Большой секрет умницы Софии - Марина Ефиминюк
Дескать, любой каприз, лишь бы дама сначала не впала в истерику, а потом в прострацию.
– Я не знаю азрийского, – чистосердечно пожаловалась источнику всех проблем в моей недолгой жизни.
– Могу подсказать пару крепких выражений.
– И видимо, уже никогда не выучу, – с отчаянием прошептала я, не понимая, какого демона прицепилась к дурацкому азрийскому, этот язык мне даже не нравится.
– Послушайте, София. Мы в одной лодке, и я сделаю все, чтобы вы были в порядке, – не скатываясь в увещевания, проговорил Рэнсвод. – Пока я выясняю, что произошло и, главное, как вернуть вещи на свои места, буду забирать излишек магического резерва. Достаточно прикоснуться к метке. Просто доверьтесь мне.
Магистр протянул руку. Думала, предлагал закрепить соглашение рукопожатием, но оказалось, что он хотел помочь мне встать с дивана. Ладонь у него оказалась горячая и сухая. Всегда считала, что теплые руки были только у хороших людей, но Рэнсвод умудрился эту замечательную теорию разрушить.
Он отвернулся без лишних просьб. Не к слепым окнам, где отражалась моя изломанная фигура, а к портрету его величества на стене. Наверняка картина тоже досталась ему в наследство от бывшего владельца кабинета, и вряд ли он любовался королем из чувства глубочайшей привязанности.
Я расстегнула платье. Рукав с натугой съехал с ноющего плеча, тонкую лямку нижней сорочки тоже пришлось приспустить.
– Все, – позвала я, переступив с ноги на ногу.
Смущаться было нелепо, ведь никто не мнется, раздеваясь на приеме у лекаря. Да и Рэнсвод, уверена, видел не одну голую женскую спину. Вряд ли моя отличалась от других особым шармом или уникальностью… Но какое же счастье, что спина не краснела от неловкости, как щеки!
Киар подошел. Казалось, под его взглядом кожу начало печь, и неожиданно даже для себя я поежилась.
– Метка есть?
– Да, – ровным голосом, тщательно пряча эмоции, ответил он.
– Но вы были до последнего не уверены? – внезапно догадалась я и извернулась, чтобы посмотреть, как выглядит эта самая метка.
Толком ничего разглядеть не удалось, только рваный край точно бы вытатуированного неровным пятном рисунка.
– Вам лучше не двигаться, – уклонился он от ответа.
– Простите.
Когда Рэнсвод прикоснулся кончиками пальцев к моей обнаженной спине, я вздрогнула.
– Я не сделаю вам ничего плохого, София, – тихо вымолвил он.
– Знаю.
В следующее мгновение из меня начала утекать магия. Пугающее ощущение, ничего приятного – сплошная паника! Захотелось броситься наутек, но усилием воли я удерживала себя на месте. Представляла, что вросла в пол, как дерево – корнями в скалистый уступ, и сдвинуть меня не сможет даже самый сильный ураган, только сломать. Хотелось верить, что Рэнсвод не собирался этого делать.
В люстре затрещали огни, замигали, угасая и вновь разгораясь. Не сдержавшись, я вновь посмотрела на стеклянную дверцу шкафа, где отражался Киар. Вокруг его руки хаотично кружились огненные символы на незнакомом мне языке, на предплечье светился рисунок. Глаза тоже светились, как у демона, алым цветом. Один раз такое увидишь, три недели спать не будешь! Я поспешно отвернулась.
Все закончилось внезапно. Магистр убрал руку, люстра перестала трещать, огни тотчас разгорелись.
– Одевайтесь, – бросил он, ей-богу, как на приеме у лекаря.
Я поспешно привела одежду в порядок. Лихорадка ушла, болезненные ощущения полностью исчезли, и появилась кипучая энергия. Не выматывающая и нервная, когда носишься кругами, как бешеная белка, но толком ничего не делаешь, а здоровая, пробуждающая желание если не свернуть горы Крушвейской гряды, то хотя бы их покорить.
