Дженнифер Эстеп - Поцелуй холода
— Ну, я думаю, ты должна поехать, — пробормотала она в своей странной, рассеянной интонации, которую она всегда приобретала при этом, когда говорила о том, что только она могла видеть.
— Там ты могла бы отвлечься от Академии на некоторое время.
У нее было одно из ее видений. Я просто продолжала сидеть, пока вокруг нас в воздухе витала древняя, бдительная сила. Истинная и очень успокаивающая сила. Она напоминала мне об одной Богине, которую я встретила совсем недавно.
Через несколько секунд взгляд бабушки прояснился, и она улыбнулась мне. Видение прошло, и древняя, невидимая сила, которая висела в воздухе, снова исчезла. Иногда бабушка видела каждую деталь в ее видениях, так что будущее стояло перед ней кристально ясным. Иногда, однако, она воспринимала только неопределенные, расплывчатые картинки и приблизительные ощущения, что что-то хорошее или плохое может произойти. На этот раз, видимо, было неопределенное видение, так как она больше ничего не поведала мне о том, почему я должна была быть там. Кроме того, бабушка всегда говорила, что нужно самому принимать решения, чтобы следовать своей судьбе, вместо того чтобы руководствоваться возможным будущим, которое, вероятно, никогда не произойдет. Поэтому она редко рассказывала мне подробности того, что она видела, если видения касались меня.
Бабушка села рядом со мной за кухонным столом, пока мы ждали, когда шоколадно-клубничные кексы будут готовы.
— Итак, сладкая, по какому следу ты идешь на этой неделе? — спросила она улыбнувшись. — Ты снова ищешь потерянные мобильные и ноутбуки для других учеников Академии?
— Нее, — ответила я. — Все заняты зимним карнавалом. На этой неделе никто не просил меня что-нибудь найти.
Мобильные телефоны, ноутбуки, бумажники, сумки, ключи от автомобиля, украшение, потерянные лифчики и боксерские шорты, все это мне помогала найти моя психометрическая магия. Меня просили найти вещи, которые были украдены, пропали или исчезли каким-то другим образом. Конечно, не имея предмета в наличии, я не могла прикоснуться к нему. Но каждый человек оставлял колебания на всем, к чему прикасался. Обычно мне достаточно было провести пальцами по письменному столу парня или перекопать сумочку девушки, чтобы получить хоть небольшое предчувствие, где он оставил свой кошелек или куда она положила мобильный. И если перед моим внутренним взором сразу не появлялось видение, где была вещь, тогда я просто прикасалась к следующей, пока не узнавала, или не появлялось видение того, кто ее украл. В большинстве случаев мне очень легко удавалось следовать по следу психических хлебных крошек к потерянному предмету.
— Как ты себя чувствуешь, сладкая? — спросила бабушка мягким голосом. — В целом. Авария… прошло уже несколько месяцев.
Я посмотрела на нее и задалась вопросом, почему она так странно произнесла «авария», как будто в этом слове было скрытое значение. Но бабушкино выражение лица казалось каменным и печальным. Конечно, мне было ясно, что она хотела узнать, как я справляюсь со смертью мамы. Мой отец, Тир Форсети, умер от рака,
когда я была еще ребенком. Он и моя мама были женаты, но она сохранила свою фамилию Фрост и передала ее мне, что было традицией в нашей семье, так как наш цыганский дар, наша сила, переходила от матери к дочери. Я не могла ничего вспомнить об отце, но моя мама умерла весной, и ее смерть стояла все еще перед моими глазами такая свежая и острая, и болезненная. У меня было чувство вины, нет, у меня было огромное чувство вины, из-за смерти моей мамы. Все-таки я была ее причиной. В своей старой школе после урока физкультуры я взяла в руки расческу другой девочки. Я думала, это безопасно ее использовать, так как это только расческа. Большинство людей не оставляли много чувств на предмете, при помощи которого причесывали волосы.
Я ошибалась. Расческа сразу вызвала море видений, я узнала болезненную тайну о том, что девочкой сексуально злоупотребляли. Воспоминания, картинки и чувства были настолько ужасны, что моя магия вышла из-под контроля. Я кричала, кричала и кричала, прежде чем упасть в бессилии, а позже я проснулась в больнице. Я рассказала моей маме, которая была полицейским, обо всем. Она позвонила мне тем же вечером из полицейского участка, чтобы сказать мне, что отца девочки арестовали.
Это был последний раз, когда я разговаривала с ней. В мамину машину по дороге домой врезался пьяный водитель. Говорят, что она умерла сразу. Авария настолько покалечила ее, что во время погребения гроб был закрыт. И поэтому появилось мое сжимающее сердце, душераздирающее чувство вины. Я просто не могла думать больше ни о чем, кроме как о маме, что она не поехала бы так поздно, если бы я не взяла расческу. И тогда она бы не умерла. Мне невероятно не хватает моей мамы, и я знала, что с бабушкой Фрост происходило то же самое. Мы трое имели сильную связь между собой. Поэтому я рисковала тем, что могла разозлить профессоров и руководство Академии, когда выбиралась из кампуса и навещала ее. Это также было причиной того, почему бабушка допускала эти свидания. Мы обе хотели проводить вместе столько времени сколько возможно, на случай, если один из нас внезапно и жестоко исчезнет, как это случилось с моей мамой…
Пик!
Духовка пропищала, прервав мои темные, обвиняющие себя мысли и оградив меня от того, чтобы ответить на бабушкин вопрос. Бабушка встала и достала кексы из духовки. Аромат расплавленного сахара, сладкой клубники и темного шоколада заполнил кухню и сразу поспособствовал теплому, успокаивающему, уютному чувству. Я даже не дала кексам остыть, а сразу схватила два с противня, сломала пополам и отправила кусок в рот. Ммммм. Так вкусно!
— Но передай, пожалуйста, парочку Дафне, — напомнила мне бабушка мягким голосом, пока наполняла банку кексами. — Я знаю, что она их любит.
— Хорошо, — по меньшей мере, я хотела сказать это, но так как я еще жевала, прозвучало скорее: «Мм-мрошо». Когда бабушка закончила, кексы были упакованы, было уже пять часов, а значит, я должна была успеть на автобус, чтобы вернуться назад в Академию. Найкмедс снес бы мне голову, если я опоздала бы, хоть на минуту, на свою смену. Дополнительно к школьным часам и тренировкам я ежедневно должна была работать на полставки в школьной Библиотеке Древностей. Что за радость. Я убрала банку в сумку рядом со стопкой комиксов, которые я как раз читала, затем перекинула ремень через голову.
— Я люблю тебя, бабушка, — я наклонилась вперед и поцеловала ее в морщинистую щеку.
— Я тоже тебя люблю, сладкая, — сказала она и еще раз пожала мне руку. — Будь очень осторожна. Мир там снаружи не такое уж и безобидное место.
