Волшебное кольцо - Салма Кальк
Он тоже опасался, что полукровок не примут ни родные отца, ни народ матери, но – вышло наоборот. Мэгвин разрешила крестить всех трёх – и дальше уже они воспитывались и как люди, и как дети Старшего Народа. Имён у них было по два, но в Телфорд-Касле разом во дворе играли по три Мэри, четыре Джейн и две Энни, поэтому девочки очень гордились своей нечеловечьей сущностью.
Гвенлиан пела, как соловей. Бранвен ездила верхом, как будто родилась в седле, и отменно стреляла из лука. Мередит с полвзгляда читала все следы в лесу.
Уилл смотрел на девочек, и сердце его радовалось – как и у Мэгвин.
Жаль было отдавать их замуж, но ведь как это заведено от века – пусть идут дальше, пусть обустраивают свои собственные владения и воспитывают своих детей.
Но у мужа были ещё и старшие дети. Увы, человеческий век недолог, и он пережил всех своих детей от первой жены. Внуки от старшего сына воспитывались вместе с Мередит в Телфорд-Касле, и Уилл учил их вести хозяйство.
Хозяйство пришлось осваивать и Мэгвин – никогда до того не жила она в таком месте, которое не создала и не обустроила сама. Груда камней – так ей сначала представлялся замок Уилла. Груда безмолвных камней, которые сложили в эту форму люди, не имеющие ни капли магических способностей, даже таких небольших, которые были доступны людям. Груда холодная и неустроенная.
Для начала Мэгвин ходила и разговаривала с камнями. А ещё – с балками, с плитами пола на первом этаже, с перекрытиями, с каминными трубами. Не сразу, но ей начали отзываться, и в замке стало теплее. Тепла она решила добиться в первую очередь – потому что очень не хотела зимовать в холоде. Ей не было дела до того, что там снаружи – в её жилище должно быть тепло.
Тепло и светло. Сородичи Мэгвин покупали необыкновенно прозрачное стекло где-то далеко на юге, всего делов-то было – обратиться и договориться. Мэгвин договорилась. Сначала застеклили окна в хозяйских покоях – на пробу. Потом – в мастерских, там нужен хороший свет. Потом в большом зале, где принимали гостей. А потом везде. Гости изумлялись и спрашивали, где такое взять, но Уилл только разводил руками – подарок, мол, от новых родичей.
Дальше – больше. Не только тепло, но и чистота. Пауки были отправлены жить на чердак. Мэгвин всё понимала – им тоже нужно где-то плести свои паутины, отчего бы не там? Мыши пошли в лес, потому что там есть еда, на которую не рассчитывает пара сотен человек, мужчин, женщин и детей. Мэгвин подумала – и завела котов, чтобы не заглядывать в лисьем обличье в каждую нору и в каждый прогрызенный угол. А прогрызенные углы она распоряжалась заделать – как только находила. Коты косились на её птиц – она любила птиц, и возле любого её жилища они всегда роились, и приносили ей новости, и узнавали что-то по её просьбе. Но запрет был строг – ни-ни. Мышей и крыс – ловите, пожалуйста, а птиц – не трогать.
Коты и к ней относились настороженно – как же, запах зверя. Собаки и кони по первости тоже всё равно, что с ума сходили – но потом привыкали. Точнее, она сама постепенно приучала их к себе, накладывала чары.
Обитатели замка тоже сначала смотрели не хуже тех котов – кого это привёл себе господин. Но слово того господина не обсуждалось никак, поэтому посудачили и успокоились. А когда в замке стало теплее и светлее – и вовсе зауважали. Мало ли, с кем живут северные лорды? Кто-то с вдовой мельника, кто-то с беглой графиней, а Уилл Телфорд привёл себе дочь Старшего Народа. Не худший выбор, на самом-то деле.
Кроме благоустройства, пришлось заняться и пропитанием. Благословлять по весне посевы – Мэгвин очень удивлялась, что Уилл этого не умеет, как же, он ведь хозяин, должен уметь. Высадить овощи и фрукты, которых здесь раньше не водилось, а ещё - травы, приятные и полезные в готовке пищи. И цветы, Мэгвин любила, когда много цветов.
А больше всего она любила яблоки. Свежие яблоки, сушёные яблоки, выпечку с яблоками. Яблоневый сад при ней начал приносить небывалые урожаи, ветки гнулись под тяжестью плодов, собирать выходили и взрослые, и дети. И потом все вместе прибирали урожай на зиму, а после уже можно было напечь пирогов и зажечь на дворе и вдоль морского берега костры. Поблагодарить щедрое лето и попросить мягкой снежной зимы.
Мэгвин научила Уилла, что говорить. И он говорил, и слова его имели действие – зимы стояли мягкие, лето радовало теплом, дождь приходил, когда было нужно, и уходил, когда воды оказывалось достаточно. И это было правильно, что бы там не шипели иногда вслед – а сами-то что? Берите и делайте, мир – он един для всех, и законы его – тоже, и силы этого мира очень отзывчивы. Попросишь правильно – и тебе не откажут.
О да, она не ходила в церковь. Уилл выдумал, как это обойти – попросил своего священника благословить их союз на берегу моря. Увы, Мэгвин была некрещёной, поэтому никакого благословения не вышло. Уилл печалился – как же, говорил он, наши души встретятся потом, за гранью? Мэгвин ничего не знала о грани, и о душах, впрочем, тоже. Вздохнула и сказала – значит, нужно успевать сейчас.
И они успевали – воспитывать детей и внуков, увеличивать владения, растить урожаи. За истекшие годы воевать случалось не так уж и часто, потому что меч в руке Уилла был верен и неодолим. Мало кому хотелось испробовать этот меч на собственной шкуре. Поэтому приходили только глупые или не слышавшие о нём, и – уходили бесславно.
Так и сейчас – прогнали захватчиков, собрали урожай, наварили повидла и напекли пирогов с яблоками. Во дворе пылали костры, и можно было спускаться с башни и приветствовать своих людей, а ещё – благодарить за урожай и
