Двое для трагедии. Том 2 - Анна Морион

Но мне было плевать: я быстро набрала номер родителей.

– Алло, привет, мам! – потеплевшим голосом сказала я, едва услышав в телефоне голос мамы. Мое сердце сжалось от боли.

– Наконец-то! Почему ты не позвонила раньше? Мы ведь жутко волнуемся! – тоже теплым радостным голосом откликнулась мама.

– Прости, у меня не было времени позвонить, – начала оправдываться я, придумывая ложь на ходу. – Сама знаешь, как это бывает – суета, волнение, чужая страна. Но не волнуйся – мы уже в отеле. У нас лучший номер, представляешь?

– Звучит очень романтично! Я рада, что тебе все понравилось! Ты не могла бы передать телефон Седрику?

– Его сейчас нет – он ушел заказывать ужин, а я только сейчас начала разбирать наши сумки. Вечером мы пойдем на пляж! Здесь очень жарко! – закрыв глаза, чтобы не видеть ухмыляющегося лица Грейсона и не расплакаться от собственной прекрасной лжи, радостно восклицала я.

– Как здорово! Не забудь крем от солнца! И не ешь много незнакомых фруктов, а вдруг у тебя на них аллергия! Но не буду много говорить, с вас ведь берут много денег за звонки в Чехию. Пока, милая! Передай от нас привет Седрику, и скажи, что мы ждем вашего звонка.

– Я позвоню, как будет время. Пока, мама. И поцелуй за меня папу.

– Целую! – Мама отключилась.

– Умница, – услышала я довольный голос Грейсона, и он погладил меня по волосам. – Теперь твои родители спокойны: ты отдыхаешь в Бразилии, в лучшем отеле, вместе с Седриком. А вечером вы пойдете на берег океана, взявшись за руки, чтобы встретить закат.

До меня вдруг дошло, что он только что назвал имя моего возлюбленного. А вдруг его слуга Эрик понял, о ком мы говорили?

Но, к счастью, словно поняв мои опасения, Грейсон отрицательно покачал головой.

Я откинулась на сиденье и стала смотреть в окно, но мысли покинули меня, и мне хотелось только спать. Мои веки были так тяжелы, что мне приходилось прилагать огромные усилия, чтобы держать глаза открытыми.

Вот и все: я попрощалась с Седриком и родителями, теперь можно было спокойно умереть, даже если моя смерть будет долгой и мучительной – Грейсон ясно дал мне понять, что я «заплачу за все свои грехи».

Взглянув на свои руки, я обнаружила, что они были покрыты небольшими, но яркими синяками от пальцев вампира. Затем я вспомнила о том, что он дал мне пощечину, и моя щека вновь заныла.

К счастью, Грейсон перестал обращать на меня внимание: он достал из кармана свой телефон и стал сосредоточено водить по нему пальцем. Затем, набрав номер, он принялся болтать с другом.

– Нет, Зигфрид, в этом месяце я буду занят, и мне не нужны никакие гости, – говорил Грейсон в телефон.

Занят. Мучением меня. Какое интересное занятие!

– Да, мне нужно кое-что уладить, к тому же, я буду не один. Проклятые дела заставили меня уехать со свадьбы Маркуса, а ведь он – мой лучший друг.

Услышав эти слова, я встрепенулась: он и Маркус – лучшие друзья? Ведь это великолепно! Я уже знала о том, что Грейсона и брата Седрика связывала дружба, но не знала, что эта дружба так велика! Но я должна была скрыть то, что знаю Маркуса, ведь он, наверно, поступит так же, если Грейсон позвонит ему, чтобы предупредить о связи Седрика со мной. Поэтому я не смотрела на Грейсона, но внимательно вслушивалась в каждое его слово.

Из его слов следовало, что он решил издеваться надо мной целый месяц. Целый месяц мучений и страданий, прежде чем он соизволит убить меня!

Вампир разговаривал по телефону еще минут десять, о самых разных пустяках, а затем отключил телефон, положил его в карман, и мы, наконец-то, могли наслаждаться полной тишиной.

Мы ехали еще долго, каждый в своих мыслях, но вдруг автомобиль остановился.

– Приехали, сэр, – сказал вампир-водитель.

– Отлично! С этого момента у тебя и Митчелла – оплачиваемый отпуск. Когда вы мне понадобитесь, я дам знать, – откликнулся Грейсон и стал надевать перчатки.

В моей голове проскользнула мысль о том, как им, должно быть, неудобно постоянно носить летом перчатки, хотя… Седрик рассказывал мне о том, что летом вампиры не выезжают из своих домов до заката, но, казалось, Грейсона солнце не волновало вообще – он совершенно не боялся скомпрометировать себя.

Эрик открыл дверцу, раскрыл свой широкий зонт и вышел из машины.

– Садись вперед, – приказал мне мой мучитель. Его тон был спокойным, но я прекрасно знала – это был приказ.

Он и я пересели на передние сидения, и машина помчалась по ровному широкому асфальту на высокой скорости, заставившей меня вжаться в кресло.

– О чем ты думаешь?

Голос вампира заставил меня вздрогнуть от неожиданности.

– Странный вопрос, – усмехнулась я.

– Какое у тебя смешное имя.

– Какое есть.

– Хочешь знать мое?

– Нисколько.

– Мы ведь друзья. Меня зовут Брэндон, и я разрешаю тебе называть меня так.

– Тебе больше подходит имя Джек, – вырвалось у меня, потому что именно с английским маньяком этот вампир у меня и ассоциировался.

Брэндон… Это красивое имя не могло быть именем такого мерзавца.

– Мне нравится твой юмор, – усмехнулся он.

– Я не шучу, – мрачно изрекла я. – Откуда ты знаешь чешский язык?

– Думаешь, что, живя в мире более трехсот лет, у меня не было времени его выучить? Знаешь, я так много повидал на своем веку, что у тебя не хватит ни воображения, ни фантазии представить все это.

Более трехсот лет? Он старше Седрика и Маркуса!

Но, смотря на его прекрасное молодое лицо, я не могла поверить в это.

– И, чтобы ты знала, твой обожаемый Седрик разговаривает по-чешски только с тобой, а дома общается по-английски.

– Куда мне до вас, вампиров! – усмехнулась я, однако, это была новая информация о Седрике. Сам Седрик ни разу об этом не обмолвился. – Но почему за столько лет вы не придумали свой собственный язык? – поинтересовалась я.

– Собственный? – усмехнулся Брэндон.

– Да, вампирский, – уточнила я. – Ведь для вас было бы великолепно – общаться о том, кого вы убили сегодня ночью, и, чтобы люди, стоящие рядом, ничего не понимали.

– Глупышка, неужели ты думаешь, что тайный язык – самое главное? Вычурные буквы и смешные слова? Если бы ты была немного умнее, то знала бы, что любой язык, даже сверхтайный, можно расшифровать. К тому же, в глазах людишек, этот тайный язык выглядел бы подозрительным. Где твоя логика?

Грейсон принимал меня за круглую дуру. Согласна: мое предположение об их тайном языке было неверным, но делать из этого выводы?

Да черт с ним, пусть думает обо мне, что хочет!

– Седрик рассказывал тебе о своей семье? – вдруг спросил вампир.

– Нет, – солгала я, не видя причин говорить ему правду.

– Я тебе не верю.

– Как хочешь, – бросила я.

– Я видел Моргана накануне твоего отъезда.

Эта фраза заставила меня