Некромаги - Ксения Анатольевна Татьмянина
Отодвинув ногой топор подальше, склонилась — вонь такая, что еле терпела. Но упокоить нужно. Сосед умер от ужаса, инфаркт, — все его ноги и рука в укусах поднятой собаки.
— Ты загубил только свою жизнь, не успев никого не успев убить. Я не чую на тебе крови, и потому во имя Великого Морса, подарю тебе настоящий покой. Сколько бы ошибок не совершил, уходи налегке…
И тело рассыпалось пеплом. В затхлой комнатке остались только запахи грязной одежды. Я нашла газету, брезгливо свернула вещи, стараясь к ним руками не прикасаться, и забрала топор.
Мальчик сидел на ступенях с ошейником в руках — пока я разбиралась с соседом, он упокоил своего верного Гарза.
— Дальше будет тяжелее?
По-взрослому спросил. И я честно ответила:
— Легче. Привычнее. В большинстве случаев. Но выпадут и такие, от которых все равно больно, даже если нарастишь очень толстую шкуру… Я улики уничтожу. Никто ни о чем не узнает. Ты бери поводок, ошейник и иди… ты гулял с собакой?
— Да.
— Иди, и не возвращайся допоздна, часов до одиннадцати. Мать будет волноваться, но так надо, как раз объяснишь нареванное лицо — пес сбежал, найти не можешь, все обошел. Понял? Завтра пойдешь искать тоже, объявления повесь.
Он закивал, поджал губы, и вдруг вскочил со ступеней, шагнув ко мне, обняв с благодарностью и от горя. Я пока скинула гадкий куль в траву, приобняла ребенка взаимно. Он всхлипнул, а потом приподнял голову и не сдержал легкого спазма:
— Фу…
Меня тоже чуть-чуть пробило на «фу».
— Тебе сколько лет, парень?
— Двенадцать. Через две недели…
— Еще немного и взрослый, так что от некромагок за версту воротить будет. Об этом в курсе, отец успел рассказать?
— Ну… да…
— Ладно, беги. Делай, что я сказала. Да хранит тебя Великий Морс.
— И тебя.
Ни мальчишка у меня имени не спросил, ни я у него. Вряд ли еще хоть раз пересечемся.
Он ушел, а я, вспомнив про знак на крыше, полезла наверх — стирать его.
Глава пятая
Куль и топор утопила в выгребной яме на своем участке. Если будут искать и умудрятся обнаружить, то не скоро. А от мальчика и его беды подальше.
Все паршиво. Сочувствовала людям с духовными трупами на спине… они появлялись, когда человек не физически, а ментально умирал, убив в себе себя же. От потрясения, трагедии, неправильного морального выбора или предательства — иногда попадались духовными трупами дети, потому что именно в детстве случалось нечто ужасное, чего не выдерживала психика. Выть было охота от понимания, что посторонние помогли: садисты родители, жестокие сверстники, взрослый преступник. Или безликое и огромное горе, что обрушивается лавиной на маленького человека и погребает под собой все живое.
Иногда призраки восстанавливались — духовный труп истончался и таял, возрождаясь от новых душевных сил или исцеления вовне. Людям могли помочь психологи, близкие, любовь или дружба нового человека.
Но такое гниение видела впервые в жизни! До озноба жуткое все — от черноты и положения рук на горле, до странной утопленности в затылок.
* * *
Нольд и Ян вернулись к двум ночи. И оба не слишком радостные. Я не спала, сидела внизу у открытой двери, растягивая по глотку бутылку воды и любуясь звездами — хоть какое-то отдохновение после жути.
— Занимай второй этаж, Ева, ночевать там прохладнее. И поменьше шума, в окна ничем не свети.
В курятнике второй этаж — это чердак, высоко поднятая железная крыша. Я и так там устроилась, поэтому на полу-приказ полу-просьбу кивнула и ушла.
Они не ложились долго, я слышала приглушенные голоса — не болтали, а перекидывались словами время от времени, не оставляя какого-то дела. Мне в проем люка чуть мерцало светом, похоже, что Ян включил ноутбуки. Как же они, бедняги, задыхались там, плотно занавесив окошки.
Утром, в пять, я бесшумно спустилась вниз — Нольд спал на диванчике, уместившись наполовину на нем, а на половину на табуретках, а Ян устроился на полу под окном, расстелив одну из самодельных брезентовых штор. Доски пару раз скрипнули, но, кажется, не разбудили.
Выскользнула во двор, в туалет, умылась из колонки. И в домик не вернулась — пока не жарко, хотела побегать и позаниматься, а ближний лес так и манил. Давно не тренировалась на природе, все город, все парки и набережные. Жалко только чистой сменки не было, моя спортивная одежда так и валялась в сумке в пакете, и я еще раздумывала — выбросить ее и купить по случаю новую, или довезти с собой до того места, где можно постирать? Я пошла в чем была, в майке и льняных брюках, в городских кедах: тоже своего рода практика — нужно уметь ловко прыгать и быстро двигаться и в том, что не слишком удобно. Телефон и карточки в карманах.
Хороший дала крюк — на два часа. Вдоль подножия холма, и вокруг — по проселочной дороге. Дико на меня никто не смотрел — ближе к пригороду попадались такие же любители бега и свежего воздуха. Палаточники, ранние пташки, тоже разминались, трусцой убегая прямо в купальниках и босиком до далекого пляжа. Поймать малолюдность и чистое море.
В нормальном темпе, остывая и выветриваясь, я дошла до рынка. Он только-только разворачивался. Первым делом купила местный яркий рюкзак. Хорошая вещь: лоскутные сумки, торбы и как раз рюкзаки, все с такими ходили. Стоит недорого, а маскирует под основную массу идеально.
Загрузилась двумя бутылками кваса, хлебом, копченым мясом и зеленью, овощами. Никто не звонил, — Ян и Нольд меня или не хватились, или не возражали против самоволки.
— Да что же это творится… так нам весь народ распугают. Чего они?
Еще не уйдя с рядов, обернулась на возглас одной продавщицы, и увидела две группы местных патрулей. Одна проверяла документы у светловолосой девушки, заставив показать сумку и что-то расспрашивая. А вторая — прицепилась к седому, до белизны, мужчине в годах. С теми же требованиями. Я напряглась, потому что патрули — это опасность, и плюс небольших городков был в том, что сотрудников службы не много, а значит — сети для некромагов редкие.
Неужели прозевала облаву?
Пошла спокойно, куда хотела — на выход с территории, и увидела такую же сцену впереди. Да сколько их? Это не только патрульные местного отделения Инквиза — я заметила на гражданской
