Дикая птица - Елена Кондрацкая

Рогнеда подошла к столу и достала всё необходимое: нож, серебряную чашу, цветы мака, полынь, маленькое зеркало. Измельчила мак и полынь в чаше, ножом срезала немного корки с обуглившейся татуировки и бросила к травам. По животу сбежала струйка крови. Её Рогнеда собрала лезвием и стряхнула в чашу. Теперь огня.

Когда содержимое чаши загорелось, она поднесла к дыму зеркало.

— Покажи мне того, чьи чары в моей крови, чей умысел в моих жилах. Покажи, открой, ничего не таи.

Пламя взвилось над чашей, закоптив поверхность зеркала.

— Прячешься, значит?

Такой исход Рогнеду не устраивал, и она добавила крови. Лезвие обожгло руку. Пламя зашипело, заметалось. Но зеркало лишь сильнее почернело. Дым заполнил комнату, и Рогнеда поспешила открыть окно.

Кто бы ни наложил проклятие, он был очень хорош, очень силён и умел заметать следы. Как его найти, Рогнеда не знала. Чары проклятой крови не сработали, а ведь сильнее и точнее этих чар ничего нет, особенно, когда проклятие ещё не успело покинуть тело. А Рогнеда чувствовала этот яд. Он ледяными змейками расползался по венам, заставляя кожу покрываться мурашками, тисками сворачивался вокруг сердца, отчего оно билось быстрее положенного. Рогнеда не знала, как найти убийцу, но в одном не сомневалась — он обязательно попробует снова.

***

Несколько дней всё было тихо. Царь погряз в государственных делах, Дарен быстро шёл на поправку, и на второй день уже даже мог самостоятельно вставать с кровати. Стражи в палатах стало больше — царь логично предположил, что злоумышленники, отравившие сына, вздумали посягать на царский престол. По протоколу следовало обратиться в Вольскую Гвардию и запросить Соколов — магические проклятия и взбесившиеся от чар птицы были их заботой, но царь звать гвардейцев не торопился. В чарах и в Гвардии он всегда видел угрозу своей власти и без крайней необходимости дел с ней иметь не хотел.

Радомир, в своё время убивший ради престола двух старших братьев, трепетно относился к своему положению. И несмотря на внешнюю свою простоту и добродушие, был человеком опасным и подозрительным.

На третий день во время завтрака к Рогнеде явился обещанный Аньяной Сокол. Высокий юноша с медными кудрями, в красном кафтане с золотой оторочкой. Зелёные глаза смотрели цепко и хитро, в ушах блестели изумруды.

— Позволь представиться, госпожа. — Сокол отвесил небрежный поклон. — Финист, к твоим услугам.

— Я думала, гвардейцы работают в парах. — Рогнеда окинула Финиста скептическим взглядом и подлила молока в чай.

— Госпожа хорошо осведомлена. — Финист расплылся в кривой улыбке, отчего скулы его сделались острыми, а на щеках появились очаровательные ямочки. — Обычно мы, действительно, работаем в паре: чародей и воин. Но сейчас обстоятельства вынуждают…

Рогнеде было неинтересно.

— И ты, Финист, чародей или воин?

— Чародей, госпожа, но и мечом владею неплохо. — Он похлопал по мечу у бедра. — Ты мне лучше расскажи, что стряслось. Нужно как можно скорее найти преступника и наказать по всей строгости закона.

— Ты садись. — Рогнеда кивнула на свободную лавку за столом. — Выпей чаю, пока будешь слушать.

Финист с аппетитом жевал горячие блины со сметаной и мёдом, пока Рогнеда пересказывала ему события последних дней. Почти всё она рассказала, как было, утаив лишь то, что погибшие птицы принадлежали ей, и что сама она пыталась выследить убийцу. Не хватало ещё оказаться в тюрьме за тёмные чары. Не все их них были запрещены законом, но Рогнеде было о чём беспокоиться — одна только руна Чернобога на её груди, пусть и скрытая за линиями руны «Чур» — прямая дорога в темницу, если не на плаху.

— Итого у нас попытка применения смертельного проклятия, контроль разума животных и попытка убийства царевича. — Финист загибал пальцы. — Тянет на смертную казнь. Есть мысли, кто тебя так не любит?

— Я чародейка, невеста царя. Меня никто не любит. Люди даже шепчутся, что я царя околдовала.

— А ты околдовала? — Финист с интересом заглянул ей в глаза.

Рогнеда не отвела взгляд.

— Смею тебя заверить, у нас с Радомиром всё по любви.

— Разумеется. — Финист пригубил чай. — Может быть, у тебя всё же есть предположения, госпожа? Кто бы это мог быть?

Рогнеда вздохнула, стараясь сохранять спокойствие.

— Нет, у меня нет предположений. — Она сдержанно улыбнулась. — Строить предположения и ловить преступников — твоя работа, не моя. Я предпочла бы в ближайшее время остаться живой. И будь уверен, в случае успеха, я тебя щедро отблагодарю.

— Будь уверена, госпожа, я сделаю всё, что в моих силах. — Финист кивнул, снова расплылся в очаровательной улыбке и поднялся на ноги. — Могу я осмотреть место, где ты была, когда потеряла память? Ты сказала, что это случилось в светлице?

Рогнеда кивнула.

— Конечно. Войко проводит.

Как Рогнеда и предполагала, в светлице Финист ничего не нашёл. Если уж её чары не помогли, то слабенькие потуги того, что в Гвардии называют чарами, тем более не увенчаются успехом.

— Тот, кто на тебя напал, хорошо заметает следы, — сказал Финист, вернувшись к столу. — Думаю, будет мне лучше быть рядом и всюду тебя сопровождать, госпожа.

— Это лишнее, благодарю.

— Боюсь, я вынужден настаивать.

— Ты не слышал, что я сказала? — В голосе Рогнеды появилось раздражение. — Я справлюсь самостоятельно. Ты же не можешь охранять меня против воли.

— Вообще-то могу. — Финист склонил голову на бок и изумруды в его ушах заблестели, поймав солнечные лучи. — Особенно когда вопрос касается государственной безопасности. Кто знает, возможно, конечная цель убийцы не ты, а царь.

Рогнеда хмыкнула и скрестила руки на груди.

— И что, будешь ходить за мной хвостом день и ночь? А в ответственный момент закроешь от смертельного удара своим телом?

Финист кивнул, изумруды в ушах снова сверкнули.

— Если потребуется.

Глава 4. Птицы и пчёлы

В комнате царил полумрак — её освещали лишь несколько свечей в центре большого круглого стола. Их свет едва добирался до краёв столешницы и тут же тонул во мраке за её пределами. На стол легли две руки с длинными тонкими пальцами.