Твоя на одну ночь - Ольга Иконникова
– К сожалению, его продать вы не сможете, – продолжил Шампань. – Как вы знаете, герцогский титул и замок передаются исключительно по мужской линии.
Да, я это знала. Графский титул моего отца и наше родовое имение тоже должны были достаться не мне, а моему кузену Шарлю – человеку, который проживал в другом конце Эльзарии, и которого мы никогда даже не видели. Еще и поэтому папенька так беспокоился о моем замужестве – не хотел, чтобы я, случись что с ним самим, осталась без крова и средств к существованию.
– Кто наследует титул де Трези? – полюбопытствовала я.
Шампань покачал головой:
– У его светлости не было близких родственников, поэтому на ваш вопрос я не могу ответить однозначно. Претенденты должны сами заявить свои права на наследство, а затем уже королевская геральдическая комиссия, изучив генеалогическое древо де Трези, примет решение о переходе титула. Но такое решение принимается не раньше, чем через год – потому, что герцог был женат и, соответственно, у вас, ваша светлость, еще может в установленный срок появиться прямой наследник титула.
Я покраснела. Я могла бы сказать, что не смогу стать матерью ребенка де Трези, поскольку мы с герцогом так и не стали супругами в полном смысле этого слова, но это был слишком щекотливый вопрос, чтобы его можно было обсуждать с посторонним человеком.
– Вы понимаете, о чём я говорю, ваша светлость? – он особо выделил голосом эти слова и смотрел при этом на меня весьма выразительно.
Даже будучи совершенно неискушенной в этих вопросах, я поняла, что он не просто намекал, а прямо подсказывал мне, как я могла сохранить герцогство. Наверно, я должна была бы быть благодарной ему за столь ценный совет, но он вызвал у меня лишь досаду. Даже если я не испытывала к герцогу теплых чувств, хотя бы его память я должна была почтить. К тому же, любая мысль о близости с мужчиной вызывала сейчас у меня отвращение.
– В любом случае, ваша светлость, – прокашлявшись, снова заговорил Шампань, – в течение этого года вы имеете право распоряжаться любым имуществом в герцогстве, кроме самого замка, того, что в нём находится, и земель герцогства. И я советовал бы вам использовать это право сполна. Поверьте – сейчас со всех сторон набегут кредиторы, и вам нужно будет как-то с ними расплачиваться. А с тех, кто должен был самому герцогу, вы вряд ли что-то сможете быстро получить. Насколько я знаю, в герцогстве есть льняная мануфактура, которая приносит весьма скромный доход. Можно продать оборудование, которое там находится. Сейчас спросом пользуется и лес – люди отстраивают разрушенные в войну дома. А в герцогстве де Трези неплохие леса. Если вам будет угодно, я могу поискать покупателей.
Я кивнула без особых раздумий. Мануфактура так мануфактура. Лес так лес. Мне было всё равно.
Мой отец граф де Броссар приехал в Луизану уже после похорон герцога. Он помог мне уладить дела с банком, и после того, как столичный дворец его светлости был продан, у нас еще остались средства, чтобы расплатиться с самыми нетерпеливыми кредиторами.
Сама я не намерена была оставаться в Луизане – большой город приводил меня в трепет. Я собиралась вернуться домой.
Старшая горничная герцога мадам Селин Ришар подсказала мне, какие из вещей герцога нам не следовало продавать, потому что они являлись фамильными реликвиями и должны быть доставлены в его родовой замок.
– Вот старинный меч де Трези, – подвела она меня к висящему на стене оружию, – он был пожалован прадеду его светлости самим его величеством Сильвестром Доблестным за проявленную в бою храбрость. Это случилось в битве при Шантре. А вот золотой браслет королевы Арабеллы, который она подарила своей фрейлине Тенарин, когда та выходила замуж за деда его светлости. Браслет тоже заложен, но если есть возможность его выкупить…
Она посмотрела на меня выжидательно, и я кивнула – да, конечно, я постараюсь его выкупить. Хотя реликвии де Трези не имели ко мне никакого отношения, я всё-таки считала своим долгом сохранить их для его наследников – кем бы они ни оказались.
– Вы любили своего хозяина? – спросила я.
Она посмотрела на меня с удивлением:
– Не стану лгать, ваша светлость, – нет. Он был непростым человеком, и во всём дворце вы не найдете никого, кто отозвался бы о нём с теплотой. Но мы верно служили ему, и мне очень жаль, что дворец сейчас перешел в чужие руки.
По законам Эльзарии по мужской линии переходило лишь то, что являлось собственностью рода на протяжении не менее, чем трех поколений. На остальное имущество могли претендовать и жена, и дочери. Столичный же дворец был куплен отцом его светлости лет тридцать назад, и я имела полное право его продать. Тем более, что, по сути, он давно уже принадлежал банку.
– Вы же знаете, мадам Ришар, у нас не было другого выхода, – мне показалось, она упрекнула меня.
– Нет-нет, ваша светлость, – воскликнула она, – вы всё сделали правильно. Я всего лишь хотела сказать, что мне жаль, что вы не останетесь нашей хозяйкой. И что большинство слуг вынуждены будут искать другое место работы.
– Мне тоже жаль, – откликнулась я. За эти несколько дней я в полной мере оценила профессиональные качества мадам Ришар и ее преданность своим хозяевам.
Я считала, что разговор окончен, но она продолжала топтаться рядом.
– Простите, ваша светлость, что обращаюсь к вам с просьбой. Но нет ли какой возможности мне поехать с вами?
– С нами? – изумилась я. – Вы хотите уехать из столицы в провинцию? Там у нас нет роскошного дворца и десятков слуг, которыми вы могли бы управлять. Я ни разу не была в замке его светлости, но слышала, что он в весьма плачевном состоянии.
Она часто закивала:
– Я не боюсь и тяжелой работы, ваша светлость. У меня есть небольшие сбережения, и если я пойму, что не справляюсь со своими обязанностями, то я оставлю службу у вас. Мне хотелось бы купить маленький домик в спокойном городке на юге Эльзарии, и если вы поможете мне в этом… Время сейчас смутное, и я боюсь ехать куда-то одна.
– Хорошо, – согласилась
