Вороника и сумасшедший Новый Год (СИ) - Елагина Анна

— Тссс! — Шикнул на него Тирон и выразительно покосился на меня, намекая бестактному магу, что не стоит рассказывать мне о счастливых обретениях, а то меня и вовсе засосёт в пучину тоски.

— Ни черта он не нашёл! — воскликнул догадливый дядя, и мой мрачный маг посмотрел на него осуждающе. — Это я перепутал. Это другой нашёл, который и не терял!

Я закатила глаза, но Тирон уже был готов повествовать дальше:

— Ладно, забудь про клинок. Давай чего покруче расскажу! — он прикрыл глаза, словно уходя в свои мысли, хотя по мне так — театральщина чистой воды была. — Во! — резко распахнул их, чуть ли не подпрыгивая, и я с ним тоже — от неожиданности — так ведь и до инфаркта можно довести! — Во! — повторился эльф. — А давайте я расскажу, как я встретил вашу маму.

— Мою маму? — насторожено уточнила я.

— Да, не, — отмахнулся Тирон, — это я образно. Ну раз я создатель миров — то значит, я их папа. И их обитателей. Ты конечно, не из моего мира. И они тоже. Но где-то тут точно кто-то тусуется… — он обвёл взглядом те столики, которые мог видеть, и, кажется, заприметил кого-то из того мира, о котором говорил. — Вон гоблина видишь. Вот — я ему точно условный папа. А какой папа без мамы, правда? “Папа” — это такой статус, который без мамы как-то парадоксально звучит и не логично, так ведь?

Кажется, у меня начал глаз дергаться.

Тут к нам приблизился официант, и я шарахнулась к Себастьяну чисто инстинктивно. То, что тут считалось официантом, напоминало мне гигантскую странную улитку, потерявшую свой домик, но искупавшуюся в фиолетовой краске.

— Это Норс, — спокойно пояснил мне Себастьян, деликатно отстраняя от себя за плечи.

К счастью, странное существо проползло мимо нас с полным подносом. Я выдохнула и хотела было вернуться к общению с Тироном, который здорово отвлекал от проблем своими байками, как Себастьян неожиданно проявил участие, хоть это и не было обозначено интонацией.

Но содержание говорило о том, что он тоже желает мне помочь:

— Насколько я знаю, в твоём мире люди любят обращать трагедии в искусство. — Я вопросительно посмотрела в карие равнодушные глаза, но мужчина не продолжил, зато это сделал за него дядя Коля:

— Это точно, Вороника! Вы сами не замечаете, как воспеваете хаос и зло, даже если вам кажется, что это не воспевание, а порицание. Ни в одном другом мире нет стихотворений о боли и о войне в том смысле, в которое есть у вас. Басик прав, тебе стоит направить свою печаль в русло искусства, раз у вас так принято. Напиши книгу или картину…

Но Тирон неожиданно громко возопил:

— Нет, этого делать нельзя! — и, когда мы все воззрились на него, он откашлялся и заявил уже спокойно: — Тебе ли, Коля, не знать, что ни в коем случае нельзя советовать кому-либо писать книгу!

Я удивлённо посмотрела на дядю, а потом на эльфа. Почему нельзя-то? У нас в универе. наоборот, все всегда поддерживают друг друга в подобных начинаниях и дают советы написать фанфик, например, если очень расстроил финал любимого сериала, например.

— Это почему это нельзя? — поинтересовалась я у дерзкого эльфа.

Себастьян вздохнул протяжно и безнадёжно, явно предчувствуя, что последует долгая история.

— Я могу рассказать, — оживился Тирон, но Себастьян произнёс негромко и чётко:

— Хватит. Уже все сто раз слышали. Твой личный опыт — только твой. Не надо на своём примере учить всех жить.

— Это Басик прав! — поддержал помощника дядя Коля. — Ты, Тирон, своей этой историей, может, столько талантов загубил!..

— Ну, конечно, Тирон загубил! — пробурчал эльф, отпивая из бокала эль, а потом переключился на меня, игнорируя всех остальных — Так вот, Вороничка! Во-первых, во всем всегда виноваты эльфы. Но не я. Другие эльфы. Запомни это. Всегда. Во всём. Проклятые эльфы!

— Счета у него с ними старые, — прокомментировал это громкое заявление Себастьян.

