Моя (не)послушная кукла (СИ) - Мун Лесана
— Я не могу… вот так… с кем почти не знакома, — отворачиваюсь от его слишком внимательного взгляда. Кажется, он мне в душу заглядывает. — Я знаю, что ты купил это тело. И если захочешь…
— Нет уж. Я силой никого не беру, говорил уже, — отодвигается, смотрит с каким-то отчуждением, отчего мне сразу становится неуютно из-за собственной наготы. — Не вздумай прикрыться.
Говорит так, словно прочел мои мысли, поэтому не двигаюсь.
— Можно…
— Что?
— Можно я все-таки спрошу то, что хотела спросить?
— Ты же не отстанешь, да? — что-то вроде намека на улыбку изгибает уголки его губ.
— Не отстану, — тоже слегка улыбаюсь. — Ты сказал, что я биоробот, то есть внутри все живое. Как я могу ничего не есть и не пить, и при этом существовать?
— Пить ты должна. У вас у всех, насколько я знаю, есть эта функция. Просто тебе не нужно столько, сколько нам. Есть специальный биораствор, он идет в коробке вместе с тобой, а в дальнейшем его можно покупать, если будет нужно. Так вот, раз в неделю, его нужно развести в стакане воды и дать тебе. Он полностью восполняет все твои потребности в питательных веществах и жидкости.
— Как удобно. А что будет, если я начну есть обычную еду? — спрашиваю из любопытства.
— Не знаю, — пожимает плечами, снова привлекая мое внимание к своим бугрящимся мышцам и гладкой смуглой коже. — Никто так не делал, не уверен, что ты сможешь переварить обычную еду.
— Ясно. Знаешь, мне немножко грустно. Что уже и зубы хорошие есть, а вонзить их в мясо все так же не могу.
В полной тишине раздается какой-то странный, хриплый звук. Я даже не сразу понимаю, что это смех. Удивленно смотрю на Орсо, который издает эти звуки, правда, недолго. Замолкает, словно сам удивленный, что это доносилось из его рта.
Глава 6
— Зачем ты купил себе куклу? — внезапно задаю вопрос, который давно крутится у меня на языке.
— А почему ты спрашиваешь? — интересуется мужчина, изогнув бровь.
— Просто… ты не производишь впечатления…
— Смелее. Говори.
— Не производишь впечатление садиста. Или извращенца.
— А как, по-твоему, выглядят извращенские садисты? — усмехается Орсо. — Тощие, в очках и затюканные мамочкой?
— Что-то вроде того, да.
— У нас таких нет. В нашем мире женщины — это приложение к мужчинам. Если рождается сын, его с трех лет забирают на воспитание в специальную школу. Там нет мам и пап. Зато есть строгие воспитатели, педантичные учителя и режим с дисциплиной.
— Ужас, — выдыхаю.
— Ничего подобного. Мальчики быстро взрослеют и становятся мужчинами. Самые достойные — находят свою истинную пару. Остальные — просто женятся ради продолжения рода, или каких-то своих финансовых интересов.
— У вас проблема с женщинами? — спрашиваю, осененная внезапной догадкой. — В этом все дело?
— У нас нет проблем с женщинами. Но есть сложности с их количеством. Их меньше, чем хотелось бы.
— Так куклы были созданы для этого?? Чтобы удовлетворять… запросы тех, у кого нет пары?
— Запросы? — Орсо усмехается колючей и злой усмешкой. — Как ты красиво обошла в своей речи грязное слово «секс». Да, куклы были созданы для того, чтобы мужчины удовлетворяли с ними свои тайные грязные желания. Сначала так было.
— А потом?
— А потом многие идиоты, вопреки любой логике, стали влюбляться в своих кукол. А некоторые… даже в чужих.
Я вздрагиваю, внезапно расслышав в голосе Орсо ярость и боль. Он был влюблен в чужую куклу?? Поэтому купил свою? Чтобы забыть ту?
— Ладно! — мужчина резко поднимается и встает с кровати. — Раз секса мне сегодня не перепадет, значит, поищем веселья.
Смотрю на него недоумевающе.
— Собирайся. Поедем в кукольный клуб. Что я зря, что ли, купил себе дорогую игрушку? Теперь нужно тебя показать.
Он, как был, голышом, открывает гардеробную, заходит туда и через минуту выносит чехол на плечиках. Кладет рядом со мной на кровать.
