Её звали Лёля - Дарья Десса
– Серьёзно.
– Знаешь, а ты молодец. Хорошее дело, – говорит отец, усаживаясь за стол. Гнев из-за моего отказа прошёл у него. – Я тебе рассказывал о Лёле?
– Давно, я не помню уже, – мне совсем не хочется, чтобы сейчас глава семейства пустился в воспоминания. Слишком долго, а мне домой хочется.
– Это родная сестра твоей прабабушки, моей бабушки Валентины, – сказал отец. – Они жили тут, в Астрахани.
– Да-да, вспомнил, – говорю я, прерывая отца. – Послушайте, мне пора ехать. Надо ещё вещи собрать. Вот, я тут купил уже кое-что в поездку.
Показал родителям пакет с камуфляжной одеждой. Отец говорит, чтобы я подождал, уходит. Когда возвращается, в руке у него фляжка. Пузатая с трех сторон и плоская с четвертой. Крышка с цепочкой. Протягивает мне. Выглядит металлической, но очень легкая. Алюминиевая.
– Настоящая, солдатская, – говорит отец. – С флота с собой привёз. Старшина подарил. На память. Вот, смотри.
Он перевернул фляжку, и я увидел на ней надпись, вырезанную фрезой: «ККФ, ДМБ-95» Слова эти означают, насколько помню, «Краснознамённая Каспийская флотилия, демобилизация 1995 года». Это год, когда у отца кончился там срок срочной службы. Три года, между прочим. Не представляю, как ему удалось там столько продержаться! Это не год, как теперь. Но зато служба, как сам говорит, превратила его из сопливого мальчишки в настоящего мужчину.
Беру фляжку с обязательством вернуть после экспедиции и еду домой. По дороге думаю, как мне теперь быть? Если останусь дома и никуда не поеду, то родителям это совсем не понравится. Отец точно сильно обидится. Не хочется их сильно огорчать. Да ещё Рияна Рахимовна, хитрая лиса! Если увидит, что я её обманул… Короче, обложили со всех сторон. До позднего вечера я места себе не нахожу. Потом, не выдержав, звоню Ольге.
– Да, я слушаю, – голос у неё сухой. «Обижулька!» – думаю о ней с улыбкой.
– Оля, твоё предложение насчет экспедиции ещё в силе? – спрашиваю её.
– Да, а что?
– Я еду с вами.
Глава 7
Лёля с Тёмой дошли вдоль берега Кутума до Крестовоздвиженского моста. Вернее, он раньше так назывался, – по церкви, которая стояла неподалёку на одноименной улице. Но в середине 1930-х храм взорвали. Хотели было снести и Благовещенский женский монастырь, что прямо через дорогу. Монашек оттуда давно уже выгнали. Большую часть строений сломали. Большущую колокольню, например, которую было видно далеко-далеко. То, что осталось, решили отдать местным жителям под квартиры.
Теперь на месте, где была Крестовоздвиженская церковь, располагался пустырь. Влюблённые прошли мимо него, дальше до канала имени 1 мая, а потом углубились в район, который Лёля знает с детства. Здесь она родилась и выросла, и места тут всегда были не слишком благополучные. Ещё с царских времён здесь селились люди бедные, – в основном, трудовой люд. Ремесленники, рабочие с рыбных и корабельных заводов, бывшие крестьяне, перебравшиеся в Астрахань из окрестных деревень.
Жили бедно, всякое случалось между соседями. Но своих не трогали, а чужие сюда забредали редко. Хотя и здесь отношения выстраивать приходилось порой с кулаками. Среди местных немало было и таких, кто вернулся из мест не столь отдалённых. Кто с царской каторги, кто из лагерей. Сидели в основном по статьям уголовным, политических не было почти. То дела людей образованных, а тут были до сих пор и те, кто в документах вместо росписи ставил крест.
Лёля никого здесь не боялась и чувствовала себя, как дома. Стоило канал перейти, и возникало ощущение, будто она уже пришла к себе. Хотя до улицы Морозова оставалось пройти ещё с километр. И едва ступили на другой берег, как девушка аккуратно вытащила свою ладонь. Тёма ничего говорить не стал. Девушка всегда так делает, стоит им здесь оказаться. Поначалу обижался немного. Но потом догадался: Лёля не хочет, чтобы о ней соседи разное говорили. Мол, ходит с парнем под ручку, видать у них всё было уже.
Расстались они в тот день не возле дома девушки, а в паре сотен метров от него. На этом Лёля настояла. Тёма спросил только, когда она уже перестанет скрывать их отношения и познакомит с родителями. «Всему своё время», – прозвучало в ответ, и тон был такой, что лучше не спорить. Да парень и не собирался. За время общения понял уже: если Ольга Дандукова решила, то переубедить её будет крайне сложно. Чаще всего – невозможно. Такая вот принципиальная.
Он потянулся было, чтобы её поцеловать, но девушка вместо губ подставила щёку. Звонко чмокнув её, Тёма пошёл обратно. Пока возвращался домой, стал думать о том, что давно придумал. Захотел сделать Лёле перед началом нового учебного года подарок – отвезти её в дельту Волги на лотосовые поля. Правда, для этого нужно было договориться сначала с дядей Валерой, заядлым рыбаком и охотником, у которого есть свой маленький катер. По-другому до заповедных мест не добраться. Можно, конечно, на машине, а потом долго пешком. Но откуда её взять?
Водный транспорт – дело другое. Но о том, чтобы преодолеть такое расстояние, до волжских раскатов (место впадения Волги в Каспийское море) – а это почти 70 километров – на веслах не могло и речи идти. Слишком далеко. Да и как грести обратно против течения? У Икряного, например, что к югу от Астрахани, Волга разливается очень широко. Лет тридцать назад сюда вообще море доходило. Потому село так и назвали: все жители – сплошь рыбаки.
Значит, нужен катер. Вот с ним дядя Валера и поможет. Ну, а пока времени много, ещё два месяца почти, и Тёма думал, что успеет приготовиться. Там, на раскатах, среди красоты, которую он видел только на картине в галерее, парень собирался сделать девушке предложение. Он уже не мыслил своей жизни без Лёли и справедливо полагал, что поскольку никакая другая ему не нужна будет уже никогда, то настала пора жениться.
Лёля пока ничего об этом не знала, о намерениях Тёмы не догадывалась даже. Да и с какой стати? Она рассуждала о жизни совсем иначе. Сначала надо профессией овладеть, диплом получить, поработать на благо советской Родины, а уже потом подумать о личном благе. «Ведь наша великая страна и лично товарищ Сталин заботятся о нас, помогают получать бесплатное образование, даже в столовой бесплатно кормят, значит, надо оправдать доверие», –
