Средь бала лжи (СИ) - Сафонова Евгения

— Я знаю.

— Ловушка для тебя уже расставлена, поверь.

— Со мной будут Джеми и Алексас.

— Против амадэя? — повторил он. — Что они смогут сделать?

— Ничего, — легко согласилась Таша. — Вся надежда на то, что наш кукловод не успеет предпринять решительных шагов до того, как у меня появятся средства защиты. А я полагаю, что не успеет.

Дэй коснулся её макушки. Легонько погладил пушистые светлые кудри.

— Я забыл, что ты не ребёнок. У тебя отобрали детство в тот день, когда ты вступила в игру, — в голосе его скользнула странная печаль. — Тебе очень хочется быть ребёнком, и у тебя неплохо получается… но в нужный момент ты сбрасываешь детскую личину так же легко, как оборачиваешься в птицу. — Скользнув кончиками пальцев по её волосам, он бережно заправил за ухо непослушный золотой локон. — Жаль, что я это забыл…

В груди защемило, беспокойно кольнуло — и Таша, подавшись вперёд, молча обняла его, ткнувшись лбом в чёрную накидку.

Ей хотелось сказать «прости». Хотелось сказать, как она его любит. Но как просто что-то написать, что-то вообразить — и как сложно преодолеть барьер между мыслью и словом.

Впрочем, иногда этого и не требовалось.

— Что ж, — обняв её в ответ, изрёк Арон рассеянно: будто не отвечая, а выражая мысль вслух, — в конце концов, играть Морли-малэн куда тяжелее, чем Ташей Кармайкл. Ты будешь у всех на виду… и в честном бою его всё равно не одолеть. Единственный шанс — сбить план, застать врасплох. И поскольку я, будучи в здравом уме, не могу отправить тебя прямо к нему в лапы, значит… так мы и сделаем.

Таша недоверчиво вскинула голову.

— Так ты меня отпускаешь? Одну?

— Отпускаю. Ненадолго, в конце концов: дня через три, как большинство поправится, я отправлюсь следом за тобой. Так что…

Мягко отстранив её, он шагнул к подоконнику. Сжал деревянную доску в пальцах, приподнял — и вытащил из тайника то, что покоилось там с лета.

— Держи. — Арон вложил в её ладонь чёрный бархатный мешочек. — Полагаю, тебе это понадобится.

Таша вслепую вытащила из мешочка нечто маленькое, округлое, кольнувшее пальцы холодом. Взявшись за серебряный кружок печатки с выгравированным единорогом, надела родовой перстень Морли на правую руку. Смяла футляр в ладони, чувствуя вторую печать, скрытую в чёрном бархате.

Золотой грифон Бьорков.

— Думаю, Его Величество догадывается, кто я, — произнесла она, — но попробуем его обмануть. И для этого мне понадобится твоя помощь.

Амадэй почти беззвучно вернул подоконную доску на место.

— В рискованные игры ты играешь, Таша…

— Не рискованнее тех, в которые играла летом. Ты ведь сможешь вернуть всё обратно… потом?

— Смогу.

— И вытащишь меня из темницы, если что?

— Вытащу.

— Точно?

— Имеешь в виду, могу ли? — Арон невесело улыбнулся. — Я верну тебя и с того света, Таша. Я же амадэй, в конце концов.

— Тогда я ничего не боюсь. — Отступив от окна, Таша за руку потянула его за собой. — Что ж, чай, конечно, давным-давно остыл… но, думаю, никто ещё не разошёлся, а чайник Джеми подогреет.

Её глаза, поймав первые отблески света снизу, сверкнули кошачьим серебром.

Таша спускалась по винтовой лесенке, и на губах её играла сосредоточенная улыбка.

Берегись, мир. И не только.

Морли-малэн вступает в игру.

ГЛАВА ВТОРАЯ. ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ!

— Попала!

— А вот и нет, а вот и нет!

— А язык-то у кое-кого фиолетовый, — прокомментировал Джеми, пролетая над вишнёвыми кронами.

— Лив, ты всё-таки своровала начинку для пирожков? — возмутилась Таша, пока сестра подбирала лоскутный мяч.

— Подумаешь! Там ещё вооот столько было!

— Невыносимая девчонка! Черники, между прочим, в этом году не так много запасли! Неужто нельзя было дотерпеть, пока пирожки сделают?

— А мне хотелось прямо сейчас!

— У тебя на всё один ответ! Хочуха хочухой, но совесть тоже надо иметь!

— Бойся своих желаний, — философски поддакнул Джеми. Правда, умудрённый жизнью голос никак не вязался с тем, что мальчишка лихорадочно размахивал руками, пытаясь удержать равновесие и поровнее усесться в воздухе. — Демоны, заклятия невесомости — такая муторная штука, оказывается…

— Курицы лучше тебя летают, — фыркнула Лив. — И вообще… ааа!

— Попалась, которая объедалась! — коварно подкравшись со спины, Таша повалила Лив в кучу листьев; мяч, выпавший у девочки из рук, радостно покатился по траве. — Будешь ещё старших не слушаться?

— Аааа! Прекрати… ай-ай-ай… меня… щекотать!!!

До сей поры девочки носились по саду и играли в вышибалы, а Джеми практиковался в искусстве полёта. Солнце сонно скатывалось за горизонт, вишни шушукались о чём-то с лёгким ветерком. Опавшая листва, которую Джеми лично сгребал в кучи пару часов назад, окутывала основания стволов пёстрыми шалями: наступивший листопадник* облил деревья медью и позолотой. Вишен, листья которых осенью желтели, Таша никогда раньше не видела — но каких только сортов не было в саду господ Лормари…

(*прим.: второй месяц осени (алл.)

Забавно. В прежнем Ташином доме тоже был сад. Яблоневый. Она привыкла засыпать под лиственный шелест, но ей не пришлось отвыкать от своей колыбельной.

Переход в новый дом прошёл максимально безболезненно.

Забавно…

— Ну что, капитулируете, Ваше Вреднючество?

— Да, да, только перестааань!!!

— То-то же… эх, из-за тебя опять лента распустилась. — Отфыркавшись от лезущих в лицо волос, Таша раскинула руки и упала наземь по соседству с сестрой. Благо, падать было куда: в конце концов Джеми надоело укутывать каждый ствол, и он взял да и сгрёб все оставшиеся листья в одну кучу.

Таша посмотрела прямо перед собой, туда, где расцветала закатными красками бездна осеннего неба.

— А мне хотелось бы уметь летать, — вдруг сказала Лив.

Таша повернула голову; заметив движение, сестра торопливо отвела взгляд от Джеми, и теперь широко открытыми глазами смотрела на облака.

— Ничего, один полёт я тебе точно обеспечу, — тихо-тихо, чтобы не спугнуть наконец обретённое равновесие, пробормотал Джеми. — Как только буду уверен в своих силах.