Лекарь-возлюбленный 2. Цветок для короля - Маша Моран
— Мое сердце не холодное.
Василиск снова издал то странное шипение, которое я считал смехом:
— Мне ведомы все постыдные и тайные чаяния людски-и-их серде-е-ец… То, что вы отчаянно пытаетесь скры-ы-ыть, я вдыхаю с запахом ваших тел… Знаешь, как пахнешь ты?.. – Василиск подполз ко мне ближе. – Хо-о-олодом и сме-е-ертью… Пустото-о-ой… Чужими це-е-елями… Ты убиваешь без сожале-е-ений, и тебя не мучает с-с-со-о-овесть… Ты подобен камню… Такой же твердый и источающий сту-у-ужу… Но когда рядом ле-е-екарь, твое се-е-ердце начинает пылать… Яркие искры летят в с-с-стороны, сжигая все круго-о-ом… Знаешь, кем становятся такие, как ты-ы-ы? Самыми жестокими уби-и-ийцами и кровавыми тира-а-анами, если не получают жела-а-аемого… Ложись спать, жестокий принц… Нам предстоит ещ-щ-ще до-о-олгий путь…
Василиск свернулся кольцами и закрыл глаза, а я невидяще уставился в огонь. Убийца и кровавый тиран? Я никогда не считал себя таким. Но да, я убивал. И убивал без сожалений. Глупо тратить время на угрызения совести, если все равно придется отнимать жизни.
Но превращусь ли я в монстра, если не получу того, чего я желаю? Раньше я думал, что мне нужен трон. Защитить Ванжан от разрушительного правления собственного отца. Почему-то я верил, что буду лучше него.
Но слова василиска пробудили давнее сомнение в душе. Мой двойник был прав: между нами всегда будет что-то или кто-то стоять. Я не смогу назвать его своим супругом. Не смогу открыто заявить о своих чувствах. И сделать его своим любовником тоже будет невероятно сложно.
Я могу сменить министров, и я сделаю это. Но никто, даже лояльные мне не смогут принять моего фаворита. А еще демонов гарем. Распустив его, я нарушу тысячелетние устои Ванжана. Уже только то, что я не собирался его посещать, пошатнет мою власть. Потому мне действительно придется стать кровавым тираном, держащим в страхе министров и придворных, чтобы даже пикнуть не вздумали против моих решений.
Я уже знал, что заберу Рэйдена с собой. Я не смогу оставить его в крепости, и сам не смогу там остаться. Хотя это было тем, чего я по-настоящему желал – быть где угодно, но лишь бы подле него.
И в этом василиск тоже был прав. Трон… это то, чего жаждала моя мать. Она приучила меня к мысли, что я должен стать королем. Мне пришлось сделать охоту за троном целью существования, потому что иначе я сошел бы с ума от мысли, что каждый день может стать днем моей казни.
Но становиться королем… это никогда не было моим собственным желанием.
Если так подумать, то моим желанием стал Рэйден. Он был единственным, чем я хотел обладать в своей жизни. Смотреть на него, слушать его голос, даже ругаться с ним – было самым лучшим временем. Я постоянно был напряжен рядом с ним, не мог расслабиться ни на фэнь, но от этого чувствовал лишь счастье. Пьянящее и будоражащее.
Если бы мы могли уединенно жить только вдвоем…
Я громко рассмеялся собственным фантазиям. Это уже не просто походило на безумие – я и впрямь сошел с ума. Но от мыслей, что смогу провести с Рэйденом всю жизнь, меня охватывало какой-то ненормальной радостью, а по венам начинало разливаться возбуждение, которое я больше не собирался сдерживать.
***
Не знаю, сколько мы шли. Фэни превращались в сяоши. Сяоши – в бесконечные серо-голубые дни. Холод, ветер, промерзшая земля, от сна на которой я весь был покрыт синяками. Губы потрескались, и я постоянно ощущал сухую кровавую корку, чуть солоноватую на вкус.
Мы с василиском почти ничего не ели. Животных здесь было мало, и удачная охота становилась настоящим праздником. Мы жадно пили дождевую воду, вкус которой начинал напоминать сырую могильную землю.
Где-то здесь таились ответы на все мои вопросы, но иногда казалось, что мы никогда ничего не найдем, и кроме редкого леса и разбросанных повсюду камней, здесь больше ничего нет.
Что ж, эти земли вполне могли принадлежать Королю Мертвых. Иногда по небу блуждали призраки, похожие на длинноволосого извращенца, обитающего в ширмах. Они кружили над нами с василиском, словно пытались напугать.
— Кто они? – Я указал на серую ткань неба. По ней ползли несколько духов с развивающимися на ветру волосами, похожими на потоки чернил. Часто они спускались совсем близко, зависая надо мной, то ли пытаясь напугать, то ли понять, кто посмел их тревожить.
Их роскошные ханьфу трепетали крыльями гигантских птиц, а глаза и губы были покрыты странным макияжем. По векам расходились длинные черные и фиолетовые мазки, которые переливались.
— С-с-стражи ночных цветов… мы уже бли-и-изко…
Больше он не говорил ничего. Я мог лишь гадать, какой властью обладали эти загадочные цветы, если их охраняли даже мертвецы. Слова василиска о том, что это нечто опасное, не шли из головы.
Я продолжал изучать дневники, находя все новые и новые заклинания, от которых становилось жутко даже мне. Но как все это использовать в борьбе за престол я не представлял. Мне нужна была армия, верные союзники, умелые алхимики. А еще ресурсы.
Сейчас начинало казаться, что никакого чудесного манускрипта не существует вовсе.
Меня затапливало отчаяние. Все попытки отстоять престол были бесполезны. Пора было признать, что я не обладал достаточными способностями для этого. Да, я владел боевыми искусствами, знал древний язык Мертвой Алхимии и… все. По сути, эти умения мне не особенно помогут. Королевский дворец – место, где ты не просто на виду. Ты – мишень. Любое слово может стать занесенным мечом. Взгляд или эмоция – приговором.
Но я не мог оставить Ванжан на растерзание отцу и министрам. Они растащат страну по клочкам. Все кому не лень, разворовывают казну, люди голодают от неурожаев и непомерных налогов. Бунты – лишь вопрос времени. Армия слаба, неумела и плохо вооружена.
Ванжан слабеет с каждым сяоши. Если наши соседи прознают об этом, то исход будет один: война. И мы ее не выиграем. А еще есть кочевники на юге и востоке.
Но больше о Ванжане позаботиться некому. Я не смогу бросить свою страну. Внутренний голос издевательски рассмеялся: «А если голубоглазый лекарь попросит?»
Я знал, что ради Рэйдена пойду на многое, если не на все. Даже в это безумное путешествие я отправился из-за него. Но выбирать между ним и Ванжаном я не мог.
Возможно, он согласится отправиться со мной в столицу?
