Рэйчел Кейн - Солнечный удар
Я не посмела ничего ответить. Или двинуться с места.
– Ты говорила, что не допустишь, чтобы со мной что-то случилось, – прошипел он. – Я не люблю, когда мне врут.
У него была моя бутылочка. Он вытащил ее из кармана и зажал в руке – такая маленькая вещица дарила ему господство надо мной, над моей жизнью и смертью – и, улыбнувшись мне, произнес, – я хочу, чтобы ты сгорела. Сожгла себя заживо.
Сжигала себя до тех пор, пока мне не надоест слушать твои крики.
Я ощутила прилив чистого, незамутненного ужаса, ожидая, как принуждение завладеет мной…
…но ничего не произошло.
Я медленно выпрямилась. Кевин был в ярости.
– Ты что, не слышала? Я сказал – сгори, сука!
Я поднялась, оберегая правую руку. Она была повреждена. На костяшках пальцев оставались ссадины, следы от зубов Иветты.
– Извини, – произнесла я в тихом удивлении, – но я думаю, что это больше не работает.
Я обернулась и заметила, как на лице Дэвида проступало странное выражение, его глаза светились ошеломлением от понимания происходящего.
– Ты жива, – прошептал он, – ты… человек.
И тут же смертельный ужас отразился в его глазах. Дэвид стал биться в барьер, разделявший нас.
Я была человеком, смертной, и сейчас оказалась пойманной здесь вместе с Кевином и самым мощным джином во вселенной, находящимся под его контролем.
Заперта в ловушку вместе с мальчишкой, который только что, не моргнув глазом, убил свою мачеху.
Кевин эхом повторил шепот Дэвида.
– Человек? – Мне не понравился жесткий и влажный свет его глаз. – Отлично. Возможно, ты умрешь тем же способом, которым позволила мне умереть.
Льюис полз к барьеру, волоча за собой бутылку Дэвида. Он перевалился через порог, и Дэвид, склонившись, вытянул его. Они обменялись взглядами.
Потом оба посмотрели на меня.
Льюис сделал долгий мучительный вдох и сказал:
– Делай все, что угодно, Дэвид, но вытащи ее оттуда. Сейчас же.
Дэвид перемахнул через барьер, словно его вообще здесь не было. Врезался со спины в Кевина, откидывая его прочь. Кевин потерял равновесие, запнувшись об окровавленный труп Иветты, и налетел на ряд полок, тяжело покачнувшихся от жесткого толчка.
Они накренились.
Бутылки, маркированные черными печатями, стали падать. Несколько разбилось, ударившись о металлические стойки или друг о друга, и хотя я больше не видела джиннов, я могла чувствовать их, круживших по комнате расклеенными вихрями.
Дэвид подхватил меня. И потянул за Кевина, который продолжал судорожно извиваться, чтобы встать. Я попыталась остановиться, чтобы подхватить бутылку Джонатана, раз уж появилась такая возможность, но приказ, отданий Дэвиду, был предельно четок. Вытащить меня. Не останавливаясь ни перед чем и ни для чего.
Он толкнул меня вперед, и я преодолела барьер на один удар сердца раньше него. Этого оказалось достаточно. Приказ был выполнен, и преграда мгновенно восстановилась, оставляя его в комнате. Я протянула руку и коснулась Дэвида, но не смогла протащить его сквозь барьер, в безопасность…
Кевин развернулся, вновь сжимая бутылку Джонатана, и завопил:
– Ты! Убей его!
– Дэвид, иди сюда, – фактически в то же мгновение выкрикнул Льюис. Барьер исчез, Дэвид прыжком пересек его.
Джонатан рванулся, но опоздал.
Внутри хранилища что-то происходило. Я не могла этого видеть, но на тонком плане комната напоминала ад – джинны сражались друг с другом в эфире, Кевин и Джонатан сияли в центре, подобно звезде. У меня появилось вызывающее дрожь предчувствие, и я повернулась к Льюису, лежавшему у стены и выглядевшему гораздо хуже, чем я когда-либо на моей памяти.
– Я не могу, – прошептал он, хотя я не спрашивала. – У меня больше ничего нет.
Если у него ничего не осталось, то и Дэвид ничего не имел.
Мы смотрели, как джинны под черной печатью, свободные от плена, стали проявляться в реальном мире.
Кошмар. Они были ужасно изуродованы, ставшие наполовину демонами, издавая пугающие, неприятные для уха звуки, похожий на скрежет металла. Крики. Крики, подобных которым, мне не хотелось бы услышать никогда в жизни.
– Уходи оттуда! – выпалила я, протягивая руку Кевину. – Ты должен выйти оттуда, Кевин! Пожалуйста! Ты не понимаешь, что делаешь!
Он мог. Все, что от него требовалось, это пройти два фута и взять мою руку. Сделать выбор.
В его глазах царило ужасное опустошение. Расцветающее понимание, что сделанное им имело далеко идущие последствия, которые не оставят его до конца жизни. Воспоминания о грехах подобного рода похожи на гончих – вы можете научиться не обращать на них внимания, но вам нигде не удастся укрыться от них.
Он сделал шаг, остановился и подарил мне самую пустую улыбку, какую я когда либо видела. Он сказал:
– Теперь ты обо мне беспокоишься? Слишком поздно, Джоанн. Я не собираюсь больше быть чьей-то шавкой. Ни ее, ни твоей… Я собираюсь получить силу. Столько силы, чтобы никто из вас не смог остановить меня.
Он посмотрел на Льюиса.
– Ты тот парень. Тот самый, о котором она так беспокоилась. Один из крутых мужиков.
Льюис, не моргнув, принял это:
– Возможно.
– Хм, – Кевин окинул его взглядом сверху донизу. – Недурно. Спасибо, мужик. За то, что сохранил мне жизнь.
– И ты не должен был оплатить мне, убивая ее.
Лицо Кевина залил неровный мятежный багрянец.
– Тебе этого не понять. – Он повернулся к Джонатану. – Ты можешь забрать меня отсюда?
Брови Джонатана изогнулись над пустыми глазами.
– Куда ты хочешь пойти?
– Куда-нибудь. – Под давлением ситуации Кевин вновь забыл о правилах. Он посмотрел на Джонатана, продолжавшего стоять в ожидании. – Куда угодно, лишь бы отсюда.
– Ты должен уточнить.
Но когда губы Кевина начали складываться в слово – была уверена, что оно означало «домой» – Джонатан добавил:
– Мы можем совместить приятное с полезным. Диснейленд. Лас-Вегас. Что-нибудь…
– Вегас! – Выкрикнул Кевин, с удовольствием ухватившись за подсказку. – Да, черт возьми! Конечно Лас-Вегас!
«Джонатан, – подумала я, – что, черт возьми, ты делаешь?» Он мог задавать уточняющие вопросы до самой смерти, конкретизируя место назначения вплоть до нескольких квадратных дюймов, но мне стало ясно: он почил, то что хотел.
– Ты должен приказать мне, – напомнил он.
– Отлично. Возьми меня в Лас-Вегас. – Нет подожди! – Он выбросил веред руку. – Что это за фигня?
Он указал на едва видимых джиннов, кружащихся в воздухе. Джонатан смотреть не стал. Возможно, не хотел рассматривать их слишком долго. Я бы не стала.
– Это джины, – ответил он, – они больны.
