Хозяйка Священной Колыбели - Настя Любимка
Вероятно, стоило возмутиться. У меня так-то не спрашивали, хочу ли я «соединяться» с мужчиной. Но рациональная и практичная часть меня быстро затолкала эти мысли подальше. Я уже сроднилась с этой землей, привыкла к тому могуществу, которым она меня наградила. Хочу ли я остаться без него?
Могу, да. Но вот добровольно отказаться… Жалко как-то… В хозяйстве всяко пригодится! Опять же, лаборатория без помощи Аха не скоро сможет заработать…
Да и мне не пятнадцать лет, чтоб мужика бояться. К тому же, Виктран лучше Радана. Этот точно не мразь.
«Тебя не замуж зовут».
Уверена, только в моей голове раздался голос богини.
«И женить вас против воли никто не собирается».
Она смеялась. Зуб даю – смеялась! Ее точно забавляли мои мысли. Ну хоть кому-то было весело!
Я немного смутилась, но устыдиться – нет, не устыдилась. С чего бы? Если разводов нет, а я по всем местным меркам, поверьям и черт его знает еще чему – родственная душа Виктрана. Какой я вывод должна была сделать, раз силу бога тот делил со мной, и я прицепом к его новому статусу шла, пусть и в качестве полноправного партнера?
Просто всякая муть в голову лезла и, как обычно, в самый важный момент. Девочки такие девочки, даже если этим девочкам седьмой десяток давно стукнул… Можно подумать, я до этого не понимала, что мне предстоит, и в каком качестве Виктрану меня подсовывают. Он, по сути, тоже со мной не знаком, но артачиться не стал, хотя тоже, между прочим, помолвлен был и не абы с кем. Кстати…
– На тебе узы. Отказываешься ли ты от данного обещания? – это вопрошал один из богов уже устами Асруда, но таким тоном, что проще было обделаться со страху, чем дать связный ответ.
Честно, мне вдруг стало очень-очень страшно. Иррационально страшно. Даже почудилось, будто утреннее солнце скрыло черными непроглядными тучами. Казалось, будто бог гневается. И, точно подтверждая эти мысли, грянул гром. Да так загрохотал, что я едва удержалась от того, чтобы руками уши закрыть.
Эка разошелся бог…
– Я приму любое ваше решение, но… Мы не были родственными душами, ее сердце билось в другом ритме, несозвучном с моим. Я мог бы стать надежной опорой, хорошим отцом нашим детям и, вместе с тем, счастливой бы ее сделать не смог. Я ошибался и заблуждался, и ввел в заблуждение ее. Ее душа всегда бы металась и желала большего. Я не вправе лишать ее возможности познать истину любви, потому смею просить позволения забрать данное мной слово и разорвать установленные в гордыне узы. Мое сердце смеет желать большего, как для себя, так и для доверившейся мне однажды девушки, чтобы и она обрела родственную душу.
Наверное, меньше всего я ожидала услышать подобное.
Во-первых, максимально откровенно. Во-вторых, с уважением к чувствам той, что могла бы стать его женой. Но в письмах… В кого же тогда влюблена Ее высочество Арандиана? Заблуждается Виктран или просто не знает, что у принцессы все-таки есть к нему чувства?
И, в-третьих, меня вот не заставляли вслух оправдываться… Чувства, что ли, мои щадили?
Да и вообще, раз они позволили нам втроем (мне, Виктрану в радраке и Илюшке) плескаться в Священной Росе, чего сейчас-то претензии предъявляют?
– Мой мир обрел краски. Вы привели ту, что наполнила его до краев…
Мое сердце пропустило удар.
Когда-то примерно так обо мне говорил Виктор.
Совпадение? Случайность? И что значит «привели»? Неужели он понял, что в теле Анастейзи чужая душа?
– Да оборвутся узы, ставшие оковами и дарящие боль вместо силы! Выбор подтверждаем!
Глава двадцать четвертая
И лишь сейчас я осознала, что Священная Пара могла не одобрить выбор, которое сделало их дитя. Претендента на его силу…
Если в самый первый раз, когда дитя богов передавало свою силу леди Юстивее, их разрешения не требовалось (они вообще черт пойми где были и черт-те чем занимались), то сейчас они словно бы желали отсеять потенциально все еще ненадежного претендента, пусть и прошедшего максимально жесткую проверку по всем фронтам (тут и спасение подчиненных, и искреннее желание сберечь родину вопреки всем преградам, и даже максимальная честность по отношению к женщине, которая не являлась парой Виктрану, но которой он хотел счастья). Казалось, что боги встали последней, нерушимой стеной, защищая свое искалеченное дитя, предвосхищая появление его истинного лика перед избранным.
Только после подтверждения богов Дурса вложила мою руку в ладонь Виктрана и отступила. В сравнении с температурой ее тела рука мужчины была едва теплой. Яркий контраст. Буквально до дрожи. Впрочем, это ощущение длились не так долго. Потому что его затмили другие события, потрясшие куда сильнее.
Меня, как и морфа, окутало божественной энергией. Более того – в тело уверенно, сильными толчками и мощным потоком полилась магия, и она была… другая. Более концентрированная, что ли? Я на ногах-то устояла лишь стараниями богов. Точнее, их помощников.
Рядом с детьми появились Авеш и Шева и встали за нашими спинами незримыми, но ощутимыми тенями. Мои плечи уверенно сжал Авеш, а затем крутанул меня вокруг оси (словно мало мне было дивных ощущений от вливания магии!). В итоге после всех его манипуляций с моим телом мы с Виктраном встали в линию, продолжая держаться за руки. И честно, каким образом мы смогли не разорвать рук, осталось для меня загадкой.
Зато я наконец поняла, почему оборвалась бы моя связь с Раданом. Их бы разорвали вместе с узами Виктрана (его помолвку с Арандианой, которую таки провели по всем традициям и правилам), так сказать, обнуляя нас для принятия отданного добровольно дара бога. И откатом наградили бы тоже Виктрана. Потому что не моя душа была соединена с герцогом Дарремским (та душа добровольно передала свое тело мне как сосуд, и хочется верить, переродилась), лишь тело, что, в общем-то, уже никакой роли играть не могло в принятии решения. Вот только с учетом того, что в параллель в него полилась сила бога, ужасов, что пережила я, нет и не будет. Так сказать, произошла амортизация.
Поторопилась я, хотя ни капли не жалела о сделанном. Зато мои домочадцы обрели спокойствие пораньше. Да и я наконец-то созрела для ритуала.
А все-таки, что же послужило толчком для пробуждения сознания Виктрана?
У меня голова шла кругом, мысли как блохи скакали в черепушке, никак не желая сфокусироваться на чем-то одном.
Вообще, все чувства и ощущения смешались. Голова кружилась сильнее, дыхание
