Экси Старк - Миры Амбрэ

— Наверное, нашу тихоню новичок поразил! — залилась противным смехом Моника.

Филл бросил на нее злой взгляд. Второй колкий комментарий за день, это уже слишком. Я стала закипать.

— К сожалению, ты не в состоянии решить задачу сложнее выбора цвета губной помады и оценки внешности индивидуума противоположного пола. Судя по тому, что твой мозг все еще находится в черепной коробке и не вытекает из ушей, я могу предположить, что ты не читала книгу и не попыталась задуматься над ее темой, следовательно, тебе тяжело понять и мое состояние.

Моника надменно вскинула подбородок.

— У меня есть более интересные вещи, которыми я занимаюсь вечерами! Но ты вряд ли меня поймешь, — она поправила волосы и подняла яркие брови кверху.

— Красота уходит быстрее, чем ты можешь себе представить, а отсутствие мозга длится всю жизнь! — отрезала я, и класс взорвался дружным смехом. Громче всех заливался Филл.

— Довольно! — мистер Гордон остановил перепалку. — Давайте вернемся к основной теме.

— Я полагаю, Моника, тебе есть что сказать по этому поводу! Какое впечатление у тебя сложилось от прочтения книги?

Я благодарно посмотрела на учителя.

— Мне она не понравилась, — попыталась выкрутиться Моника.

— Очень развернутый ответ, я ценю твое красноречие.

— А что именно тебе не понравилось? — допытывался он.

— Нет картинок! — полетели реплики из класса.

Все опять засмеялись, и Моника заерзала на стуле.

— Я ее не читала, — с недовольным лицом призналась она.

— Спасибо за откровенность, — учитель сделал пометку у себя в журнале. — Лила, — повернулся он ко мне, — ты читала книгу?

— Да, — сказала я.

— Кто бы сомневался, — фыркнула Моника.

Илай тем временем с ухмылкой изучал меня взглядом.

— Книга произвела на меня неизгладимое впечатление, — я сделала паузу, подбирая нужные слова. — Для меня Афганистан всегда ассоциировался с террором, наркотиками, войнами, невинными жизнями людей, погибших на них. Когда я ее прочитала, то поняла, что прежде всего — это красивая и загадочная страна с потрясающей многовековой историей. Просто ее стерли в пыль жернова междоусобиц и ненависти. Я окунулась в изначальную красоту Афганистана и его традиции.

— Что ты думаешь о главных героинях? — с интересом спросил мистер Гордон.

— Главные героини — как будто только декорации к всеобщей картине ужасающего хаоса. Они второстепенны в этой истории, — я нервно теребила клочок тетрадного листа, ощущая во рту кисловатый привкус. — Главный герой романа — сам Афганистан. Непоколебимый, несокрушимый, никому не подвластный, очень колоритный. Когда-то сильная страна, однако на фоне массового террора и падения человеческих ценностей теперь бьющаяся в предсмертной агонии…

— Спасибо, — остановил меня словесник. — Как всегда, блестящий ответ. Сегодня мы начнем новую тему древнеегипетской литературы.

…О какой вообще литературе можно было думать, когда его взгляд в буквальном смысле прожигал во мне дырку? Я почти физически ощущала его на себе, словно потоки горячего дыхания, щекотавшие кожу. Илай сидел справа через ряд и по-прежнему пристально смотрел на меня. Из-под густых бровей меня буравили яркие глаза, и я не могла определенно сказать, были они зелеными или золотисто-медовыми. Его взгляд был гипнотически привлекательным и очень знакомым. Только я не могла понять, почему он кажется знакомым, ведь раньше мы не встречались? Если бы встречались — я бы обязательно запомнила.

Глава третья

Veni, vidi…

Может ли кто взять себе огонь в пазуху, чтобы не прогорело платье его?

К концу учебного дня моя голова гудела от постоянных бессмысленных разговоров о новичке. На уроках, в столовой, на перерывах, в туалете — везде болтали только о нем. В нашем городке, с населением немного меньше десяти тысяч человек, прибытие новых людей всегда событие, но сейчас создалось впечатление, что приехал президент межгалактического союза. Следует заметить, что примерно кем-то таким он себя и ощущал, купаясь в восторге и восхищении. Я невольно выслушала десятки теорий, кто он, откуда и почему перевелся в эту школу.

Моника говорила, что он сын дипломата; девочки из параллельного класса шептались, что он норвежский принц, которого временно сослали сюда за плохое поведение; а кто-то утверждал, что перед нами — родственник нефтяного магната Роуни Хопкинса. Но все сходились в одном: он дьявольски красив, адски обаятелен и чертовски богат.

Мое чутье подсказывало, что от него добра не жди, и я четко решила держаться от него подальше.

Наконец стрелки часов подошли к половине четвертого, и я с облегчением поспешила к выходу, стараясь больше опираться на здоровую ногу. Колено уже почти не болело. Уверена, что завтра буду в полном порядке.

— Лила! — послышался сзади голос Филла. Он перешел на легкий бег, чтобы догнать меня.

— А, привет еще раз, Филл!

— Здорово ты сегодня отбрила Монику!

— Я не ставила перед собой такую цель, и надеюсь, не сильно ее обидела, — я прибавила темп, стараясь быстрее выйти из школы.

— Да и про эту книгу ты тоже так прикольно рассказала.

«Можно подумать, ты ее читал», — сказала я про себя.

— Я видел, ты сегодня на автобусе, хочешь, подвезу? — Филл засунул руки в задние карманы и попытался придать себе незаинтересованный вид.

— Нет, спасибо. Я как раз собиралась прогуляться, — как можно вежливей ответила я. Оставалось только удивляться, насколько меня поглотили собственные проблемы: я не замечала очевидного, пока Дженнифер не ткнула меня носом.

Впереди, опираясь на шкафчики, смеялась Моника, кокетливо стряхивая невидимую пыль с плеча Илая. Она бросила взгляд на нас, и на долю секунды ее лицо изменилось, а потом снова приобрело сладкое выражение.

— Ты будешь топать часа два, а прихрамывая — все три, — Филл обогнул меня и двинулся передо мной задом наперед.

Его черные волосы, преломляя лучи солнца, отливали медным, а яркие глаза цвета горького шоколада светились мальчишеским задором. Для меня оставалось загадкой, чем я могла приглянуться ему. Мы из разных социальных кругов, он яркий красавец, прикинутый по последней моде и не пропускающий ни одной вечеринки, а я третий год ношу одни и те же вещи и езжу на доисторическом велосипеде. Мой образ совсем не вписывается в его картину прекрасного, но тем не менее — вот он стоит передо мной и открыто выказывает симпатию.

Я остановилась и посмотрела ему в глаза.