Мемуары бабы Яги (СИ) - Серафима
— Н-дааа… — задумчиво поглаживая шикарные усы, протянул кот. — Придётся самому как-то исхитряться, да домового умасливать, чтобы подсобил.
Весь в раздумьях кот вошёл в избу. Домовой сидел на печи и плёл лапти.
— Значит так! — с порога начал кот. — Дело у меня к тебе, Нафанечка. Друг ты мой старинный, друг ты мой сердешный…
— И не уговаривай, не потащу! — не дав закончить масляные речи, недовольно пробурчал домовой.
Кот аж сел от неожиданности.
— Ишь что удумал, чтобы я цепь твою волок, и опять за обещания? Я те что, лошадь тягловая? Не пойдёт, и не проси!
— Нафанечка-а-а, — заюлил кот, — я вот всё смотрю, хозяйственный ты у нас, всё по дому делаешь, всё починить можешь. — с этими словами кот спрыгнул с сундука, и начал ходить кругами около домового, пушистым хвостом обмахивая. — А кафтанчик-то у тебя уже старенький, молью траченный, да выцветший. А ведь негоже хозяину дома в таком наряде гостей встречать, да и самому уж поди не по нраву.
Домовой недовольно оглядел свой кафтан, отметил несколько дырочек, огладил рукой выцветший рисунок с некогда яркими петухами, и вздохнул тяжко.
— Сойдёт! — обиженно отвернулся он от кота.
— Да разве ж можно так? — кот подошёл поближе к домовому, преданно заглядывая в глаза. — Я ж не к обиде, я же от беспокойства, помочь тебе хочу. Я тут, когда ревизию в сундуках наводил, такой отрез парчи видел.
— Какой отрез? — насторожился домовой. — Почему я не знаю, я не заказывал!
— А это и не ты, это Ягусе в благодарность поклонник из самого Иерусалима отрез прислал, подарок на память. Красивый такой, узорчатый, с птицами дивными — с хвостами яркими, и рисунок-то какой красочный, словно живой! — мурлыкал кот.
— Кхех. — недовольно откашлялся домовой и покачал головой. — А я при чём? Мне чужого не надо, а Яга его мне в хозяйство не даст.
— Эх, не даст! — картинно вздохнул кот и присел рядом с домовым на краешек печи. — А вот если я поспособствую, намекну ей издали, деликатненько — обязательно поделится, на кафтан хватит.
Домовой нервно теребил лыко — отрез на кафтан ох как хочется, да ежели ещё яркий, да с птицами заморскими. Но ведь проведёт его котяра, уж сколько раз было — наобещает горы, а как до дела — так в кусты, дескать не обещал, пошутил, и вообще вам всё приснилось. Грустно вздохнул домовой, не видать ему нового кафтана, но уж больно хочется.
Заметив сомнение в глазах домового, кот перешёл в контрнаступление:
— Да ты сам уж посуди, Нафанюшка, Яга только проснулась, настроение у неё хорошее, да и ласки ей захочется, а тут я со сказками, да песнями к ней. И так ненавязчиво намекну, что Нафаня у нас самый лучший, да домовитый. Избу в порядке содержит, за безопасностью следит, печь в исправности держит, гости приедут — ему работы сколько, а у него кафтанчик драный, хорошо бы ему отрез от парчи с дивными птицами подарить. И благодарность твоя — ему в радость, ещё больше расстарается.
Нафаня чуть не расплакался от речей сладких, рукавом слёзы вытер. А кот всё не унимается, уговаривает, и с этого боку зайдёт, и с этого, и хвостом его пушистым, точно опахалом обмахивает.
— А всего-то и надо, цепочку завалящую до дубочка отнести, да к стволу приладить, дело-то пустяшное, на пять минут, зато кафтанчик новый будет, ни у одного домового отродясь такого не было, да и в самых сладких снах такая красота не снилась, а у тебя будет!
Тут дверь распахнулась, на пороге, во всей красе стояла Яга, руки в боки, в глазах весёлые искры пляшут.
— Ах ты ж паршивец! Ты пошто домового охмуряешь, зачем песни ему поёшь? Попросить по-хорошему то уже не можешь, всё сказки сказываешь?
— А я что, а я ничего! Я же по-хорошему попросил, за маленькое вознаграждение. — недовольно фыркнул кот. — Ну и пожалуйста, я и сам справлюсь. Вон, во́рона позову на подмогу.
— Ага, счас, размечтался хвостатый! Уже лечу, перья теряю. — недовольно каркнул ворон и уселся на шест. — Где б это видано было, чтобы вороны цепи таскали.
