Ректорша со шпаргалкой (СИ) - Мур Ксения

– Но разве эссе не…? – возмутился Олли, обретая снова речь.

– Не! – гаркнула, отмечая довольно реакцию хулиганов. – Эссе завтра вечером должно уже быть у меня. Бегом!

Драпали они так, что аж пятки сверкали в слабо освещенном коридоре. То-то же! Будут знать, как и что ляпать языками.

Но что мне резануло по ушам и заставило сильно понервничать, так это то, что даже студенты ни в грош не ставили ректора Алиссию. И я была уверена, что подобное произошло с легкой руки совета. Похоже, мне стоило опасаться людей из него больше, чем я могла представить.

Решив, что дальнейшее путешествие по академии может очень плохо для меня закончиться, я быстренько зашагала обратно в комнату. План требовал существенной доработки в связи с новыми вводными данными.

Если этот совет реально настолько могуществен, а студенты ректора ни во что не ставят, значит нужно серьезно побеседовать с самой Алиссией. И не просто перекинуться парой фраз, а допросить с пристрастием, объяснить, что она не права и потребовать научить меня пользоваться магией. На крайний случай шантажнуть, что буду учиться сама и пусть потом как хочет, так и разгребает последствия. То, что последствия в таком случае, скорее всего, разгребать придется именно мне, упоминать в разговоре не стоит.

Служанка, нареченная мной Констанцией, послушно дожидалась меня в комнате, меряя нервно шагами метраж. Интересно, сколько же она так находила туда-сюда? Наверное чудо, что не прожгла ковер.

– Тайра. наконец-то вы вернулись! – бросилась девушка ко мне, с облегчением выдохнув. – Вас никто не видел?

– Разве что пара студентов, – бросила небрежно, усаживаясь поудобнее в кресло. – Не о чем беспокоиться.

– Но как же?! А если они расскажут совету? – встревоженно побледнев воскликнула служанка и пискнув, прижала руки ко рту, озираясь по сторонам.

– Не расскажут, – уверенно ответила я, хотя, понимала, что такой вариант все равно может быть. – Кто-то приходил пока меня не было?

– Нет, госпожа, никто, – покачала девчушка головой, поставила на столик возле меня поднос с едой и печально, словно произошло что-то ужасное, посетовала: – ох, ваш завтрак остыл.

На подносе, украшенные, как в самых дорогих и элитных ресторанах, красовались несколько блюд. Несмотря на то, что уже давно остыли, они все также аппетитно выглядели, маня попробовать хоть кусочек. От холодной яичницы я все же отказалась, предпочитала всегда горячую и только-только со сковородки, а вот тосты с ягодным джемом пришлись сразу по душе. Запивая холодным чаем с отчетливым вкусом дикой розы, я поймала себя на странных мыслях. Все ведь и так хорошо, чего я так рвусь заниматься чужими делами. Разве обустройство академии, порядки, установленные веками и управление подчиненными это мои проблемы? Зачем вся эта суета, если можно понежиться в горячей ванне, приказав лейре добавить туда арома масел? А после, взять кружечку горячего шоколада усесться возле камина и почитать какой-нибудь чувственный роман о любви.

Я швырнула чашку с чаем в стену, выплюнула остатки тоста изо рта и немедленно бросилась в ванну, закрывшись там от служанки, чтобы прочистить желудок, пока еще хоть толика здравого смысла присутствовала в голове. Те мысли, которые меня посетили, они липкие, дурманящие, проникающие в саму душу, но не мои. Чужие. Я уверена, что в еде что-то было, порошок, зелье, да что угодно, способное сковать волю человека, превратить его в лужицу сахарного сиропа и полность. лишить любого сопротивления и амбиций. Может Алиссия не сама стала такой слабовольной и глупой? Похоже, ей кто-то крепко помог стать такой безынициативной, слепо верующей в совет кого-то там.

– Госпожа, что с вами? Вам плохо? Я сейчас позову лекаря!

– Стоять! – гаркнула я, едва успев умыться и вылетала растрепанной фурией из ванны. – Не смей никому ни о чем говорить, ясно?!

– Но тайра, за вашим здоровьем нужно следить.

– Я сказала – никому, – повторила с нажимом, уже чуть спокойнее, но уверена, выражение лица у меня было зверское.

