ренгара Андреа поежилась, поняв, что он давно не тот задиристый мальчишка, которого она раньше знала. Он теперь хищный зверь. Но и она изменилась. Стала жестче, циничнее и безжалостнее. От прежней принцессы осталась лишь оболочка, сосуд. Молодое и легкое вино в нем загустело и сделалось куда коварнее.
Выбора у нее все равно не было. Отступать поздно. Ренгар будет ее союзником, это куда лучше, чем становиться врагами.
— Андреа, не смотри на меня так, — попросил он с печалью в голосе. — Прошу.
— Как — так?
— Со страхом. Кем бы я ни был, тебя я никогда не обижу. Мне за многое сейчас стыдно, но прошлого все равно не изменить.
— За многое? — криво улыбнулась она, вдруг вспоминая, как он однажды пробрался в ее спальню через окно. Ей было семнадцать. Ему на год младше.
— Не за то, о чем ты подумала. Не смотри на меня так, я же вижу, что ты покраснела.
— Я не… Ладно. Чтоб ты знал — мне тоже не стыдно.
Ренгар кивнул, быстро раздеваясь. Андреа бессовестно на него уставилась, разглядывая не мальчишечье уже, а мужское тело: худощавое, подтянутое, с застарелыми и свежими шрамами. Он ей всегда нравился, а теперь — еще больше. Хотелось потрогать, поцеловать… и даже укусить. К ее разочарованию, долго полюбоваться не вышло. Ренгар вытащил из сундука роскошный халат павлиньей расцветки: из синего с изумрудным отливом парчи, расшитой золотом.
— Уроженцев Патры ты тоже грабил? — не удержалась Андреа.
— Не попадались. Халат купил на базаре за деньги честных мэррилэндцев. Впрочем, вряд ли честных. Откуда у простых землепашцев золото? Вероятно, я тогда ограбил купца или мытаря.
— Я хочу тебя придушить. Совершенно не смешно.
— А мне смешно. Не дуйся. Не хочешь переодеться?
— Нет. Я не готова носить одежду, которую ты снимал с других женщин.
— Совершенно напрасно. Она ничуть не хуже твоих тряпок. Ну да ладно. Подожди здесь. Мне нужно обсудить кое-что с друзьями.
— И большая у тебя… банда?
— А вот этого не твоего ума дела, моя королева. Забудь. Ты никогда их больше не увидишь.
Андреа хотела было возразить, но передумала. Действительно, не стоит лезть в его дела. Меньше знает — крепче спит.
Кстати, о последнем — уже темнело. Она очень устала. День был таким насыщенным, что, казалось, длился не меньше недели. Да и активные физические упражнения на свежем воздухе ее вымотали. А тюфяк Ренгара выглядел весьма привлекательно. Она села и потрогала его: довольно мягкий, набитый свежей соломой, укрытый чистым одеялом. Очень-очень заманчивый.
Когда Ренгар вернулся с двумя мисками жаркого, Андреа крепко спала поверх одеяла прямо в одежде, только сапоги и сняла.
Будить ее было особенным удовольствием. Ренгар расстегивал жилет, потом обнажал нежную шею, убирая завитки коротких волос от лица. Потянул за шнурок штанов. С любопытством ученого наблюдал, как дрогнули черные ресницы, как сморщился носик. У Андреа были веснушки, это так мило! Он поцеловал в нос, потом в скулу, в висок…
Голубые (фамильные) глаза вдруг широко распахнулись, женщина отпрянула в волнении. Ну, и что это невозможная себе выдумала?
— Я потная и грязная, — выпалила Андреа. — Не надо меня облизывать!
— Да мне плевать, — развеселился Ренгар. — Хоть в дегте и в перьях, я буду тебя хотеть любую!
— Нет-нет, я должна помыться! Есть тут ручей? А чем пахнет?
— Жаркое. Вчерашнее. Ты бессовестно продрыхла вечер, ночь и утро. Почти полдень, душенька.
— Эй! Мне надо в Барсу! — Андреа подскочила, обнаруживая, что все, что можно было расстегнуть и развязать на ней — расстегнуто и развязано. — Рене!
— Не нужно тебе в Барсу. Там скучно. Останься со мной.
— Там Астория.
— Ну да. С Дэймоном. Поверь, он ее не обидит. Это же Дэймон.
— Ты плохо знаешь Асторию, — Андреа оглядывалась в смятении. — Где мои сапоги? Она и святого может вывести из себя. Сущий демоненок!
— Хотел бы я поглядеть на девушку, которая одолеет Дэймона. Положи сапоги. У нас другие планы.
— Какие?
— Для начала — ты позавтракаешь. Точнее, уже пообедаешь. А пока ты ешь, я принесу воды для ванны.
— Ты ненормальный, — заявила Андреа, вырывая у него из рук деревянную миску с мясным рагу. — Какая ванна в лесу? Проще искупаться в ручье или речке.
— Вода холодная. Ты можешь простудиться. А тебе сейчас нужно себя беречь.
— С чего бы это? А. Точно. И что, ты будешь теперь носиться со мной, как с хрустальной вазой?
— Буду. Моя женщина беременна. Я хочу, чтобы дитя родилось в срок и здоровеньким.
Андреа вдруг помрачнела. Дурой она не была и прекрасно знала, что роды — процесс сложный и опасный. Что угодно может пойти не так. Но на этот раз некому будет отвести ее в нормальную больницу. В этом мире нет ни аппаратов УЗИ, ни акушерок, ни роддомов. Только повитухи и, может быть, отвары целебных трав.
— Ты о чем думаешь?
— О том, что все это неважно. Может случиться всякое.
— Не с тобой.
— Конечно, да. Жена Рональда так и не оправилась от последних родов. Умерла через полгода.
— Трое детей подряд в таком юном возрасте — это риск, — пожал плечами Рене совершенно равнодушно. — А рядом с тобой будут лучшие целители, я обещаю.
Она вздохнула, пряча глаза. Ну да ладно. Рано пока волноваться. Все потом.
— Так что насчет речки?
— Я нагрею воды.
— Упрямец! Все равно я не буду мыться в лагере. Мало ли…
— А лагеря больше нет. Мы тут одни. Я вчера всех отпустил.
— Разбойников? Отпустил? Чтобы они пошли на дороги Мэррилэнда? — вскипела Андреа, подскакивая.
— Ну не убивать же их мне. Раздал денег и отпустил. У некоторых семьи есть, между прочим.
— Я выловлю их по одному.
— Нет, милая, ты их пальцем не тронешь. Ты не знаешь, через что они прошли. Это мои люди и всегда будут моими. И если ты хочешь, чтобы у нас с тобой все было хорошо, ты будешь считаться с моими словами.
