Последняя из рода Страут (СИ) - Любовь Огненная
Что удивительно, повязка моя при этом оставалась сухой и от воды не сползла. Наверное, была заговоренной.
— Рич, а где мне спать? — Широко зевнув, я облокотилась на столешницу, пытаясь удержать себя на ногах.
Молча указав крылом в сторону второго помещения, пернатый продолжил дремать. Кроме гамака, других мест, где могла бы лечь, я не нашла, но он был завален хламом. Пришлось освобождать его в темноте, складывая вещи и разнообразные предметы поверх мешков и холодильных шкафов.
Забраться в него оказалось тем еще делом. Едва не навернувшись, больно ударившись коленом, я все-таки взяла эту крепость и очень осторожно и медленно, стараясь не делать резких движений, накрылась пустым мешком.
Удивительно, но, занятая работой, за этот долгий вечер я почти не вспоминала о родителях и о том, что случилось, но, оставшись наедине с собой, оказалась придавлена собственными чувствами.
Слезы сами навернулись на глаза, прочертили дорожки по щекам, а я сжала медальон, висящий на цепочке на моей шее. Точно такие же медальоны я хотела подарить родителям на годовщину свадьбы, тайно заказав вещицы через отцовского секретаря.
В их версии на двух половинках медальона были мои миниатюрные портреты. Один из самого детства, когда я еще была крохой, а второй был написан совсем недавно. В моем же медальоне находились их портреты: слева мамы, а справа отца.
Сейчас этот медальон был тем единственным, что у меня осталось от них.
Поцеловав каждую половинку, я до боли прикусила собственные пальцы, чтобы нечаянно не выдать ни единого всхлипа. Горе поглощало меня целиком, не оставляя в голове ни единой мысли, но при этом я абсолютно не помнила, как заснула этой ночью. А вот проснулась очень даже больно.
От непередаваемого рева над ухом.
— Хватит спать, доходяга! — рявкнул кто-то.
Из гамака на пол я свалилась раньше, чем вообще осознала, где я и кто говорит со мной мужским голосом. Воспоминания о вчерашнем дне навалились на плечи тяжестью, выступили слезами в уголках глаз, но на то, чтобы пожалеть себя, у меня просто не было времени.
— Тебя кто так посуду мыть учил? — возмущался морской летучий свин, яростно махая передо мной своими крыльями. — За борт тебя надо и с концами! Чтоб тебя рыбы сожрали! Живо перемывай!
Впечатлившись возможной будущей участью, я, не умываясь, побежала на кухню. Совсем не помнила, что мне снилось этой ночью. Что-то тревожное, вязкое, страшное, но вместе с пришедшим утром кошмар растворился, не оставив после себя ни единого воспоминания.
Собрав холодную воду в ладони, я бросила ее себе в лицо. Спать мигом перехотелось, но гору посуды я встречала без энтузиазма.
Потому что вода была такой же ледяной, как вчера, и через некоторое время я перестала чувствовать руки. А они со вчерашнего вечера так и оставались красными, а еще ужасно болели. Эта боль не имела никакого отношения к порезу. Казалось, что болела именно кожа.
Со слезами на глазах расправившись с тарелками — котел мыл Рич сам лично, с помощью магии, — я была отправлена готовить завтрак, а точнее, следить за кашей, чтобы она не пригорела.
С этой задачей я справилась почти на ура. Почти — потому что, когда каша была готова, я едва не перевернула котел, пытаясь погасить огонь. Кличка «руки-крюки» мгновенно поменялась на «руки из ж…».
В общем-то, воспитанные дамы так не выражаются.
Как и вчера, большой котел на палубу Рич доставил магией. Я была ответственна за тарелки, которые видеть уже не могла. Что же касалось ложек, то у каждого пирата был свой столовый прибор, и за его чистоту они отвечали сами.
Вообще, магия в готовке оказалась вещью просто незаменимой. Особенно для таких, как я. И для таких, как Рич, у кого в наличии имелись только лапки и крылья. При помощи чар он мешал что-то в котлах, резал необходимые для приготовления ингредиенты и ссыпал их же в котлы.
Я вообще не понимала, зачем нужна на кухне, если морской летучий свин прекрасно справлялся самостоятельно, но позже все-таки поняла, почему меня отправили именно в камбуз.
Там за мной было кому приглядывать. И там я точно ничего не могла испортить, учитывая, что никакими необходимыми умениями для работы на фрегате не владела.
Зато я тоже обладала магией. Конечно, не такими чарами, как у Рича, мой дар был в несколько раз скромнее, но кое-что все же делать умела.
Я могла вытянуть абсолютно любые чары — из живого мага или артефакта. Могла уничтожить любое плетение, просто взглянув на него. Вся магия вокруг меня бесследно поглощалась, растворялась, если я того хотела.
Свой дар я унаследовала от моего настоящего отца. Граф как-то обмолвился, что он погиб именно из-за него: бандиты силой заставили его вытянуть чужую магию, но мой отец не справился с потоком, впитал слишком много и выгорел. Других подробностей его смерти мне никогда не рассказывали.
Поначалу, когда сила только пробудилась, я мечтала учиться в академии магии, но родители меня туда не пустили. Наняли домашнего учителя, чтобы он помог мне обуздать дар, который контролю поддаваться отказывался.
В то время каждый мой день превращался в мучения. Я ненавидела свой дар. Ненавидела до тех пор, пока не смогла принять его, смириться с ним.
Увидев на горизонте материк, я мигом вернулась из воспоминаний в реальность и едва не выронила тарелку с кашей, так обрадовалась.
Но радость моя оказалась недолгой.
— Через час мы будем в столице. — Словно что-то подозревая, на меня внимательно смотрел капитан.
Глава 3: Королевская совесть
Три года назад мне уже приходилось бывать на Имарке. В тот раз родители прибыли в столицу по приглашению короля и взяли меня с собой. Тогда я впервые увидела королевский дворец, спрятанный за высокой стеной от чужих любопытных глаз, и его светло-серые башни, увенчанные острыми шпилями.
Сам дворец и его внутреннее убранство навсегда врезались в мою память.
Наша семья никогда не бедствовала, но столько золота в интерьере я видела впервые. Золотые рамы, удерживающие картины; золотая лепнина на
