Анна Гаврилова - Золотой ключик для Насти
Трогать его лоб было очень неприятно.
— Горит, — кивнула старостиха.
Моряк застонал, закашлялся. Голова дёрнулась, но тут же упала на подушку.
— Он сильный, — продолжила женщина. — Другой бы давно помер.
— Его нужно перевернуть на живот, ну или хотя бы на бок. Поможете?
Больной оказался лёгким, как бронированный джип груженый камнями. Пока переворачивали, моя жалость незаметно испарилась, а мысли о предстоящем уколе доставили какое‑то нездоровое удовольствие.
Под одеялом обнаружился ещё один сюрприз — моряк был совершенно гол, все прелести напоказ. На моих щеках тут же вспыхнул неподобающий профессионалу румянец. Старостиха заметила и усмехнулась, хитренько так, странненько. А когда попросила оставить меня наедине с бездвижным телом, значительно хмыкнула. Тоже мне хохмачка.
На первом уколе пальцы дрожали, на втором ходили ходуном. Сама с ног до головы покрылась холодным потом. Разум предательски подсказал — то ли ещё будет! Но я всё‑таки надеялась, что практики не врут, и дальше будет легче. Приноровлюсь, набью руку и смогу делать уколы с завязанными глазами. Тем более, при внутримышечных инъекциях промахнуться сложно, а это уже полдела.
Использованные шприцы и ампулы спрятала в сумку — местному населению незачем видеть эти инструменты. По крайней мере, до тех пор, пока не разберусь что к чему. По этой же причине не доверила старостихе делать питьё для больного, попросила кружку кипятка и сама влила лекарство в моряка. Тот шевелил губами, но глаза так и не открыл.
— Через четыре часа нужно повторить процедуру, — сообщила я, вываливаясь из дурно пахнущей спальни. — Но не уверена, что смогу его вылечить.
Старостиха понимающе кивнула, с серьёзным видом протянула мне чашку компота. А до меня вдруг дошло — если антибиотики, витамины и прочие микстуры не подействуют, парень умрёт. Не как в кино, по — настоящему.
— Можно задать вам несколько вопросов?
— Конечно, — кивнула старостиха.
Женщина казалась очень милой: круглое улыбчивое лицо, чуть подёрнутое морщинами, аккуратно повязанный платок, чистое, хоть и очень блеклое, платье. Она относилась к тому типу людей, которые вызывают доверие, причём полное и сразу. Я немного поколебалась, всё‑таки мои вопросы были не так просты, потом вздохнула поглубже и выпалила:
— Как называется ваша страна?
Голос женщины прозвучал очень спокойно:
— Ремвид.
Я ожидала такого поворота, но изумление скрыть не смогла, а старостиха продолжила с прежней невозмутимостью:
— А наша деревня зовётся Вешенкой, находится на самом краю королевства, на западной границе. Мы обычные, мирные люди и вреда тебе не причиним. И архиепископу не выдадим.
От такого заявления у меня волосы встали дыбом и спина вспотела.
— Архиепископу?
— Ну да, — пожала плечами старостиха. — Он ведь велел сразу сообщать о появлении колдунов. Но мы не дураки! Вон, с прежней сколько лет бок о бок жили? И ничего, никакого зла! И бог от нас, кажись, не отвернулся. А без неё тяжко стало. Поэтому тебе рады. Очень рады!
Мир перед глазами качнулся. Я с трудом преодолела расстояние до лавки, плюхнулась на отполированную деревянную поверхность и потребовала рассказать всё!
Ситуация оказалась банальной, но запущенной.
Жители королевства Ремвид общались с колдунами давно и плотно, но в один прекрасный момент, столичный архиепископ решил, что такие контакты противны богу. Его поддержал король и вся аристократия. Колдунов ловили и казнили, изредка жгли дома и наказывали тех, кто пытался помогать опальным. Спустя полгода, с волшебниками вроде бы покончили. Но власти не успокоились. Особый отряд короля начал прочёсывать страну от края до края, проверять все деревни и хутора. А после всё опять стихло.
— Прежняя колдунья тихо жила, — пояснила старостиха, — и отряд, проходя через нашу деревню, ничего подозрительного не нашел. Это лет десять назад было.
Слова женщины немного успокоили. Если ищейки короля больше не наведывались в эти края, значит буря действительно стихла. Однако расслабляться всё равно не стоит.
— А кроме прежней колдуньи в том доме кто‑нибудь появлялся? Например, шикарная стервозная блондинка…
— Нет. Никого не было.
Возвращаться в свою лачугу я не спешила — нужно сделать ещё одну порцию уколов и дождаться старосту. Его жена оказалась очень проворной и понятливой, сразу же оградила меня от любопытства местных — заперла дверь, предварительно сообщив толпе:
— Она занята! Лечит!
За кружечкой горячего киселя, старостиха поведала о местном укладе.
Выяснилось, что деревенские живут в основном рыбалкой. На рассвете все мужчины уходят в море, а женщины и дети огородничают. Косарь рыбным промыслом не занимается, он отвозит общий улов в город, выменивает на другие товары. Если успевает обернуться быстро, как сегодня, помогает хозяйкам. Такой подход к разделению труда показался мне довольно здравым.
Скот в деревне тоже общий — целых три коровы и кобыла. Ещё держат домашнюю птицу и свиней. Одежду и обувь производят самостоятельно, хотя дело это крайне трудоёмкое. В общем и целом, жизнью народ доволен.
— А моряк этот откуда взялся? — поинтересовалась я.
— Косарь в кои‑то веки в море вышел, и нашел, — вздохнула женщина. — После шторма. Только он не рыбак. Судя по одежде, на большом корабле ходил. Матросом.
Да, мне тоже показалось, что на рыбака болезный не тянет. Вот не похож и всё.
Ещё я попросила рассказать о прошлой колдунье, чтоб хоть примерно понять нормальную линию поведения.
Оказывается, в деревне Вешенка, она занималась врачеванием, учила детей математике и читала им сказки. Но от местных держалась в сторонке, в дом никого не пускала, помощь сердобольных жителей отвергала.
— А тебе помощь нужна? — участливо спросила женщина. — Огород вскопать, или крышу поправить?
Я потупилась и покраснела. Если уж немощная старушка ничего не просила, то мне и вовсе не положено. Я вообще не умею просить, а давать распоряжения и подавно.
— Только одно. Мне придётся и ночью к вам придти, точнее не к вам, к моряку…
— Проводим! — догадалась хозяйка, расцвела очередной улыбкой. — И встретим!
…Знакомство со старостой было похоже на новогодний салют. Огромный, пропахший рыбой мужик с заметной проседью в бороде, прыгал до потолка и радовался, как ребёнок. Я даже испугалась немного. Остальная часть кружка рыболовов тоже сияла, но, в отличие от старосты, обниматься не лезла. Зато провожали меня всей деревней, только хорошо это, или плохо, так и не поняла.