Тирон вздохнул, а потом продолжил, почесав за своим остроконечным ухом:

— Вначале эти ушастые недотроги придумают всякие ограничения и правила, которым ты должен беспрекословно следовать. Ни шагу влево, ни шагу вправо. И всегда все из себя благочестивые, правильные, прекрасные-распрекрасные, да свернутся мои уши в трубочку от их речей! А потом осуждают невинного тебя, своего собрата, к слову. Судят по своим глупым законам того, кто не виноват, что тоже родился ушастым эльфом и, может, под всеми их правилами ни в жизнь бы не подписался! Но оказался всем должен по праву рождения! — ворчал эльф. Тут он, видимо, понял, что я не сильно понимаю о чем он и решил пояснить подробнее.

9

Тирон

Книги никому нельзя советовать писать… Никогда не знаешь, чем обернётся. Видишь ли, я не всегда демиургом был. Жил вначале как все эльфы, но тужил, скучно было, а душе чего-то такого особенного хотелось. И я начал сочинять историю. Но не такую, как все у нас: не балладу или эпос героически исторический и даже не песнь про природу. Подобную литературу я считал, может быть, и полезной, но до зубного скрежета клыкастой гарпии скучной. И всегда хотелось придумать что-то необыкновенное. Чтоб прям ух!

Так что в моей истории была любовь и были приключения: храбрый Рыцарь, он же энергетический вампир, спасал свою возлюбленную ведьму, угодившую в логово порочного дракона. Ну, вампир, ведьма, дракон — мои остроухие до такого не додумались бы. Им гордость не позволила бы про другие расы писать. А мне… Мне прям зашло! Я почти дописал этот роман, когда мои сородичи прознали и повели на суд. Вообще, правила были строги: выдумывать нельзя. Я знал, конечно, об этих правилах, но… Но почему я должен им следовать? Я не выбирал родиться в унылом царстве высокомерных зануд! Но… в этом правиле таилось не только их занудство… Древняя магия эльфов — сильна и могущественна — и способна оживить любую выдумку. А я-то думал, ну чего плохого случится, если запишу свой сон… Да, сон…

А главное, ничего ж страшного в то утро, когда пришла эта идея, действительно, не произошло. И на следующее, и через два утра. А фантазия все больше обрастала подробностями, настолько, что стала походить на летопись: только не существующего мира. А сам я всё больше и больше влюблялся в этот другой мир, его обитателей — в свое творение. И всё было прекрасно, пока в один вечер в мой скромный дом ни постучали стражи. Застали, когда я почти придумал кульминацию приключений своего героя! Гадство, не так ли? Я был готов высказать им всем, что о них думаю, но на суде сказали, что созданный мной мир ожил…

Нет, само по себе это не удивило меня. Да и что плохого? Ну, ожил и ожил. Я же там продумал столько деталей! Почти всё про тот мир знал, и потому был уверен: всё не так и плохо.

Но эльфы так не считали. Помню судья тогда, покрывшись пятнами от злости, вопил: «Камаэль! Ты назвал жалкого энергетического вампира Камаэлем!» А я такой: «Не жалкого вампира, а главного героя». А Судья: «Тирон Камаэль! Ты дал ему имя своего Рода!» Но это всего лишь небольшая мания величия, она еще никому не вредила. Я же всё-таки эльф, у меня тоже есть что-то типа заносчивости и высокомерия. А что вампир — так я бы предпочёл им быть, чем остроухим зазнайкой! Так им всем на суде и сказал! Чтоб знали!

Ну, и теперь они знают… А меня в наказание изгнали туда, в мой оживший мир…

Мне еще тогда дико не понравился способ перемещения — я решил поприятнее придумать, и придумал, но об этом потом. Тебе, Вороника, точно понравится!

А в моем мире я быстро обжился, тем более я, как демиург, мог там все что угодно создавать: идешь такой в темноте по мрачным коридорам замка и бамц — светильник делаешь силой мысли, или двери запертые отпираешь при желании. А переместили меня кстати как раз в замок порочного дракона, когда его мой герой победил, но не добил. Планировку я хорошо знал, сам ведь придумал. Поэтому до обеденного зала, где прошел финальный бой, быстро добрался. А там они, родненькие: вампир — бледный и статный, очень крутой; ведьмочка — рыжая, красивая до невозможности, и дракон черный. И ведьмочка на него и его род как раз проклятие накладывает. А это, к слову, не планировалось! Я вообще себя добрым автором-демиургом считал!