Люся, которая всех бесила - Тата Алатова
— Мы намеренно добавили публикации провокационный характер, чтобы вызвать широкий резонанс, поскольку считаем, что некоторые устои общества изрядно устарели…
— Тварь, — меланхолично заключила Люся, выключила трансляцию и закричала: — Оля! Ольга! Закажи мне самый большой, самый вредный на свете гамбургер! И позови мне Носова!
— Носов в командировке! — закричала Ольга в ответ.
Ах да.
И что, Люсе теперь самой, без ансамбля, гуглить про лютую коркору Марину Сергеевну Соловьеву, доктора наук?
Носов был непревзойденным мастером раскапывать клады, а Люся числилась в бомбовиках-затейниках.
Не вставая с дивана — нога ныла, и Люся считала, что после целого утра, проведенного в не слишком приятных кабинетах, имеет право возлежать под пледиком, — она слопала гамбургер, запила его сладким кофе и задумчиво покрутила в руках телефон.
Вот если ее сожрет эта коркора, то Люся обязательно станет русалкой и явится укорять Великого Моржа за свою трагическую смерть.
Если от нее, конечно, хоть что-то останется.
— Ручки мои, ножки, лапки, перепонки, — запричитала Люся сердито, а потом решительно набрала номер: — Верочка, а соедини меня со своим новым шефом!
— Спрошу, — прошептала бывшая серетарша Деда-Дуба, а ныне — господина Ветрова, мерзавца и прохвоста, — так-то он сильно не в духе, конечно. Умеешь ты, Люся, людей бесить.
— Так кто на кого учился, милая моя.
— Что за язва, — вздохнула Верочка, в трубке зашуршало, включилась мелодия, а потом раздался ветровский голос:
— Да?
— А это Осокина, — обрадовала его Люся, — та самая. Павел Викторович, учитывая все, что между нами было… Ну, плотное сотрудничество и тесное взаимодействие, или как вы там врали на интервью, — у вас есть редкий шанс оказать мне услугу.
— Да ну? — без всякого воодушевления, но с наглой издевкой откликнулся он.
— Ну да, — Люся повернулась на другой бок и уставилась на обивку диванной спинки. — Вы же в курсе, что в город прибывает коркора. Должны быть в курсе, дело-то неслыханное! И на учет надо будет ставить, и вообще всячески бдить…
— Тааак, — тут Ветров явно насторожился и переключился на служебный тон, — я-то в курсе, а вы откуда?
— Вы меня ни с кем не перепутали? — заволновалась Люся. — Осокина! Портал «Город не спит». У меня как бы работа такая — быть в курсе.
— Понятно. Об источниках информации спрашивать бесполезно?
— Может, вам еще блюдечко с голубой каемочкой?
— Приезжайте ко мне, — коротко велел Ветров.
Испугался, поди, что Люся прямо сейчас сбросит на город новость, от которой паника взметнется до небес.
А Ветрову потом расхлебывать.
По крайней мере, он быстро учился на своих ошибках. Не с первого раза, как показала старая история с двумя ДТП подряд, но все-таки.
— Вот уж дудки, — возразила Люся, повеселев, — я и так слишком много времени провела сегодня в вашей конторе. У меня теперь упадок сил и, возможно, авитаминоз.
— Хорошо, дома поговорим, — решил Ветров, подумав. — Постарайтесь до вечера воздержаться от резких движений.
— Это вы сейчас что имели в виду? — ехидно уточнила она, озадаченная его «дома поговорим». Ох, Нина Петровна! Сдала крепость врагам! — Сейчас мои ребятки готовят публикацию о нехватке кадров в городском зоопарке. Это очень резко или терпимо? А потом у нас еще планируется материал о премьере в камерном театре. И, шок и трепет, обзор психологической совместимости ярил и лад. Спойлер: абсолютно несовместимы. Даже не знаю, как я справлюсь со своими обязанностями без вашего мудрого совета.
— До вечера, Людмила… — он запнулся.
— Николаевна, — любезно подсказала Люся. — Но у нас так не принято. Мы же не всякие там госслужащие, чтобы тратить время на отчества. Нам зарплату за протирание штанов не платят.
Но трубка уже ответила ей гудками.
Люся пожала плечами и перевернулась в сторону окна.
Смеркалось.
Носов позвонил, когда она ползла по пробкам домой.
— Развлекаешься? — спросила Люся, нетерпеливо ерзая на долгом светофоре.
— Вовсю, — грустно подтвердил он, — Люсь, я от матери убитой. Тебе персональное спасибо за то, что ты привлекла внимание к этому делу. Показала человека, а не умертвие. И полный комплекс проклятий от местных видовиков, потому что убийцы дали деру, прочитав твою статью. Если бы не журналистская халатность, их бы взяли тепленькими, говорят они. Если бы не журналистская хватка, вы бы вообще спустили все на тормозах, говорю им я. Короче, нормальный рабочий процесс — каждый валит вину на другого.
— По крайней мере, хоть дело возбудили.
— Эксперты обследовали стройку, нашли место убийства. Кровь, телесные жидкости. Все там, где русалка сказала.
— Быстро они, — светофор наконец переключился, и Люся тронулась.
— Не поверишь — сам федеральный министр взял под контроль.
— Вот что значит — правильная подача материала, — покивала Люся. — А меня завалили разными письмами: жалеть умертвия все равно что жалеть педофилов, не все после своей смерти становятся русалками, а только самые злобные. Ну и все в таком духе. Обещают отловить меня в подворотне и проткнуть осиновым колом. Можно подумать, хоть кто-то может заранее угадать, как отреагирует на увечья и смерть.
— Забей, — посоветовал Носов, — все равно эта шумиха скоро забудется, и все вернется на круги своя. Я скоро доберусь до номера, накатаю материал. Кстати, это ты посоветовала Ветрову переобуться в прыжке или он сам такой умный?
— Я? — обиделась Люся. — Я о нашем тесном сотрудничестве из прямого эфира узнала! Да еще Дед-Дуб трубку не берет. И откуда только свалилась эта пакость на наши головы.
— Как бы это, — опасливо предположил Носов.
— Да, как бы того, — согласилась с ним Люся.
На том и простились.
Хоть они с Ниной Петровной и жили не запирая меж собой дверей, но в гости к соседке Люся ходила редко. Она безудержно, до дрожи любила свою квартиру. Так не любят самых нежных любовников, как она свои квадратные метры.
Здесь все было, как Люся хотела: сложный фиолетовый на стенах с переходами в лиловый и оливковый, тяжелая антикварная мебель, старомодный бархат с кистями и латунные светильники. Маленькое мещанское счастье одинокой царевны-лягушки. И не царевны вовсе, ибо метафорические стрелы Люся и в наивной юности ловить отказывалась.
Она всю жизнь доказывала себе, что сильнее видовых стереотипов.
И хотя внутренний противный голос нет-нет да и напоминал: где бы ты была, Люсенька, без Великого Моржа, — она давила ростки недовольства собой.
Великий Морж — это тоже ее личное достижение.
Не каждую встречную студентку тот брал под опеку.
А ведь Люся не была ни пылкой ярилкой, ни добрейшей ладой, ни уютной домовихой.
— Потому что мозги имеют значение! — провозгласила она, скидывая пальто и с наслаждением расстегивая сапоги.
Милый дом встретил ее
