Мой темный господин, или Семь кругов тьмы - Мария Боталова
Седьмой круг тьмы
Я открыла глаза и встретилась взглядом с господином. Нависнув сверху, он пристально смотрел на меня, всматривался в мое лицо задумчиво, как будто что-то искал. Я подняла руку, провела по его щеке. Погладила скулу. Затем – подбородок. Очертила губы. И тоже смотрела в его глаза, искала эмоции, пыталась их прочитать. Нежность. Вижу в глазах господина нежность, заботу и беспокойство.
– Ты чувствуешь, – я слабо улыбнулась.
– Немного. Благодаря тебе, – он тоже улыбнулся.
– Кажется, я прошла седьмой круг.
– Прошла, – согласился господин, перебирая мои волосы. – Но не переступила через него дальше. Иначе ты бы исчезла. Или потеряла душу.
– Я чувствовала такую легкость, такую свободу…
– А потом ты бы перестала существовать. Как все до тебя, кто шел дальше.
– Ты тоже это чувствовал? – догадалась я.
– Да. Тьма прекрасна, но она – ловушка. Она забирает нас, одного за другим. Всех, кто не справляется. Манит чувством свободы, но мы не можем быть свободными. Мы все – пленники мира, пленники тьмы. Если сделать последний шаг – умрешь, исчезнешь навсегда. Я это понял. И повернул назад после седьмого круга, но было слишком поздно. Я лишился души. Душа осталась там, во тьме, растворилась в ней. Я сумел вернуться, но стал бездушным, как и отец, первый из всех вошедший в источник. Тебя я вытащил вовремя.
– А я поверила ей… Так хотелось туда. Там было хорошо. Казалось, что хорошо. Выходит, ты меня спас.
– Выходит, спас.
Господин наклонился ко мне и поцеловал. Теплая нежность отозвалась во мне на этот поцелуй.
– Как Шейла?
– Она не смогла пройти до конца. И вернулась сама.
Господин снова попытался меня поцеловать, но я приложила палец к его губам останавливая.
– А как же Шейла теперь? – спросила почти так же, однако иное.
– Ей хватит сил, чтобы стать преемницей. Пусть становится. Но мне нужна только ты, – сказал господин, снова целуя.
Поцелуи, один за другим. Сплетаются нежность и жар, осторожность и страсть. Господин расстегивает мое платье уверенно и ловко. Мои пальцы дрожат, но я тоже избавляю его от рубашки. Одежда падает на пол, кожа касается кожи. Ласковые, отрывистые и горячие прикосновения. Раскаленные поцелуи. Я выгибаюсь под его пальцами, прижимаюсь тесно-тесно. Раскрываюсь навстречу, как до этого раскрывалась перед тьмой. Теперь я знаю, как отыскать свет души. Делюсь светом и теплом с господином. Сейчас, в этот момент, моего тепла хватит на двоих. Отблески в бездонных черных глазах это подтверждают.
Невероятный, искристый водоворот затягивает нас обоих. Я не боюсь, я готова отдать себя всю.
– Ты принадлежишь только мне? Скажи, что ты только моя, – требует господин, останавливаясь всего лишь на мгновение.
– Я твоя, – шепчу искренне, распахивая душу.
И водоворот снова затягивает нас, чтобы уже не отпускать.
С моих губ срывается крик, когда мы полностью сливаемся. Голубое пламя свечей взвивается до потолка. И тьма тоже взвивается, бережно укрывая наши тела.
Мне снился сон. Я видела совсем юного господина и Холодного, еще живого. Над их головами тепло и ласково светило золотистое солнце. Смеясь, они бежали по поляне и через лес, пока не выбежали к озеру. Наперегонки добрались до камня, уселись на него, свесив ноги вниз. Им было так хорошо, радостно и светло.
Они, родные братья, гуляли до самого вечера, а потом вернулись в замок. Кеирон задержался на улице, Холодный вошел.
Тьма пришла в этот мир внезапно. Обрушилась с неба, вонзилась в землю. Раскрылась, растеклась густым и бездонным источником прямо на месте их дома. Родители погибли сразу, тьма их попросту смела. Тело Холодного отшвырнуло. Он умер, но тьма успела коснуться его и что-то в нем изменила, позволила продолжить существование мертвым. Кеирон, совсем еще маленький мальчик, кричал и плакал, но никому уже не мог помочь.
А потом пришел он. Лорд, проезжавший в этот момент рядом. Он вошел во тьму и обрел ее силу, стал первым господином в этом мире. Заново отстроил замок. Назвал Кеирона своим сыном, дал ему свое имя. А Холодного прогнал. Мертвый мальчишка, забывший обо всем, что было до прихода тьмы, показался ему лишней обузой.
Я проснулась с криком. И невольно позвала, до того, как сообразила, что творю:
– Кеирон!
Господин ко мне обернулся. Оказывается, мы в его комнате. Я в его постели. А сам господин стоит у окна и смотрит вдаль. Вернее, смотрел, пока я не позвала его по имени.
Испугалась.
– Ты… вы…
– Ты. Можешь говорить мне «ты».
– Ты ведь не помнишь? Ничего, что было до седьмого круга и потери души?
– Не помню. Меня звали Кеирон?
– Да…
А еще ты не сын господина. И Холодный – твой брат! Только вы оба этого не помните.
– Мне так много нужно тебе рассказать…
– Позже, – перебил он. – Расскажешь позже. А сейчас одевайся. У нас есть одно важное дело.
На стуле рядом с кроватью висело платье. Почему-то белое. Проклятые надевают белые одежды только в одном случае: когда собираются входить в источник. Но это, как выяснилось, вовсе не обязательно. В последний раз я вошла в источник в одежде, забыв ее снять. И все равно прошла семь кругов.
Поднялась, торопливо оделась. Все это время господин дожидался меня. А потом приблизился, взял за руку и призвал тьму, перенося сквозь пространство.
Мы оказались в темном зале без окон. Черные стены, испещренные символами. Алтарь посреди. Это ритуальный зал.
– Что ты собираешься делать? – спросила я. Страха не было. Я доверяла господину абсолютно.
– Я хочу провести ритуал, – сказал он. Взял меня за руки, развернул к себе. Заглянул в глаза. – Ты любишь меня, Алайна?
Волнение все же охватило меня. Но зачем лгать, если…
– Да, люблю.
– Ты поделишься со мной теплом своей души?
– Поделюсь.
Господин отпустил меня, позволил пройти к алтарю. Сначала показалось, что он испещрен какой-то краской, но, присмотревшись, я
