КРЫсавица (СИ) - Наталья Алексеевна Мусникова
Я застонала, выгнулась дугой, прильнула к разгорячённому любовнику, который словно тетерев по весне вообще ничего вокруг не замечал. Интересно, а если я сейчас вывернусь из-под него и уйду, он остановится или будет продолжать? Я прикусила губу, ловко замаскировав насмешливый смешок стоном страсти. Сколько ему ещё времени дать? Я опять стрельнула взглядом на часы. Так, ещё минут двадцать, и пора заканчивать. А пока можно подумать о том, что я хочу увидеть в журнале в следующем месяце. Кого на обложку поместим? Светочку? Хе, не надо путать гламур с борделем! Лидочку? Она была популярна в эпоху динозавров, не раньше. Юлю? Точно, Юлю. Сейчас она на гребне волны, мордашка опять же вполне симпатичная…
— Каталина Сергеевна, пришли пробники косметики… — дверь в кабинет распахнулась без стука, явив искрящуюся трудовым пылом (с чего бы вдруг? Ах, да, я же сказала, что выгоню, если она работать нормально не начнёт) Марьяну. — Куда отнести прикажете…
Последние слова девица лепетала на автомате, явно не понимая не только смысла того, что говорила, но и того, что видела. Точно, не понимала, иначе зачем было задавать совсем уж идиотский вопрос:
— А что вы тут делаете?
Что-что, крючком, блин, фламандские кружева плетём!
Появление девчушки подействовало на Максима как ведро ледяной воды, он испуганно подпрыгнул и шарахнулся от меня прочь с пылом инквизитора, которому ведьма предложила акт совместного самосожжения.
— Максим?! — ахнула Марьяна, прижимая трясущиеся ладошки к пылающим щекам. — Что… Как… Крыса!!! — истерично завизжала окончательно ополоумевшая девица. — Крыса! Дрянь! Стерва! Ненавижу тебя, крыса подзаборная!!! Крыса!!!
Ну вот, хоть кто-то набрался смелости и сказал всю правду мне в лицо.
Я медленно слезла со стола, с наслаждением потянулась и отчеканила:
— Максим, забери свою истеричку и вон отсюда. Вы оба уволены. За нарушение трудовой дисциплины, выходного пособия не получите.
— Ну и крыса же ты, Катька, — прошипел Максим, — подожди, рога-то тебе ещё обломают!
Крыса с рогами? Сколько у тебя было по биологии, пупсик? Я презрительно передёрнула плечами и стала медленно одеваться. Да, я в курсе, что это заводит сильнее, чем раздевание. Так что, мой сладенький, смотри, чего ты лишился. Можешь волосы повырывать. Хочешь, на своей голове, хочешь, у размазывающей сопли у тебя по груди курицы. У неё, смею заметить, волос-то побольше будет.
— Пошли вон, — ещё раз с нескрываемым удовольствием повторила я. — Вы уволены.
Марьяшка душераздирающе всхлипнула и, схватив голого Максима за руку, буквально вытащила его из кабинета. О-о-о, такого позора наш мачомен этой слюнтяшке точно не простит! Я довольно потёрла руки, приказала Леночке принести мне апельсиновый чай и с головой погрузилась в работу.
Когда за окном стемнело, я выключила компьютер, с наслаждением потянулась, разминая затёкшие плечи, и поднялась из-за стола. Вдруг у меня в глазах резко потемнело, тело скрутила жуткая боль, и я рухнула на пол не в силах не только закричать, но даже вздохнуть. Что со мной? Что происходит? Меня… отравили?
Прямо передо мной неожиданно возникла какая-то старуха, показавшаяся мне странно знакомой. А это ещё что за развалина? А, вспомнила, Марьяшка как-то раз притаскивала её на новогодний корпоратив, сказала, бабка её. Так это она меня отравила? Я открыла рот, чтобы высказать старухе всё, что думаю по поводу её идиотки-внучки, но из горла не вылетело даже слабого стона. Я умираю? Чёрт, как не вовремя-то.
— Ты станешь крысой, пока не научишься быть человеком, — пафосно, в духе дешёвого простенького фильма, в котором идёт традиционная борьба идиотизма с зачатками разума, то есть добра со злом, провозгласила старуха и растаяла в воздухе.
«Чтоб ты до конца своих дней на одну бюджетную пенсию жила», — мысленно от всей души пожелала я ненормальной старушенции и потеряла сознание.
Глава 1
Испанская Калифорния, 1820-й год
Корабль легкокрылой птицей взмывал над волнами, чтобы спустя всего несколько мгновений опять зарыться носом в волны. Погода стояла прекрасная, море своей синевой беззлобно спорило с небесами, солнце сияло так уверенно, словно точно знало: никакие тучи никогда не смогут закрыть его живительных лучей.
— Прекрасная погода, сеньор Диего, — почтительно обратился загорелый широколицый капитан, в облике которого проскальзывало что-то неуловимо пиратское, к стоящему на палубе широкоплечему молодому человеку в распахнутой на груди белоснежной рубашке, — если ветер останется попутным, уже завтра утром прибудем в порт.
Собеседник капитана согласно кивнул, сверкнув белозубой улыбкой:
— Отлично, капитан. В таком случае, полагаю, мне стоит спуститься вниз, чтобы проверить, все ли вещи собраны.
Капитан почтительно склонил голову и отошёл к рулевому, а Диего проворно спустился по узким ступенькам вниз, туда, где в чреве корабля, напоминающем чрево огромного морского чудовища, располагалась его каюта.
— Ну как, Бернардо, все вещи собраны? Капитан сказал, утром мы будем в порту.
Склонившийся над большим массивным сундуком гибкий юноша, чьи глянцевито поблескивающие в свете лампы чёрные прямые волосы выдавали в нём индейца, проворно развернулся, низко почтительно поклонившись.
— Брось, Бернардо, — Диего чуть заметно поморщился, — мы одни, не стоит разыгрывать почтительного слугу. Ты мой друг.
По невозмутимому, как это свойственно всем индейцам, лицу Бернардо скользнула улыбка. Слуга прижал обе руки к сердцу и опять поклонился.
Диего рассеянно кивнул, задумчиво пригладил тонкую ниточку усов над верхней губой и спросил:
— Письма отца ты уже убрал?
Бернардо указал рукой на стоящий на столе небольшой деревянный сундучок, искусно украшенный завитками и цветами.
— Отлично. Давай-ка посмотрим последнее его письмо.
Диего открыл сундучок, пошуршал хранящимися там бумагами и вытащил два исписанных крупным резким почерком листа.
— О, а вот и оно! Так, что тут у нас? Ага, «милый мой Диего… не
