Лика Верх - Академия темных. Игра на выживание

— А я их недооценил… — На грани слышимости проговорил Джен, не желая отступать.

Воображение нарисовало картинку: вот Джен шагает внутрь и осыпается пеплом на пол. Или вот еще: Джен перешагивает через порог и его парализует током, я пытаюсь его вытащить, но сил не хватает и я сажусь рядом с ним и жду. когда нас постигнет кара. Затолкав их в самый дальний и темный угол, вернулась к своим вопросам.

— Кому понадобился кинжал для ритуала? — Пусть и шепотом, но сказано было требовательно. Напарник на краткий миг взглянул на меня и вернулся к работе с проходом, так ничего и не ответив.

— Кому понадобился кинжал? — Еще более настойчиво повторила, желая в любом случае докопаться до истины.

— Я не могу сказать.

Не может сказать! Зато я могу. Если этот кинжал в самом деле понадобился кому‑то. значит, будет жертва, с помощью которой произведут ритуал. А значит, мы являемся пособниками убийства! Я не хочу, чтобы оставшуюся жизнь меня грызла совесть, зная, что я фактически подписала смертный приговор ни в чем не повинному человеку.

— Кто в королевской семье светлый?

— Рэне. хватит болтать, займись делом!

Джен имел в виду наблюдение. А я и наблюдаю. Наблюдаю! Как мой друг сейчас взламывает королевскую сокровищницу, отказываясь отвечать на мои вопросы.

— Кто в королевской семье светлый?! — Мы люди негордые, вопрос и повторить можем. Два. три раза, если потребуется, то и все пятнадцать.

— Принц Уиллис. — Джен метнул на меня строгий взгляд, — Все. довольна? Работаем дальше!

Таки есть… Есть светлый. Значит, мои догадки верны. И я…

— Я не буду красть этот кинжал.

Джен скривился.

— Дорогая моя. ты издеваешься? Мы сейчас взламываем королевскую сокровищницу, и ты говоришь, что не будешь красть кинжал?!

Я просто кивнула, без лишних комментариев.

— Рэне. ты со… — Джен замолк на середине слова. Я тоже насторожилась.

С обеих сторон начали доноситься звуки сотен шагов и шорох не то плащей, не то штанов… Дыхание мгновенно участилось, ноги, казалось, приросли к полу, оставив все надежды на спасение.

— Твою… бездну! — Вы ругался напарник, и. дернув меня, кинулся к двери, из которой мы вышли.

Кажется, стража здесь все‑таки есть… И большая.

Сердце начало гулко стучать в груди, отдаваясь звоном в ушах. Расстояние до желаемой двери показалось мне длиною в несколько километров, хотя на деле здесь не больше ста метров. С этой стороны' дверь слилась со стенами, так что найти ее еще надо постараться.

Джен позаботился об этом и заранее оставил на ее краю металлический крюк. Когда мы забегали внутрь, шаги стали совсем близкими, внушая безотчетный страх о конце нашего бренного существования. Преодолевая внутреннюю борьбу с самой собой, побежала вперед, вложив все накопленные силы в этот забег. За спиной слышала слегка сбившееся дыхание напарника, но иногда оно пропадало, возвращаясь вновь через какое‑то время. Джен периодически останавливался, прислушиваясь, идут за нами или нет. Я была уверена — за нами идут. Не могут не идти. Поджилки у меня просто так не трясутся. Они чуют приближение писца.

Бег замедляли сужающиеся проходы, отнимая у нас время и приближая стражу. Теперь их стало отчетливо слышно. Радовало одно: идти всей толпой они не смогут, только бежать по одному в ряд. А значит, шансы, в какой‑то степени, уравнялись. Но спокойствия это не прибавляло.

Осложняла отрыв от погони духота, ощущавшаяся как никогда четко.

Я бежала, прокручивая в голове счастливые моменты, которые мне довелось испытать за свою жизнь. Прощаться с ней еще рано, но не могу гарантировать, что не станет поздно.

Помню, когда родители привели меня в первый класс. Одна девочка. Лиза Петрова, потеряла свой портфель. Я. как Шерлок Холмс, затеяла розыскную деятельность. Опросила всех возможных свидетелей, даже к директору. Николаю Петровичу, не постеснялась подойти и поинтересоваться, причастен он к пропаже портфеля или нет. Мама с папой были красные, как помидоры. Зато на записи первого сентября я мелькала в кадре чаще других.

А вот еще в десятом классе случай запомнился. Эдик Селезнев постоянно до меня докапывался. Мол. это ты не знаешь, это ты не правильно делаешь, то не так. это не так. и я. закаленная дедом, к стенке школьного шкафа его приставила, достала дротики заранее приготовленные, и сказала: либо извиняйся, либо я ты какую‑то часть себя оставишь на стенке шкафа. Эдик мое предупреждение в серьез не воспринял и засмеялся. Первый дротик воткнулся в паре миллиметров от его левого уха. После чего последовала фраза: "Лиса, ты чего?". Поскольку извинением данную фразу сложно представить, следующий дротик полетел в сторону правого уха. в сопровождение истошного: "Лис. я же пошутил". Меня не проняло, и я запустила еще один дротик, но уже целясь на его "корень". Перспектива остаться без оного органа напугала Эдика больше, чем отсутствие ушей, и сразу посыпались извинения, в искренности коих я не сомневалась, ибо в руках у меня еще ставалось три дротика.

В институте тоже была масса запоминающихся моментов, и даже здесь они были. И плохие, и хорошие. Больше плохого, но помнить надо всегда хорошее.

Из воспоминаний вырвал яростный шепот:

— Ты не туда свернула!

Ноги начали тормозить, но Джен подтолкнул меня вперед, не давая медлить.

— Поздно уже возвращаться. — Напарник озирался по сторонам, словно надеясь увидеть в стене тайный проход.

И почему, спрашивается, он не побежал первым? Джен точно бы не повернул не туда. Чего‑то подобного стоило ожидать. Не зря мне чуйка говорила: что‑то пойдет не так. Вот. пожалуйста! Я ведь знала, знала… Мы погибнем… Мы точно здесь погибнем, и нас никто не найдет в этих лабиринтах. Сгнием, как листва по весне… Или по осени… Неважно!

Топот бегущей за нами стражи разносился по коридору, превращая в прах любые надежды, что погоня прекратится. Джен рывком за руку втянул меня в узенький проход, рассчитанный явно на маленького ребенка, но никак не на двух взрослых людей. Проход оказался не проходом, а коротким тупиком. Видимо, хотели сделать ответвление, но передумали.

Здесь стояла кромешная тьма, так что даже тусклый свет из коридора сюда не проникал. Вряд ли нас заметят, если не решат сюда заползти.

Мысль о возможном спасении лихорадочно прокручивалась в голове, но укоренившееся чувство "мы пропали" не дало ей возродить уверенность в том. что мы выберемся.

Поскольку места здесь едва хватало на одного, я целиком и полностью впечаталась в Джена. Он. замерев, не спускал с меня янтарных глаз, цвет которых я мысленно представила. В такой темноте лишь приблизительно угадываются очертания. Взгляд его я скорее почувствовала, чем увидела. Зато четко ощутила горячее дыхание возле правого уха и теплые пальцы, ободряюще сжавшие мой мизинец. До остальных, видимо, не смог добраться. Не знаю, что на меня больше повлияло: темнота, мы "слипшиеся" или сжимающие пальцы мой мизинец, но тревога странным образом нехотя начала отступать.