Созидатели. В поисках рассвета - Евгения Мос
После сборов они зашли в отдельный дом Леды, часть вещей она оттуда еще забрала, а Камилла ей помогла уменьшить сумки до размера поясных мешочков.
Девушки перенеслись к воротам столицы Фавион и вошли в город. До рассвета оставалось еще два часа.
***
На Заре Зарождения
Они шли по кипарисовому лесу в тишине. Дорога была сухой и пыльной, ноги путников стали очень быстро грязным. Легкий ветер колыхал деревья, но не спасал путников от палящего солнца.
Леда периодически рассматривала спутника, пытаясь догадаться откуда такие развитые мышцы и как математик из академии научился ловить рыбу. Что привело его в таки далекие края, зачем школа рыболовов нужна? Может он ищет кого-то?
Эти вопросы витали в голове юной любопытной девушки, но задавать она их не осмеливалась. Во-первых, сам захочет расскажет. Во-вторых, Леда действительно верила, как все жрицы храмов в то, что судьбу плетут Парки. И если они спрядут их разговор, где Софос все рассказывает, так зачем лишний раз напрягать его.
— Нужно придумать какую-нибудь легенду нам, — неожиданно произнес брюнет.
— Зачем?
— Ты молодая, незамужняя девушка. Сопровождаешь мужчину. Я не очень хочу, чтоб шептались, ведь ты мне помогаешь. Нужно тебе сохранить репутацию. Может сказать, что я твой брат или родственник и…
Его оборвал звонких смех, Леда покачала головой и посмотрела на него непонимающе.
— Ты не похож на меня, даже если я насыплю на свои волосы угля. Мы скажем правду. Что ты заблудился, а я орудие в руках Жизни, посланное на помощь. И что потом ты вернешь меня в храм.
— Звучит очень странно.
— Ничего не странно. Ну, если так хочешь что-нибудь придумать… Можно сказать, что попросил в храме сопровождающего по Рокиносу. Мы ведь иногда покидаем храм, ездим с проповедями или музыкальными выступлениями. Я бывала иногда в деревнях и поселках. Так что — я твоя сопровождающая. Зачем лишнее придумывать?
— Люди могут подумать о чем-нибудь компрометирующим, не особо хочется, чтоб твоя репутация пострадала. Насколько я знаю, не все жрицы остаются в храме всю жизнь. Ты еще сможешь замуж выйти, будет не очень если будут ходить некрасивые слухи.
— Хиииии! — протянула Леда и подняла брови. — Ты слишком много беспокоишься. Может ты боишься за свою репутацию? Неужели откуда ты родом, мужчины должны быть чисты до супружества?
— Вовсе нет. А вот женщины — да.
— Какое двуличие. А в чем разница? И как это возможно? Если свободный мужчина с кем-то проводит ночи и это нормально, а для девушки нет. То, с кем тогда проводят ночи мужчины? Тоже с мужчинами, чтоб не компрометировать женщин?
— Есть женщины, которые не живут по правилам и традициям, они соглашаются…
— И только с ними проводите ночи? — перебила Леда. — Тогда получается все свободные мужчины спят только с одними и теми же женщинами?
— Да нет же. Ты опять ничего не поняла!
— Все я прекрасно поняла. Что люди с тех краев некрасиво относятся к женщинам, бесчестно!
— О всевышние ветра… Ладно, каждый останется при своем мнении. Раз тебя не заботит репутация, я не буду о ней беспокоиться.
— Моя репутация — это мои мысли, поступки. Действовать по совести нужно, не причинять вред умышленно другому. А то, с кем делю ложе никак не относится к категории плохо или к тому, что может повлиять на репутацию.
— Хорошо, обычаи в деревне другие. Но в храм то потом как вернешься?
— Ну, скажу правду.
— То есть вас не выгоняют?
— Ты что⁈ За что могут выгнать? Да, в храмах действительно много дев, это определенная каста, которая выполняет ритуалы, которые уже недоступны тем, кто был с мужчиной. Некоторые всю жизнь в ней остаются. Но среди нас есть разные женщины. Те, у кого умер муж, те, кого бросили и оставили, те, кто попадали в беду. Ну сам понимаешь.
— Понимаю.
— Так вот. А есть те, кто встречался иногда с кем-то или встречается. Не сказать, что мы радуемся этому. Уйти за мужчиной лучше, если он женится на тебе. Но ситуации всякие бывают, есть те, кто просто уходит, а потом возвращается. Ну не получилось у них. У них просто меняются обязанности. Это другой круг и все. Есть и те… кто ходит на свидания. На самом деле мы не одобряем это. Ну чисто морально. Жалко же девушку. Если уж встретила любовь или еще как повернулась твоя судьба, то лучше покинуть храм. Тяжело на двух стульях усидеть. Все же понимают, если ты остаешься в храме и бегаешь на свидания, то… несерьезно оно все. Закончиться. Конечно, мы не осуждаем. Стараемся. Ведь значит для нее такое сплели Парки… — У нее появилась ехидная улыбка, она уже заметила, как Софоса раздражает все это связанное Парками, судьбой. — Так вот, мы не осуждаем. Но все же в глубине души понимаем, к чему, возможно, это приведет. И жалеем. Жизнь бывает разная. И как я сказала тогда, на берегу, если мы принимаем, это не означает, что перестаем страдать.
Дальше они шли опять молча. Мужчина обдумывал всё, что она сказала. Был какой-то в этом смысл.
— А у вас действительно осуждают, если девушка как ты сказал была скомпрометирована? — после раздумий спросила девушка.
— Считается, что связь должна быть в супружестве только. Женщину без супружества осуждают, не уважают.
— А мужчину нет, значит?
— Мужчина — это мужчина.
— И что значит⁈ — она уперла руки в бока, продолжив идти. Смотрелось странно, конечно. — По какому это поверью так сказано? Какой-то один недоумок придумал и все подхватили. Неужели, ваши женщины не бунтуют?
— Бунтуют? Женщины? Каким образом?
— Они могут все в храмы уйти и оставить вас, одних одинешенек! Вот так-то!
— В моих краях люди не такие верующие.
— Эх! Бедняжки. — Она действительно грустно это произнесла, искренне. Какие культурные различия!
— А мужчины служат в храме? — спросил Софос
— В нашем конкретно нет. У нас есть мальчики — сыновья жриц, но когда они вырастают, то покидают храм. Но они могут навещать свою мать. Есть мужские храмы, есть смешанные. Я, правда, конкретно их порядков не знаю, как там устроено все: обязанности, деления половин. Но если между служителями вспыхивает искра, обычно их женят, и они уходят строить свою жизнь. На двух стульях не усидишь, повторюсь. Ты либо служишь храму, либо своим планам.
— Интересно.
— Сколько тебе лет? — вдруг неожиданно спросила Леда
— Двадцать три. А тебе? Семнадцать?
— Восемнадцать.
— Когда я тебя увидел на берегу вообще решил
