Держите фармацевта! или Лавка в захолустье (СИ) - Шаль Вероника
Отдала мне узел и дала наказ:
— Пусть носит и ничего не думает. А ежели к Шурочке отнесет, то так и передай, я приду к ней и все свое заберу.
— Непременно передам! — бодро, в тон Матрене ответила я. — К Крошке я завтра загляну.
Домой шла я медленно. Тяжелый узел в руках тянул меня к земле. А рассказ Матрены и вовсе выбил почву из-под ног.
Встала, называется, в шесть утра, чтобы больше дел успеть сделать. Успела, что тут еще скажешь.
Сначала Жека, мой любимый муж, решил, что я ему больше не нужна, и избавился от меня, как от ненужного балласта. А что, открыл клинику на деньги от квартиры, которую мне государство как сироте дало, — и все, свободна, Настена.
Как именно он со мной разделался, я пока не вспомнила.
Но что-то пошло не так, и я не умерла, а попала в тело девицы из странной семейки магов-зельеваров.
Деньги у девицы водились, одно пальтишко чего стоит. Но откуда они?
Мутной работенкой она не брезговала: вон Шурочке какой-то приворотное зелье продала. Но пальто за приворотное зелье не купишь. Значит, была у Насти более денежная работа.
Вопрос какая.
И черные студни-щупальца, что привиделись мне под полом, явно не к добру…
Мое сердце тревожно сжалось.
И это еще не все!
Как оказалось, в этом местечке много столетий рос особый магический лес. Сельчане собирали его магию в специальный накопитель и использовали в быту. И напитывались от нее жизненными силами. В какой-то момент лес стал чахнуть, а магия исчезла.
Казалось бы, в чем проблема, если есть электричество? Чайник на магии заменить электрочайником, и делов-то. Но, как любил говорить Жека, дьявол прячется в деталях.
И детали таковы, что я умерла в одном мире и скоро начну умирать здесь. Чахнуть, как этот лес. А все потому, что тело, в которое я угодила, зависит от магии леса. Нет магии — нет жизни. Даже если я сама маг.
Определенно, не надо было мне вставать сегодня в шесть утра. И замуж за Жеку идти не надо было…
Я вошла во двор и громко окликнула дядю:
— Игнат, Матрена дала тебе одежду. Поэтому, будь добр, возьми лохань, нагрей воду и искупайся. А я пойду по округе похожу.
— А баня?
— Я не стала никого о ней просить. Стесняюсь, — решила сказать как есть. — Мыло в склянке на кухне, лохань под лестницей. Делай, что я сказала. Понял?
— Понял, окаянная твоя душонка, — пробубнил под нос родственник и загремел керогазом. — Только в лес не ходи, дай ему еще немного пожить.
Глава 7
В лес я как раз и собралась. Под тихий шелест листвы нервы успокаиваются сами собой и думается легче. А поразмышлять мне было над чем.
Несмотря на уверения Матрены, что Гатальские — маги средней силы, никаких отголосков магии в себе я не наблюдала. И особой энергии леса не чувствовала.
Может, Матрена все придумала?
Сообщать Игнату, что его наставление лишнее, смысла не было. Назвал бы он меня еще раз «поганкой», «окаянной» и другими ласковыми эпитетами приложил. Оно мне надо?
Поэтому я, ни говоря ни слова, прошла через калитку, специально погромче ею звякнула и направилась к ближайшей окраине поселка. Куда идти дальше, я не знала, но чувствовала, что лес раскинулся на юге.
От окраины меня отделяла всего одна изба, без украшательств на фасаде и палисадника под окном. Миновав ее, я обнаружила, что и забора у соседей нет: оградой участка служили вишневые и сливовые заросли.
Я уже собиралась сойти с тропы — лес виднелся сразу за большим лугом, через дорогу от поселка, — но громогласный окрик заставил замереть на месте и приготовиться к очередному потоку новостей про делишки Насти.
— Ах вы поганцы! Ах вы бездельники!
Пожилой низкорослый мужчина с размаху захлопнул дверцу неказистой машины и походкой разъяренного быка устремился к кустам.
— Ваш обед закончился два часа назад. А ну марш по рыдлёвкам, лоботрясы разэтакие!
Из вишневых кустов послышался шум и недовольное бурчание.