В отличие от меня, Рэнсвод застыл, опершись о стол. Напряженные широкие плечи, вздутые вены на руках, побелевшие костяшки пальцев на сжатых кулаках, опущенная голова – вся поза доказывала, что магия ему не зашла и встала колом. Рисунок же на предплечье, словно напившись силы, вернул яркость. Это были крупные символы древнего языка, гораздо древнее даже первородного.
– Как вы себя чувствуете? – отрывисто бросил он, не догадываясь, что за ним внимательно и испуганно наблюдают.
– Лучше, чем неделю назад. А вы?
– Хуже, чем неделю назад, – не стал лукавить он, но резко выдохнул и выпрямился.
Преображение случилось буквально за мгновения. Передо мной вновь предстал привлекательный, но пугающий взрослый мужчина с острым взглядом, умеющим подмечать любые мелочи. Разве что лицо осунулось.
Пока он спускал рукава рубашки и вдевал запонки, я собрала в сумку рассыпанные самописные перья. Подняла студенческий табель с выдавленным гербом Академии общей магии на мягкой кожаной обложке и задумчиво покрутила в руках.
– Какие у вас планы на вечер? – бросил магистр.
О, мне предстоит насыщенный вечер! Я планирую пройти пять стадий принятия неизбежного, но в ритме шай-эрского вальса, иначе застопорюсь на депрессии и к утру впаду в черную хандру. Может, еще подумаю, кому завещать кошку. Конечно, умирать в ближайшие дни я все-таки не планировала, но во избежание сиротства хвостатого демона стоит позаботиться о ее будущем.
Рэнсвод не дождался внятного ответа.
– Поужинайте со мной. Нам надо многое обсудить, но не в стенах академии.
Как всегда, он прав: тема для разговора у нас была. Я молча протянула табель. Магистр вопросительно изогнул брови.
– Вы сказали, что мы сейчас в одной лодке и самое время сотрудничать. – Я кивнула на документ в своей руке. – Поставьте мне «отлично» за экзамен.
– Да вы умеете расставлять приоритеты, госпожа Грандэ, – с иронией хмыкнул он.
А вы профукали древний дар, господин потомок избранного, но заметьте, я не тыкаю вам в лицо этим вселенским провалом.
– И припишите три плюса, – невозмутимо попросила я.
– А плюсы зачем? – искренне заинтересовался он.
– Моральная компенсация за каждую пересдачу.
– Хорошо.
С едва заметной улыбкой Рэнсвод забрал книжку и шагнул к столу. Сдвинув пиджак, он вытащил из письменного набора чернильное перо. Признаться, я полагала, что оно вообще не пишет и даже не заправлено. Стоит просто так, для интерьерной гармонии.
– Подождите! – заволновалась я, пытаясь подглядеть, что он черкает в моем табеле. – Так «хорошо» или «отлично»?
Рэнсвод вернул мне студенческую книжку. На секунду показалось, что из воспитательных потуг он все-таки отвесил «отвратительно», но в графе напротив высшей магии стояло «превосходно» со всеми вытребованными плюсами. Выше разве что «восхищен до глубины души», но такой оценки еще не придумали.
– Довольны, госпожа Грандэ? – любезно уточнил он.
– Вполне.
Я спрятала табель в сумку, забрала брошенную на диван мантию и замялась, не понимая, куда ее деть. Не пойдешь же в ресторацию в академической форме.
– Оставьте мантию здесь, – предложил Киар, надевая пиджак. – Завтра заберете.
Пока я пристраивала форму на вешалку, видимо, забыв об огненном казусе на экзамене, он натянул пальто и расправил воротник. На черной дорогой ткани, в самом видном месте, естественно, зияла дыра с опаленными краями. В молчании мы воззрились на это живописное доказательство моего неумения справиться с сильной магией.
– Извините, я не нарочно подожгла, – попыталась я заполнить многозначительную паузу. – Просто ваша магия внезапная, как городские голуби!
Ответом послужил знакомо-убийственный взгляд, на занятиях вызывавший