— Надевай, — говорит и снова скрывается в гардеробной.
Пожав плечами, расстегиваю молнию чехла и извлекаю из него… подобие платья. Почему подобие? Да потому что эти жалкие лоскутки можно назвать платьем с очень большой натяжкой.
— Это ужас, — говорю.
— Где? — Орсо подходит, продолжая щеголять тем, что порядочный мужчина привык скрывать одеждой, смотрит на лоскутки. — Да, выглядит не очень. Но на тебе будет смотреться отлично. Надевай.
И снова шлепает босыми ногами в гардеробную. Надеюсь, теперь он наконец-то прикроет свою голую задницу! А вот я, похоже, буду нею сверкать перед всеми посетителями клуба! Во всяком случае, именно так мне кажется, когда я надеваю платье. Но, поправив все лоскутки, вынуждена признать, что все не так и плохо. И что Орсо был прав. Зеркало мне говорит — я выгляжу очень горячо. Настолько, насколько никогда не выглядела в своей прошлой жизни.
Бежевое с блестящей ниткой платье облегает тонкое тело куклы, подчеркивая все выпуклости, делая их более явными, чем они есть на самом деле. Подобный наряд не предполагает белья, этот факт делает мои щеки красными, заставляет ярко блестеть глаза.
Из гардеробной выходит Орсо. В противовес мне он одет в строгий, темно серый костюм. Белая рубашка застегнута на все пуговицы. В кармане пиджака треугольничек носового платка. Мужчина останавливается чуть позади меня и долго, не мигая рассматривает со спины, потом переводит взгляд в зеркало и медленно скользит ним по всей моей фигуре, начиная от еще босых ног и заканчивая румяным лицом.
Орсо делает шаг вперед, и моя спина почти касается его груди. Я чувствую жар, идущий от него. И запах елки, мандаринов, Нового года. Странно, да?
— Как ты умудряешься даже в таком развратном одеянии выглядеть так невинно? — спрашивает, обдавая горячим дыханием кончики моих ушей, покрасневших подобно щекам.
— Не знаю. Оно как-то само, — отвечаю, пожимая плечами и едва не лишаясь верхней части платья.
— Не делай так в клубе, — голос Орсо утрачивает недавние бархатистые нотки и становится похож на предупреждающее рычание хищника. — Надевай чулки и туфли. Машина уже ждет.
А сам садится в кресло, собираясь наблюдать как я натягиваю тонкие бежевые чулочки с кружевом на бедре. Ну вот, Марья Ивановна, поздравляю, ты дожила до собственного стриптиза, небось и не чаяла уже!
* * *Пожав плечами, таки натягиваю чулки. Сначала беру один, собираю его гармошкой, ставлю ногу на кровать, прекрасно понимая, что в разрезе платья видно мое всё… вот вообще всё. Но игнорирую сей факт. Просто быстро раскатываю чулок по всей длине и закрепляю на бедре. Мельком бросаю взгляд на сидящего в кресле Орсо.
Зачем я это сделала? Не знаю. Дура, наверное. А может, начинаю попадать под влияние его темного обаяния. И да, первая версия мне нравится больше, чем вторая. Дура — это как-то… проще что ли.
Мужчина сидит без движения. И кажется расслабленным. Но это видимость. Даже беглого взгляда мне достаточно, чтобы заметить, как побелели его пальцы, вцепившиеся в подлокотники кресла, как напряжены мышцы ног. Да, Орсо вальяжно упирается плечами в спинку кресла, но я уже знаю, что доли секунды ему достаточно, чтобы быть возле меня, испугав до мурашек. Хотя… справедливости ради, не всегда это страх.
Второй чулок я уже надеваю медленнее. Понимаю, что зря дразню хищника, но, наверное, у меня произошло какое-то короткое замыкание в мозгах. Это я так оправдываю себя, на самом деле понимая, что происходит. Мне нравится вот это ощущение. Глупой, сиюсекундной власти. Понимания, что мужчина едва сдерживается, а я всего лишь надеваю чулки.
Я едва успеваю нырнуть стопами в красивейшие и наверняка дорогущие туфли на высоком каблуке, как Орсо оказывается возле меня. Даже на шпильках более десяти сантиметров я ниже его.
— Пойдем, а то пропустим все самое интересное, — говорит и накидывает мне на плечи плащ.
В машине едем молча. Уже перед самым выходом Орсо бросает:
