Кристи Фихан - Темная симфония

Она выглядела так, словно вот-вот заплачет, и он притянул ее к себе.

— Я знаю, что ты испытываешь ко мне, cara. Я чувствую то, что ты ощущаешь, помнишь? Мы связаны. Тебе нет необходимости говорить мне какие-либо слова. Они придут со временем.

— Я просто хочу, чтобы ты знал.

Байрон взял ее за подбородок и поднял ее лицо к своему.

— Я знаю, — его рот нашел ее висок и прошелся, легко, как невесомое перышко, по ее щеке к уголку рта. Мужчина притянул ее еще ближе, его руки собственнически сжались вокруг нее, а его язык дразнил ее сжатые губы, пока она не раскрыла их для него. Он не дал ей ни единого шанса вырваться, ни единого шанса на целомудренный поцелуй. Все с волчьим голодом взяв под свой контроль. Он хотел ее всеми фибрами своей души и силу этого своего желания изливал в поцелуе. Ему хотелось, чтобы она чувствовала себя любимой, ощущала себя красивой и уверенной. Уверенной в нем и в том, что он испытывает к ней.

Пламя мгновенно разгорелось между ними. Его мужское достоинство отреагировало, становясь более толстым, напряженным. Он изнывал от желания погрузиться в нее. Глубоко внутри него вездесущий зверь поднял голову и взревел, взывая к своей паре. Заявляя о своих правах. Руки Байрона скользнули вниз по ее спине, обхватив талию, запоминая изгиб бедер и находя ягодицы. Она надела одни из своих сексуальных маленьких «танго». Под тонким шелковым материалом ее юбки не ощущалось ни кусочка ткани.

Байрон углубил свой поцелуй, забывая обо всем, кроме чистой огненной страсти ее рта. Ее тела. Он вынудил ее еще теснее прижаться к нему, впечатываясь напряженным свидетельством своего желания в ее нежную плоть. Удерживая ее таким образом, он наслаждался тем, как ее бедра немедленно прижались к нему, ища облегчения. Он не мог перестать целовать ее, его рот был твердым, горячим и убедительным.

— Ты хочешь сбежать со мной? Прямо сейчас?

Низкий свист прорвался сквозь эротичные картины в сознании Байрона. Будучи так глубоко слитой с ним, Антониетта также услышала его.

— Ну и ну! Дядя Байрон! Эй, пап, зацени-ка это. Он готов прямо здесь заняться сексом. Я никогда не думал, что он способен на это. Полагаю, они готовы прямо сейчас слиться с полом.

Антониетта отодвинулась с легким вскриком тревоги.

— Кто это, Байрон, и почему я слышу его?

Он ласково погладил ее по голове.

— Это, должно быть, мой племянник, тот, у которого напрочь отсутствуют манеры. Ты совершенно точно уверена, что хочешь встретиться с ним? Я могу отослать его прочь, — с надеждой сказал он. — Это бы спасло меня от унижения, через которое, не сомневаюсь, мне придется пройти, если ты настоишь идти через все это до конца.

— Как же я тогда услышала его у себя в голове? Он в консерватории, однако, я услышала его точно так же, как слышу тебя. Мне, вообще-то, совсем не хочется слышать каждого у меня в голове, — мысль эта явно беспокоила ее.

— Этого не будет. Наши люди — сильные телепаты, но Спутники жизни говорят на своей собственной волне, личном канале, если так тебе больше нравится. Наши сознания были слиты воедино, а мой племянник высказывался на общем канале, которым пользуются все представители моей расы. Ты услышала его через меня, точно так же, как использовала мои глаза, чтобы увидеть.

— Это невероятно. Представители моей семьи тоже телепаты, но не до такой степени мощные. Давай войдем, мне не хочется выглядеть грубой, особенно теперь, когда твой племянник уже объявил о нас.

— Этого мальчишку следует научить манерам, — разъединив свой разум и Антониетты, он отправил личный выговор сестре. — Элеанор, Джозеф слишком взрослый, чтобы вести себя как дитя. Я хочу позже поговорить с ним.

— Он просто возбужден, Байрон. Он не видел тебя несколько лет.

— Элеанор, он говорит так, что любой человек может его услышать. Такими поступками он подвергает опасности наших людей, что недопустимо, и тебе это прекрасно известно.

— Ты что-то бормочешь про себя, — заметила Антониетта. Кончики ее пальцев коснулись его губ. — И ты хмуришься.

— После встречи с моим племянником, ты также начнешь хмуриться, — напророчил он и с обреченным вздохом открыл дверь в консерваторию. Его пальцы переплелись с ее, цепляясь и удерживая.

— Ты превращаешься в большого ребенка, — сказала она.

— Вот и она, моя внучка Антониетта, — дон Джованни быстро поднялся. — Антониетта, наши гости прибыли. Байрон, как приятно видеть вас. Ваша сестра такая милая.

— Grazie, дон Джованни, — ответила Элеанор. Она обняла брата и дотронулась до руки Антониетты. — Вы и представить себе не можете, что значит для меня наконец-то встретиться с вами.

— Моя сестра Элеанор, ее муж Влад и мой племянник Джозеф, — представил Байрон. — Это Антониетта Скарлетти, — напряженность Байрона передалась и Антониетте. Она усилила хватку на его пальцах.

— Вы можете называть меня Тони, — сказала Антониетта.

— Рад с вами познакомиться, — подтвердил Влад и, понизив голос, сказал: — Джозеф, я просил тебя снять этот берет.

— Она слепая и не может увидеть его, — прошептал в ответ Джозеф.

— Мой племянник носит один из этих дурацких беретов, блузу и платок. Очевидно, он думает, что так больше похож на художника, — Байрон был очень осторожен, сохраняя свой ментальный канал личным. Последнее, в чем он нуждался, это Элеанор, знающая, что он описывает наряд ее сына своей Спутнице жизни.

Антониетта рассмеялась.

— Я слепа, Джозеф, но не глуха. Рада познакомиться с тобой. Твой дядя много поведал о тебе. Он говорит, ты очень одарен музыкально.

— Смутьянка. Ты пожалеешь, что сказала это.

Антониетта услышала горестный стон Байрона у себя в голове. И у нее тут же возникла картина того, как он душит ее. Ей пришлось прикрыть рот рукой, чтобы не рассмеяться еще сильнее. Байрон заставлял ее чувствовать себя такой живой. Его поддразнивания, то, как он делился своими сокровенными мыслями. К их сильной мысленной связи он относился как к чему-то обыденному.

— Джозеф удивительно талантлив, — согласилась Элеанор. — мы прибыли в Италию, поскольку Джозеф стремится запечатлеть вашу прекрасную страну.

— Мне нравится палаццо, — с энтузиазмом проговорил Джозеф. — Я бы хотел попробовать написать его.

— Ну, конечно, ты можешь приходить в любое время, — пригласил дон Джованни. — Двор может стать прекрасным местом, чтобы увидеть добрую часть красоты архитектуры.

— Grazie, синьор, я ценю ваше предложение.

Байрон в раздражении щелкнул зубами. Последнее, чего он хотел, это Джозеф, проводящий намного больше времени в окружении семьи Скарлетти, чем это необходимо. Он слышал, как внизу полиция опрашивает экономку. Альфредо, чуть ли не бившийся в истерике, говорил так быстро, что было почти невозможно разобрать, что он говорит. Байрон прекрасно понимал, что его семья могла слышать каждое слово, но они продолжали вести приятный разговор с доном Джованни и Антониеттой, словно понятия не имели о драме, разыгрывающейся внизу.