Жаклин Кэри - Стрела Кушиэля. Редкий дар
Встреча проходила не во внутреннем дворике, а в гостиной дуэйны — богато обставленной комнате, где было удобно и беседовать, и отдыхать.
Перед двумя креслами на полу лежала молитвенная подушечка. Войдя в комнату, Джарет выпустил мою руку и скользнул на свое место подле кресла дуэйны. Я едва успела мельком взглянуть на две сидящие фигуры, прежде чем принять должное положение — благолепно встать перед ними на колени. Я узнала в одной из фигур дуэйну; что до Анафиэля Делоне, то перед тем, как опуститься на колени со склоненной головой и молитвенно сложенными руками, я успела отметить лишь его высокий рост и каштановые волосы с рыжеватым отливом.
Долгое время в комнате царила тишина. Я сидела на пятках, соединив ладони перед собой, и всеми фибрами души желала поднять голову, но не осмеливалась.
— Милая девчушка, — наконец послышался скучающий голос — насыщенный мужской тенор, поставленный, но без модуляций, которые дозволялось демонстрировать только знатным особам. Теперь-то я это знаю, поскольку Делоне научил меня прислушиваться к таким тонкостям. А тогда мне просто показалось, что я ему не понравилась. — И описанный вами инцидент интригует. Но я не вижу в ней ничего такого, что заинтересовало бы меня сверх обыкновенного, Мириам. У меня уже два года как есть ученик, и второго я не ищу.
— Федра.
Услышав властный голос дуэйны, я вскинула голову и широко распахнутыми глазами уставилась на распорядительницу Дома Кактуса. Она с еле заметной улыбкой смотрела на Делоне, и я тоже перевела взгляд на него.
Анафиэль Делоне сидел в непринужденной позе, томно откинувшись на спинку кресла, и, подперев одной рукой подбородок, задумчиво изучал меня. Он был красив ангелийской красотой, высок и строен, а в опушенных длинными ресницами серых глазах мелькали искорки топаза. Волосы были приятного рыжевато-каштанового цвета, и для визита к нам он выбрал темно-коричневый бархатный дублет. Единственное украшение — витая золотая цепь. В разрезах красновато-коричневых рукавов поблескивал шелк цвета топаза. Длинные ноги, обтянутые коричневой тканью, лениво вытянуты, и пятка одного начищенного сапога опиралась на носок другого.
И при более пристальном взгляде на меня его нога со стуком соскользнула на пол.
— Яйца Элуа! — Делоне хрипло рассмеялся, чем напугал меня. Я заметила, как Джарет и дуэйна обменялись быстрыми взглядами. Одним непринужденным элегантным движением Делоне выпростался из кресла, опустился передо мной на одно колено и взял мое лицо в ладони. — Знаешь ли ты, какой отметины удостоена, малышка Федра?
Его голос стал нежным, а большие пальцы гладили мои щеки в опасной близости к глазам. Я дрожала в его руках как пойманный в капкан кролик, который желает… желает, чтобы пленитель сделал что-то… что-то ужасное, и одновременно боится, что великан так и поступит — и коченеет от раздирающих эмоций.
— Нет, — выдохнула я.
Делоне убрал руки, на секунду ободряюще прикоснулся к моей щеке и встал.
— Стрела Кушиэля, — пояснил он и засмеялся. — Да у вас тут ангуиссетта, Мириам, настоящая ангуиссетта. Посмотрите, как она дрожит даже сейчас, раздираемая страхом и возбуждением.
— Стрела Кушиэля. — В голосе Джарета слышались нотки неуверенности. Дуэйна неподвижно сидела с хитрым выражением лица. Анафиэль Делоне прошел к столику и, не дожидаясь приглашения, налил себе бокал наливки.
— Стоило лучше хранить архивы, — усмехнулся он и более низким голосом зарокотал:
— Могучий Кушиэль, секущий бесперечь,Последним Медных Врат избечь сумел.И смертным избранным глаза не уберечьОт жал кровавых неотвратных стрел.
Снова нормальным голосом Делоне добавил:
— Заметки на полях Жития Элуа в пересказе Лесно, конечно.
— Конечно, — сдержанно пробормотала дуэйна. — Премного благодарна, Анафиэль. Жан-Батист Марэ из Дома Валерианы порадуется, узнав об этом.
Делоне приподнял бровь:
— Ни в коем случае не берусь утверждать, что посвященные Дома Валерианы неумехи в искусстве принимать боль, Мириам, но сколько лет под их крышу не ступала нога настоящей ангуиссетты?
— Пожалуй, немало.
Ее голос сочился медом, но было ясно, что так дуэйна дело не оставит. Я наблюдала за ней, завороженная и забытая. Мне отчаянно хотелось, чтобы верх одержал Анафиэль Делоне. Он возложил на меня свои руки поэта и изменил саму мою суть, превратив уничижающий мою жизнь изъян в поистине драгоценную жемчужину. Только Мелисанда Шахризай смогла вот так же с первого же взгляда распознать, кто я на самом деле, но это случилось позже и при других обстоятельствах. И пока я не сводила с Делоне глаз, он небрежно пожал плечами.
— Отдадите ее Марэ, и она пропадет понапрасну, став очередной игрушкой для битья, забавляющей неуклюжих сыновей торговцев. Я же могу создать из нее столь редкий инструмент, что принцы и королевы сочтут за честь играть на ней прелестную музыку.
— Вот только у вас, помнится, уже есть ученик.
— Совершенно верно. — Делоне залпом допил наливку, поставил стакан на стол, прислонился к стене, сложил руки на груди и улыбнулся. — Но я склонен, ради Стрелы Кушиэля, рассмотреть возможность взять еще одного. Вы уже назначили цену ее туара?
Дуэйна облизнула губы, и я возликовала, увидев, что она боится торговаться с ним, совсем как моя мать боялась говорить с ней. На этот раз, озвучивая сумму, голос ее прозвучал неуверенно.
Цена была высокой, выше, чем любой другой выкуп за все мои годы в Доме Кактуса. Я услышала, как Джарет с тихим присвистом втянул в себя воздух.
— Идет, — тут же ответил Анафиэль Делоне и с беспечным видом выпрямился. — Мой слуга завтра же утром подготовит документы. До десяти лет она будет, согласно обычаю, воспитываться здесь, верно?
— Как пожелаете, Анафиэль, — кивнула ему дуэйна. Даже из своего коленопреклоненного положения я заметила, что она гневно прикусила щеку изнутри, наверное, сочтя, что назначила низкую цену, раз Делоне даже не соизволил поторговаться. — Мы пошлем за вами в десятую годовщину ее рождения.
Вот так и решилось мое будущее.
Глава 4
Жизнь во Дворе Ночи проходила за закрытыми дверьми, и я бы с радостью покинула его с Анафиэлем Делоне сразу после заключения сделки, если бы поэт мне это позволил, но пока что он не хотел меня. Я была слишком мала.
Мне предстояло поступить в услужение к другу королевского двора, и это обязывало сделать честь Дому Кактуса, поэтому дуэйна распорядилась, чтобы мне дали достойное образование. В мое расписание добавили чтение и ораторское искусство, а на восьмой год жизни я даже начала изучать основы каэрдианского наречия — языка ученых.