Домовой нехотя слез с сундука, тяжело вздохнул и понуро поплёлся за печь, в свою каморку.
— А ну-ка, стой! — скомандовала Яга. — Что тебе хвостатый там наобещал?
Домовой совсем сник.
— Отрез на кафтан, парчовый, из самого Иерусалима, с птицами заморскими… — чуть не плача ответил он.
— Ага! Значит так!
Тут все насторожились и кот, и ворон, и домовой.
Обычно за этой фразой по дому начинали летать разные предметы, и попадать в самые нежные места не увернувшихся.
Заметив всеобщее напряжение, Яга ухмыльнулась, — ага, боятся.
— Значит так, жалую Нафанечке, за службу долгую, службу верную, два отреза парчовых на его вкус, для кафтанов новых. Сапожки сафьяновые, да три отреза шёлка египетского, хлопка индийского разноцветного — для рубашек праздничных, и ситца жалую, на другие нужды. Иди, друг ты мой верный, выбирай себе подарки по сердцу, да шей скорее обновки, скоро гости приедут — ты встречать их будешь.
— Спасибо тебе, хозяюшка! — утирая катящиеся градом по лицу и бороде слёзы, вымолвил домовой и поклонился в пояс. — Век не забуду твоей доброты. Не беспокойся, хоромы наши приведу в лучший вид, гостей встретим и расселим всех как полагается.
— Вот и славно, — умилилась Яга, — иди Нафаня, открывай сундуки, выбирай всё, что по нраву.
— Я сейчас вообще ничего не понял, — ошарашенно заявил кот, — а мне, что?
— А ты, сказочник мой, цепь свою тащи, да к дубу прикручивай понадёжнее, да не ленись.
— Фигасе, подарочек! — обиженно сказал кот и недовольно дёрнув пушистым хвостом вышел из избушки.
Ворон ехидно откашлялся, видя недовольную гримасу кота. Мыши, что уже вернулись на свой шест, тоненько хихикали. Филин довольно ухнул.
— Ну ладно, будет вам над котом издеваться! — улыбаясь пригрозила Яга. — Он это не со зла, просто хитрый он у нас, да ленивый. Зато сказочник знатный! А вы, мыши летучие, всем весточки разослали-отнесли, все ли в сборе будут?
Мыши согласно запищали, филин одобрительно ухнул.
— Ладно, молодцы! Все молодцы! Отдыхайте пока, к завтрему гости собираться начнут, пока всех расселим–разместим по новым жилищам — времени уйдёт уйма, так что работа вам предстоит большая, отдыхайте. Да и я прилягу, вздремну пару часиков, — сказала Яга зевая, — силы ещё не восстановились, отдыхать нужно. Серафимушка, опосля сна — на болотце сходим, дощечки указательные поставим, ты уж подсуетись, напиши на всех языках, что там нынче писать положено, чья это территория, кто хозяин… — последнюю фразу она договаривала уже засыпая.
Серафим заботливо накрыл её тончайшим одеялом из лебяжьего пуха и поправил балдахин над кроватью, чтобы ни одна мушка сон хозяйки не потревожила.
Яга спала сладко, нежась на взбитых умелыми лапами кота перинах, ей снились цветные сны.
Глава VI
Глава VI
Ребята ехали в микроавтобусе, открыв настежь окна, любуясь красотами природы, буйным цветением трав и ярким солнцем. То и дело щёлкали вспышки фотоаппаратов — им так хотелось запечатлеть эту красоту.
Саша умело вёл машину, плавно следуя изгибам дорожного полотна проложенному в самом сердце леса. Ксения прижалась к его плечу и задремала.
Ребята бурно обсуждали работу и страшного Лаврентия Палыча, слава о которой разнеслась по всей фирме.
Таня вспомнила события этого утра, и ей вдруг стало не по себе — так жалко разбитую вазу, такую большую и красивую, но ведь она не виновата — это случайность! Нет, всё же придётся исправлять содеянное, надо отыскать такую же и вернуть Лаврентию с извинениями, кто знает, может быть она действительно была ей дорога.
Размышления Татьяны прервал раскат грома, заставив всех пассажиров высунуться в окна. Саша даже притормозил от удивления:
— Что за чёрт? Только что же солнце лупило, откуда эта туча, да такая чёрная? Не было её на небе, откуда она взялась?
Ребята притихли. Туча приближалась с огромной скоростью, заволакивая собой всё небо. Полыхнуло, и черноту тяжёлого брюха тучи рассекла молния, потом вторая.
