Трудовые будни барышни-попаданки 4 - Ива Лебедева
Пока же мне следовало не собираться в Карелию, а продолжать сегодняшний трудовой будень, украшенный праздником.
Проще всего оказалось с самокатом. Я вызвала Павлушу, разумеется по домашнему телеграфу, и назначила главным инструктором. Хотела добавить, что он ответственен не только за обучение, но и сохранность домашней обстановки, но не стала, еще воспримет серьезно. Павлуша Волгин, как и большинство моих мальчишек, из такой небогатой семьи, что увидел напольное зеркало лишь в моей усадьбе.
* * *
Уже скоро пожаловали первые гости, и я опять не удержалась от короткой, но интенсивной ругани. В свой адрес, разумеется. Не сообразила, что Лизонькины именины совпали с приемным днем и сегодня явилась толпа посетителей: кто по бизнесу, кто с последней надеждой, кто из любопытства и пошпионить заодно.
Пришлось выйти к нашему речному парадному входу, встретить.
Один из гостей мне не понравился сразу. Придворный чиновник, фон Бруммель, откровенный соглядатай. Его я на порог не пустила бы, но он мало того, что заявился под чужим именем, так еще и сопровождал иностранца. Надо без обиняков заявить неуважаемому господину, что в моем доме ему больше не бывать, даже если явится как носильщик китайского императора.
Но я почти забыла о нем, едва увидела двух визитеров — великих князей. Николай Павлович и Михаил Павлович решили обмануть вдовствующую императрицу и вместо кареты воспользовались моим винто… буду называть их пароходами, так привычней.
Я приветствовала их на английском. Очередная ошибка — среди гостей оказался англичанин в сопровождении того самого соглядатая, явившегося под фамилией Макаров. Впрочем, такую тайну, как визит царевичей, утаить шансов мало.
— Уважаемая хозяйка, может, мы наконец-то узнаем тайну этого замечательного судна? — спросил Николай Павлович.
Любой другой гость получил бы твердый и непременный отказ. Но будущему царю я открывала технические секреты не то что скрепя сердце, а не скрывая радости. И мы отправились на верфь, таким маршрутом, чтобы никто из прочих визитеров не увязался за нами.
Секрет моих пароходов прост. Еще до изобретения паровой машины начались эксперименты с винтом как с водяным двигателем. И они были неудачны, так как за основу брался длинный Архимедов винт. Согласно конструкторской байке, впервые экспериментальный паровой кораблик обогнал колесный потому, что винт обломился и этот обломок оказался эффективней целого. Ну а когда лопасти стали большими, спор винта и колеса окончился.
Мне ничего ломать не требовалось. Мы с Мишей вспомнили обычные лодочные моторы, нарисовали винты. В очередной раз я уговорила мастеров «заняться глупостью». И чуть не заплясала на плоту с паровым механизмом, когда он резво двинулся по пруду. Потом такой же механизм, только втрое больше, привел в Петербург небольшую барку, и капитаны иностранных судов, гулявшие возле Биржи на Стрелке Васильевского острова, едва не проглотили трубки, увидев кораблик, промчавшийся против течения с непривычной для них скоростью.
Между прочим, легенда про отломанный винт пошла нам на пользу. Я так и сказала великим князьям: длинный винт сломался, малая часть оказалась эффективней, оставалось доработать.
Николай Павлович был в моих владениях уже в третий раз, до этого знакомился с моей малой железной дорогой. Но встречались мы и прежде. Каждый раз, общаясь с будущим царем, еще не уверенным, что он царь, я удивлялась сочетанию двух качеств: искренней технической любознательности и жесткости. Офицерство его недолюбливало и именно поэтому в декабре следующего года будет мечтать об императоре Константине, даже уже осознав, что старший Павлович царствовать не желает.
Михаил Павлович — другая загадка. Младше на два года, более эмоционален, скорей, чем брат, накричит и скорей извинится. Благороден, этого не отнимешь. Например, на Сенатской лицеист Кюхельбекер усердно целил в него из пистолета, и, если бы не прямое заступничество великого князя, однокашник Пушкина был бы шестым висельником. К наукам и чтению вообще прохладен. Однако сейчас делает какие-то заметки в блокноте. Понять бы какие.
На верфи тихо не бывает, и я первая предложила гостям прогуляться по парку.
— Я в прошлый раз не разглядел этот островок, — сказал Николай Павлович.
Намек был понят, и уже скоро лодочник доставил нас на маленький остров посреди пруда и отплыл, оставив нас наедине.
Едва вошли в беседку, Михаил Павлович сказал:
— Мы будем иметь счастье лицезреть вашего достойного супруга этим днем?
Произнесено было с еле уловимым сарказмом, как очень сильные мира сего говорят о людях, лишенных статуса и влияния.
— Не раньше вечера, ваше императорское высочество, — ответила я. — Михаил Федорович занят делом, связанным с поручением министра, по личной просьбе государя.
— Похвально, — вступил в разговор Николай Павлович. — Но в некоторых делах даже и при этом условии рвение нежелательно, и вам, Эмма Марковна, следует понимать такие вещи.
Глава 6
…Существует расхожее выражение: «В учебниках истории об этом не пишут». Как человек, попавший в историю в прямом смысле слова, я могла только пожать плечами: если написать в учебнике обо всем, что было, школьникам не хватит времени на физику и физкультуру.
Впрочем, могли бы писать кратко. Подробней — о тайных политических обществах России начала XIX века, тех же декабристах. И добавить, что существовали и другие организации разной степени секретности, от не особенно законспирированного общества Кавалеров Пробки, члены которого уничтожали свою печень неумеренным употреблением вина, правда скрупулезно соблюдая ими же выдуманные ритуалы. До таинственного свингерского клуба Братьев-свиней, или Frères-сochons.
Едва ли не с самого начала своей новой жизни я заметила полезную вещь: если дело касается какого-то исторического события, то все, что я когда-либо читала или слышала о нем, немедленно встает в моей памяти. Так и здесь. Информация о засекреченном клубе развратников дремала в моей голове, пока супругу не поручили разобраться с крайне деликатной историей.
К генерал-губернатору Михаилу Милорадовичу обратился почтенный руководитель одного из департаментов, чья дочь, так и не ставшая невестой, по очевидным признакам приготовилась стать матерью. Это было полбеды. Беда — что она не могла сообщить шокированным maman и papa, кто же отец.
— Маменька, родненькая, он же был в маске, как и все остальные.
Все же случилось не самое страшное: соитие произошло не на большой дороге, в разбойном лесу, а в особняке, превосходящем изысканной роскошью родительскую усадьбу. Адрес особняка несчастная девица назвать не могла, так как
