Екатерина Богданова - Пансион искусных фавориток. Борьба за любовь

— Успокойтесь и позвольте обезвредить вас. Это временная мера и браслеты будут сняты как только мы убедимся в том, что вы не представляете опасности, — мягко произнёс Карай, медленно приближаясь к принцессе.

— И с каких это пор ты опять здесь в фаворе? — усмехнулась Леля, покосившись на меня.

С момента вашего исчезновения произошло много событий. Пожалуйста, не противься. Мы всё вам объясним, но не здесь, — попросила я, тоже приблизившись к подруге.

— Да пожалуйста, — первой пошла на уступки Дамон и протянула руки, позволяя заковать себя. — Только я вам всё равно ничего не скажу, у меня есть послание для Рафэ и только ему я могу его передать.

— Печать? — спросила я.

Дамон неопределённо пожала плечами, не отрицая, но и не подтверждая моего предположения. Но я и не нуждалась в другом подтверждении. Сам факт того, что она не смогла ответить на мой вопрос, говорил о том, что на неё наложили печать.

— На мне печатей нет и посланий тоже я вам не принесла, но это не значит, что со мной можно обращаться подобным образом, — проворчала Лелиан, одним взглядом заставив отпрянуть магистра, решившегося подойти к ней с антимагическими браслетами.

— Не осложняй, — попросила я, забрав у мага оковы и протягивая их принцессе. — Чем быстрее мы убедимся в том, что ты не представляешь опасности, тем скорее всё закончится и ты сможешь увидеться с дочерью.

— Давай уже, — недовольно пробурчала Леля и сама защёлкнула на своих запястьях скреплённые цепочкой браслеты, вырвав их из моей руки.

— Идёмте скорее, девочки будут так рады, — вновь обнимая Мону проговорила Касиян.

— Постой, а как ты узнала, что они вернулись? — спросила я у фрейлины, которой здесь вообще не должно было быть. — И где Раниярса?

— Так она мне и сказала, что Дамон у ворот, — пожала плечами Ян. — Я думала, это ты послала её за мной.

— Веди их в свой кабинет. Ты и ты остаётесь у ворот, остальные за мной, — отрывисто приказал Карай и побежал во дворец, уводя за собой четверых магистров.

— Не может быть, — прошептала я.

— Да что здесь вообще творится? — воскликнула Леля и браслеты слетели с её запястий, рассыпавшись в пыль. — Ой, — смущённо развела руками принцесса.

— Идёмте, — махнув рукой на ответила я.

Смешно было надеяться на то, что рассчитанные на обычных, использующих посредственную магию в корыстных целях, преступников оковы сдержат полукровку, совместившую в себе силы и доминантов и магов. Карая они сдерживали только в утраивающей нейтрализующее действие камере. Леля же почти не уступала ему по силе, только проявлялась эта сила в моменты эмоционального напряжения. Например, как сейчас.

— Так что за бедлам у вас здесь творится? — немного успокоившись повторила вопрос Лелиан. — И я не ослышалась, вы говорили про эту предательницу, жену моего брата?

— Да, Рани явилась во дворец, чтобы выкрасть Антуана, но я поймала её, — ответила неохотно. — Она рассказала, что не предавала Анторина. Уверяла, что это он её изгнал. Позже нам стало известно, что её обманом заставили покинуть дворец, убедив в том, что император не желает её видеть подле себя. А сейчас… я уже не знаю, что думать и кому верить.

— Сама подумай, какая мать оставит своё дитя лишь потому, что стала не мила мужу? Да я бы плюнула в лицо такому супругу и вопреки всему осталась бы рядом со своей крошкой, — уверенно произнесла принцесса. — Я не верю Раниярсе, и никогда не верила. Тем более, что Анторин следил за её жизнью после того, как она ушла и, если бы он усомнился, что она счастлива вдалеке от него и Анти, то непременно попытался бы вернуть её.

— Ты не видела того, как она была несчастна и испугана, — покачала я головой. — И счастье, которое она испытала, увидев сына, невозможно сыграть. Это были настоящие чувства, — не желала я верить в то, что пригрела змею на груди. — И Анторину стало известно, кто и каким образом заставил её покинуть дворец.

— Скоро узнаем, — коротко ответила принцесса взбегая по ступеням. — Моя малютка в детских покоях или в моих? — спросила она, когда мы шли по коридору, ведущему как к детским, так и к её и мои апартаментам.

— Извини, но пока я не могу позволить тебе увидеться с дочерью, — виновато ответила я. — Сначала нужно показать тебя Рафэ. И Ронии вместе с ним ожидает в моём кабинете.

— Кажется, ивой кабинет превратился в центр мира, вернее двух миров, — проворчала принцесса, но перечить не стала.

Когда мы вошли в кабинет я не успела даже слова произнести, а Леля и Роннни уже обнимались и без стеснения целовались, не обращая внимания на присутствующих. Встреча доминанта и Дамон была более сдержанной, но даже они коротко обнялись и поцеловались. После чего Рафэ без лишних слов проверил вернувшихся женщин и отчитался.

— На Моне пара печатей, скрывающих информацию, а принцесса чиста, — проговорил он.

— Быстро в детские покои. Раниярса пропала, возможно предала, — произнесла я и доминарий без лишних вопросов покинул нас, мягко, но настойчиво отстранив от себя Мону.

Моё сердце разрывалось от тревоги за детей, ведь Рани могла беспрепятственно проникнуть в детские, обладая полным доверием Анторина, охраняющего их. Но и Дамон обладала тем, что я должна была получить первой. Если Эмани хотела скрыть от меня послание для Рафэ, то я должна услышать его первой. И мне пришлось переступить через кричащий об опасности материнский инстинкт, чтобы получить знание, которое возможно, поможет нам одолеть злодейку.

Пока Лелиан и Ронни были заняты друг другом, я попросила Касиян освободить Мону от браслетов и, заранее извинившись, если причиню ей боль, воспользоваться своими способностями, чтобы разрушить магические печати.

Подруга лишь слабо вскрикнула и безвольно обмякла на диване. Но я была уверена, что это всего лишь лёгкий обморок, а печати были разрушены.

— Ты что делаешь? — спросил привлечённый криком Рондай.

— Запри дверь, — вместо ответа приказала я.

Маг повиновался, но они с супругой сверлили меня вопрошающими взглядами, и мне пришлось ответить.

— Эмани передала через Дамон послание для Рафэ. Думаю, нам стоит услышать его первыми, — объяснила, пока Ян приводила подругу в чувства.

— Да, это нам стоит знать, — слабым голосом проговорила Мона, придя в себя. — А Раффи, хоть он мне и очень нравится, не стоит.

— Говори, — потребовала я.

— Эмани предлагает ему оставить Доминиарию, если он расскажет ей о наших планах и поможет захватить наш мир, — произнесла подруга. — Ей больше не интересны доминанты, она использует их лишь для того, чтобы завладеть тем, что принадлежит Альфии. То есть нами.