— Быстрее! Я вас ждать не буду. Сейчас герцогу отправлю донесение и уволю к ядреной матери.
— Да идем мы, идем, — реплики, произнесенные заплетающимся языком, утонули в шуршании веток. — Валерьяныч, не серчай, притомились мы.
— В теньке прилегли отдохнуть и задремали… — добавился бубнеж еще одного мужчины.
На миг воцарилась тишина, а потом еще более разъяренный голос Валерьяныча ударил по ушам:
— Притомились? Задремали? А это что такое?
В воздухе характерно звякнуло разбитое стекло, и сразу за ним последовал синхронный вздох работяг.
— Еще раз так отдохнете, уволю с волчьим билетом, — прорычал Валерьяныч. — Только Саню с Матвеем на силос вернул, так эти опять…
Три потрепанные, чуть покачивающиеся фигуры направились к похожему на комбайн агрегату, застывшему на краю поля. Валерьяныч, что-то бормоча себе под нос, запрыгнул в свою машинку-каракатицу, как успела я ее назвать из-за широко расставленных колес, и, заполнив воздух сизым дымом, умчался прочь.
А мне оставалось только пересечь луг. Прохладный ветер забрался под куртку, коснулся кожи, и, только поежившись от холода, я опомнилась, что на мне одна из засаленных курток Игната. Причем грела эта куртка так себе. Возвращаться не хотелось, и я, сильнее запахнув полы, продолжила путь.
Перешла неожиданно выросший на пути мелиоративный канал, прошла десяток метров и вздрогнула от тишины, ударившей по ушам. Меня словно накрыли стеклянным колпаком, через который не проникало ни звука, ни дуновения ветерка.
Припорошенная листвой земля, редкие кустики трав и рассыпанные тут и там горсти семян. И деревья. Исполины с гладкими стволами, тянущиеся в небо.
«Вот ты, значит, какой, магический лес», — вырвалось у меня само собой.
Наклонилась и подняла лист: продолговатый, зеленый, с подсохшими краями и абсолютно сухим черешком. Подняла голову к небу, и безлистные кроны деревьев заставили задержать дыхание.
Матрена права, лес и в самом деле чахнет.
Но, может, это мышление у соседки магическое и магии, на самом деле, никакой нет? А есть заболоченная и закисленная почва…
Я коснулась прижатого к земле тонкого деревца. Приподняла его из-под засохшего валежника, чтобы оно смогло потянуться к солнцу, и отошла на пару шагов.
Пальцы кольнуло от холода, а по всей коже, вызывая щекотку, побежали электрические разряды. В оглушающей тишине по лесной подстилке поползли белесые языки тумана.
— Шли бы вы домой, Анастасия, — раздалось над моим ухом. От неожиданности я едва не подпрыгнула на месте и принялась суматошно озираться по сторонам.
Рядом никого не было. Только туман заполнил все зримое пространство и поднимался все выше, и теперь его молочно-белое полотно поглотило мои колени.
Но мне же не почудилось, здесь кто-то есть. Почему он прячется? Мое сердце хлюпнуло в пятках. Сейчас для полного счастья мне только встречи с маньяком не хватает.
— Вы очень хорошая актриса, Анастасия, но я не верю, — снова раздался холодный бархатистый голос.
Теперь он звучал громче. И я рассмотрела перед собой очертания мужской фигуры, затемненной стволами деревьев. И почувствовала себя зайцем, которого загнали в ловушку.
— Чему не верите? — голос мой прозвучал совсем глухо.
Мужчина подошел ближе, и оказалось, что ростом его природа не обделила. И шириной плеч. Окончательно оценить облик мешал плащ, свисающий с плеч, и накинутый на голову капюшон.
— Не ходите в этот лес, Анастасия. Не принесет он вам добра. Это мое последнее вам предупреждение.
Туман заструился вокруг незнакомца рваными хлопьями, и мне вдруг стало совсем зябко.
— Может, я не жду добра, а сама хочу помочь? — выдавила я из себя, стараясь не стучать зубами.
— Вы? — насмешливые нотки стальными иглами впились в мое сердце.
— Молодые деревца завалены сухим валежником — это по-вашему, правильно? Если лесник не выполняет свою работу, то…
— Издеваетесь?
