Дж. Уорд - Освобождённая возлюбленная
Это может быть их последний раз вместе, осознала Пэйн. Она снова посмотрела на Ви.
— Ты женат на целительнице? — прошептала она.
— Да.
Когда опять последовало молчание, Пэйн жалела, что ничем не могла заинтересовать его, было очевидно, что Вишес отвечал лишь из вежливости. И всё же она поверила его словам о том, что он рад её появлению здесь. Он не походил на лжеца… не потому, что его заботила мораль и вежливость, но скорее потому, что ложь для него — бесполезная трата времени и усилий.
Пэйн снова скользнула взглядом по висевшему над ней диску яркого света. Она хотела, чтобы Вишес взял её за руку, прикоснулся к ней как-нибудь, но она и так попросила у него слишком многого.
Лёжа на металлическом столе, её тело чувствовало себя как-то неправильно, одновременно тяжёлое и невесомое. Единственной надеждой Пэйн были спазмы, пробегающие вниз по её ногам, щекотавшие ступни, заставляя их подёргиваться в конвульсиях. Не всё потеряно, если это происходит, убеждала она себя.
Но как только Пэйн нашла приют у этой мысли, очень маленькая, тихая часть её разума сказала ей, что возводимая ею когнитивная крыша не выдержит предстоящей бури: двигая руками, хотя она и не могла их видеть, она чувствовала холодное, мягкое покрывало и гладкий стол, на котором лежала. Но когда Пэйн приказала почувствовать то же самое своим ступням… казалось, будто она находилась в спокойных, чуть тёплых водах Другой Стороны, словно попала в кокон невидимого объятия, не чувствуя абсолютно ничего.
Где же этот целитель?
Время… утекало сквозь пальцы.
Когда ожидание из нестерпимого стало откровенно мучительным, стало трудно определить, чувствовала ли Пэйн удушье из-за состояния, в котором находилась, или от царившей в комнате тишины. Воистину, она и её брат погрузились в спокойствиие… но по диаметрально противоположным причинам: ей некуда деваться. Он же находился на грани взрыва.
Отчаянно нуждаясь в каком-то стимуле, в чём-нибудь… в чём угодно, Пэйн прошептала:
— Расскажи об этом целителе?
Прохлада и запах тёмных специй, который проник в её нос, подсказал, что это был мужчина. Должен быть.
— Он лучший, — пробормотал Вишес. — Джейн всегда отзывалась о нём, как о боге.
Едва ли его слова предполагали комплимент, но, воистину, вампиры не любили посторонних в обществе своих женщин.
«Кем был этот целитель из их расы?» — задумалась Пэйн. В чашах она видела лишь одного целителя — Хэйверса. И естественно, не было никаких оснований, чтобы обращаться к нему.
Вероятно, был кто-то другой, не виденный ею ранее. В конце концов, она провела не так много времени, следя за этим миром, и, по словам её близнеца, прошло много, очень много лет с момента её заключения и до освобождения…
Внезапно нахлынувшей волной, истощение оборвало все мысленные процессы, просачиваясь в самый мозг, придавливая Пэйн с ещё большей силой к металлическому столу.
Однако, опустив веки, она смогла стерпеть темноту лишь мгновение, прежде чем глаза распахнулись от паники. Пока мать держала её в состоянии коматоза, Пэйн слишком ясно осознавала пустоту и безграничность окружающей среды, а также мучительное течение времени. Паралич, в котором она пребывала сейчас, во многом напоминал то, от чего она страдала веками.
Вот в чём заключалась причина её просьбы к Вишесу. Она не могла прийти на эту сторону только затем, чтобы вновь обрести то, от чего так отчаянно пыталась спастись.
Слёзы затуманили её зрение, источник белого света над головой дрогнул.
Как же она хотела, чтобы брат держал её за руку.
— Пожалуйста, не плачь, — сказал Вишес. — Не… плачь.
По правде говоря, Пэйн удивилась, что он вообще заметил её слёзы.
— Воистину, ты прав. Слёзы ничем не помогут.
Призывая решимость, Пэйн заставила себя быть сильной, понимая, что будет трудно. Хотя её знания врачебного искусства были ограниченными, простая логика подсказывала, чему она противостояла: будучи из чрезвычайно сильной кровной линии, её тело начало излечивать себя в ту же секунду, как оно получило травму при спарринге со Слепым Королём. Но проблема была в том, что регенерирующие процессы, которые по обыкновению, должны были спасти её жизнь, лишь ухудшали её состояние… цементируя его на данном уровне.
Спина, сломанная и излечивающаяся без посторонней помощи, едва ли достигнет нужного результата, и паралич ног лишь подтверждал этот факт.
— Почему ты внимательно разглядываешь свою руку? — спросила она, не отрывая глаз от источника света.
Последовал момент молчания.
— Почему ты решила, что я смотрю на неё?
Пэйн вздохнула.
— Потому что я знаю тебя, брат мой. Я знаю всё о тебе.
Когда он не сказал ничего более, тишина несла столько же теплоты общения, как состав присяжных Старого Света.
Чему она положила начало?
И куда в итоге это приведёт их всех?
Глава 3
Порой, чтобы узнать, как далеко ты зашёл, нужно вернуться в точку отправления своего пути.
Когда доктор Джейн Уиткоум вошла в комплекс больницы Святого Франциска, она попала в свою прежнюю жизнь. В каком-то смысле, путешествие было коротким… минул всего год, тогда она работала здесь главой травматологического отделения, жила в квартире, наполненной вещами её родителей, проводила двенадцать часов в сутки, бегая между операционными и неотложкой.
Теперь уже нет.
Произошедшие с ней изменения стали вполне очевидными ещё при входе в здание хирургии. Нет смысла трогать крутящиеся двери. Или те, что вели в приёмную.
Джейн прошла сквозь стекло и миновала контроль на входе, оставшийся для них незамеченной.
Таковы все призраки.
С момента трансформации Джейн могла заходить в любые помещения, а окружающие даже не подозревали о её присутствии. Но также она могла принимать телесную форму, по своей воле приобретая материальность. В одном виде она была полностью эфирной; в другом — таким же человеком, как и прежде, могла есть, любить, жить.
Это было мощное преимущество в её работе в качестве личного хирурга Братства.
Например, прямо сейчас. Как ещё, чёрт возьми, она могла проникнуть в человеческий мир, наделав минимум шума?
Вышагивая в спешке по светло-коричневому полу приёмной, она прошла мимо мраморной стены, на которой были вырезаны имена благотворителей, пробираясь сквозь толпу людей. Она встречала среди них столько знакомых лиц, начиная от администратора персонала, заканчивая докторами и медсёстрами, с которыми она работала годами. Даже расстроенные пациенты со своими семьями были незнакомцами и одновременно её близкими друзьями… на каком-то уровне, маски горя и беспокойства оставались теми же, вне зависимости от черт лица.