– С вами что-то не то, – с подозрением девушка покосилась на меня, на что я мысленно дала себе оплеуху. Молодец, Алиса, тебя раскусила служанка, еще немного и вся академия поймет, что ректор крышей поехала, а там и до обнаружения подмены недалеко. – После вашего эксперимента, вы ведете себя очень странно.

– То был не мой эксперимент, – ляпнула я не подумав, а увидев, как взлетели вверх брови у девочки и губы образовали букву “о” от удивления, решила, что это к лучшему даже. – Меня хотели убить. Я не знаю кто и почему, но собираюсь сама во всем разобраться. И ты мне в этом поможешь, Констанция.

Врать и наглеть, так уже до конца. В конце концов, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Если я хочу вернуться в свое тело и забыть этот мир, как страшный сон, то придется много чего натворить и не раз еще солгать. Так что, ткнем носом барышню в тот факт, что я подарила ей имя, хоть это и запрещено, обратимся к совести и преданности и получим хорошего помощника. Если, конечно, она преданная своей госпоже, а не тому же совету. Но тут пришлось банально рискнуть, увы и надеятся, что не прогадала.

– Я? Но что я могу сделать? – захлопала она ресничками, ошарашенно пялясь на меня. – Нет, конечно же, я хочу помочь вам, тайра, но не понимаю, что может сделать такая, как я?

– Ты способна на большее, чем можешь даже представить, – тепло улыбнулась девушке и положила доверительно руку ей на плечо. – Для начала, ответь, ты сама готовишь мне еду?

– Что вы, нет, конечно. Я не умею готовить. Повар отдает мне поднос и я несу его вам, госпожа.

– Сможешь сделать так, чтобы я получала другую еду, приготовленную для всех остальных? Только незаметно, естественно.

Констанция нахмурила брови, сведя их к переносице, крепко задумалась, кинув подозрительный взгляд на остатки завтрака, перевела его на дверь позади меня и решительно кивнула.

– Думаю да, смогу.

Умная девочка, быстро смекнула о чем я говорила. Что ж, если она не работает на совет, то следующий прием пищи не должен содержать особенных “приправ”.

Глава 4

Отправив служанку восвояси, я притащила под дверь кресло, чтобы наверняка никто не зашел без моего разрешения и подошла к зеркалу, методично медитируя перед ним, стараясь вызвать Алиссию на разговор.

Шли минуты, результата не было, я перепробовала десятки вариантов от банально представить лицо до фразы “та явись ты уже наконец!”. Честное слово, как она умудрялась связаться со мной, если в моем теле магии нет? Может оно как-то по-другому работает, а сейчас абонент не в сети? Ох, а мне прям очень-очень нужно получить ответы на некоторые вопросы. Ну и выписать пилюлю, что позволила себя загнать в такое положение невыгодное.

Стук в дверь разрушил все надежды побеседовать здесь и сейчас. Даже если бы Алиссия сейчас появилась в зеркале, мне все равно пришлось бы оборвать связь.

Настойчивое тук-тук-тук повторилось, чуть более раздраженно и настойчивее. Открывать и впускать нежданного визитера я не горела желанием, но по логике, если пришли проверить стала ли я лояльнее после завтрака, то открыть все же было нужно. Пришлось оттягивать кресло и, вдохнув поглубже, настраиваясь на актерскую игру, открывать дверь.

– Дражайшая Алиссия, что вы натворили в этот раз, что мне снова приходиться появляться в ваших покоях?

Мужчина произнес это едва переступив порог и закрыв за собой дверь, отрезая любые мои попытки сбежать. И говорил он с такой неприкрытой ненавистью и злобой, что я аж опешила, осознавая кто именно стоит передо мной.Муж Алиссии, тот самый Ингирис, о котором она предупреждала и который посмел целовать меня в больничной палате. Я хорошо запомнила эти шипящие нотки в тот раз, ведь лица видеть не приходилось. Зато пришлось сейчас. И не смотря на перекошенное от ярости, оно выглядело ужасно болезненно. Казалось, что мужчина давно нормально не спал, не ел и не находился на солнце. Кожа его была бледная, с нездоровым сероватым оттенком, щеки впалые, из-за чего нос казался слишком острым, хоть таковым и не являлся. Под темными, почти черными глазами, залегли темные круги, делая мужчину похожим на страшненького, косо накрашенного рокера. Волосы на голове спутанные, посекшиеся, тусклые, совершенно не похожи на шевелюру здорового человека. Заросший, явно не с трехдневной щетиной, он был больше похож на бомжа, чем на мужа ректора лучшей академии.