Невеста алого императора - Мария Боталова
Я рассмеялась.
— Эроан! Тебя даже Фьёр теперь не смущает?
К слову, Фьёр повернулся к нам попой, но так глубоко погрузился в кровать, что сразу стало ясно: не уйдет. Никуда.
— Во время поцелуев — нет, — заверил император. — К сожалению, сегодня утром мы можем позволить себе только поцелуи. Но обязательно наверстаем чуть позже.
Почему утром только поцелуи — я узнала через пару минут. Оказывается, нам уже принесли завтрак. Порадовало, что не потащили знакомиться с родственниками или решать политические вопросы прямо сейчас — есть немного времени прийти в себя, собраться с мыслями. Глянув на часы, я сообразила, почему слегка не выспалась — еще рано. Да и походная жизнь сказывается, так быстро я не очухаюсь. Потребуется несколько дней здорового, полноценного сна, прежде чем восполню ресурс и вновь буду полна энергии.
— Так задумчиво смотришь на часы, — заметил Эроан. — Не выспалась?
— Немного. Размышляю вот, что мне нравится больше. Просыпаться вместе с тобой, но рано, или дрыхнуть допоздна, но просыпаться потом уже одной, потому что ты умчался по делам?
— Хм… сложный выбор, — согласился Эроан. — Я могу возвращаться в постель к моменту, когда ты просыпаешься.
Суля по улыбке, Эроан шутил. Я подхватила:
— Представляю… срываешься с важного совещания, врываешься в комнату, рвешь на себе рубашку, чтобы успеть, и падаешь в кровать за секунду до моего пробуждения.
— Или во время допроса. Говорю узнику, мол, подожди, отлучусь ненадолго… ты, главное, кровью пока не истекай слишком сильно.
Я рассмеялась. Шутливый диалог поднял настроение, а главное, зарядил бодростью, чтобы продолжить этот день. Вода завершила начатое — прохладный душ окончательно меня разбудил и привел в чувство.
— На самом деле я ничего не имею против того, чтобы ты будил меня поцелуями, когда сам встаешь, — заметила я, возвращаясь в комнату. На этот раз мы решили посетить ванную раздельно, потому как времени остается не так много — предаться разврату точно уже не успеем. — Я провожу тебя и снова лягу спать… — протянула мечтательно. Представленная картина казалась все более привлекательной.
— Ну уж нет, так не пойдет. Я буду очень стараться, чтобы после моего ухода ты уже не смогла заснуть… — в глазах Эроана разгорался жар.
Он медленно ко мне приближался, явно позабыв, что ванную ему предстоит посетить одному.
— Если я не смогу заснуть после твоего ухода, то поверь, Эроан, ты не сможешь провести совещание. Только пытать узников особенно жестоким образом! — я подмигнула императору, со смехом уворачиваясь от его рук. — Тебе туда! — махнула в сторону ванной. — А наверстывать будем во дворце.
Даррэн заявился, когда Эроан заканчивал утренние процедуры. Но, к моему облегчению, Эроан успел до того, как пришли фениксы.
На стук открыл Даррэн. С удивлением отодвинулся, давая нам рассмотреть визитера. Хм… визитершу. На пороге стояла маленькая девочка лет семи и широко раскрытыми глазами смотрела на нас, чуть испуганно пытаясь заглянуть в комнату.
— Ой, простите… а можно посмотреть на рааха? Говорят, у вас темный раах! А я темных никогда не видела! — защебетала девочка.
Мы изумленно переглянулись. Если это коварный план фениксов, то на удивление странный.
— Фьёр, ты как на это смотришь?
— Я не против. Пусть любуется, — откликнулся раах, горделиво вышагивая по гостиной.
— Пусть войдет, — разрешил Эроан, оценив наши с птенцом переглядывания и действия рааха.
Даррэн посторонился.
— Заходи.
Девочка не торопилась. Сначала наклонилась, вытянулась вся, осторожно заглядывая в гостиную. Но, когда увидела Фьёра, все опасения растеряла.
— Какой чудесный! — воскликнула она, бросаясь к рааху.
Фьёр перепугался. Прижал к телу крылья, явно готовый в любой момент рвануть куда–нибудь подальше. Глаза выпучил.
Девочка остановились в нескольких шагах от Фьёра.
— Ой, простите меня! Я веду себя совершенно неподобающе! Совсем не хотела напугать. — Глаза ее сияли восторгом, на лице отражалось нетерпение, желание просто затискать рааха до смерти, но…
— До смерти? — перепугался бедолага в ответ на мои мысли.
— Образно, — торопливо заверила я. — Просто очень хочет тебя потискать — по лицу вижу.
В общем, девочка старательно держалась. Поклонилась рааху и представилась:
— Меня зовут Алаана Даархаг. А вас, уважаемый раах?
Даархаг… это что же получается? Дочь светлейшего? И… в некотором роде моя двоюродная сестра?
Эроан с Даррэном изумленно переглянулись.
— Его зовут Фьёр, — сказала я.
— Какое красивое имя! — обрадовалась девочка. — Фьёр… я могу к вам прикоснуться? — и на меня посмотрела. — Можно?
— Можно, — фыркнул раах. — Только осторожно. И не до смерти!
— Можешь его аккуратно погладить, — предложила я.
Старательно сдерживая восторг, Алаана наклонилась и погладила Фьёра.
— Какой чудесный! — чуть ли не запищала она. — А ты… вы… Алоэна, моя кузина, да?
— Алаана, вот ты где!
Закрываться на замок мы уже не стали, да и дверь оставили приоткрытой. В комнату ворвался парень. У него, видимо, привычка такая — повсюду врываться без спроса. Я даже начала подозревать, что с воспитанием у фениксов действительно не очень.
Сын светлейшего, с которым мы коротко виделись во время вчерашних переговоров.
— Прошу прощения, — бросив взгляд на императора, затем на меня, сказал он. — Я заберу свою неугомонную сестру и…
— А вот вы где! Я могу войти? — на пороге гостиной обнаружился светлейший собственной персоной. За его спиной маячила еще парочка фениксов. Видимо, сегодня он не готов проявлять к нам такое доверие, чтобы заявиться без сопровождения.
— Входите, конечно, — разрешил Эроан. И правда. Фениксом больше, фениксом меньше.
— Простите меня, пожалуйста! — воскликнула Алаана. — Это я виновата! Убежала искать рааха. Мне так хотелось посмотреть на темного рааха. Он такой чудесный оказался! Такой черненький, такой миленький.
— Рааха она искать побежала… — проворчал светлейший. — А с кузиной познакомиться, значит, не интересно?
— Интересно! Очень интересно! — девочка вскочила, поворачиваясь ко мне. — Позвольте еще раз представиться, я Алаана Даархаг, ваша кузина.
— Стася, — откликнулась я.
— Стася? — переспросила изумленно Алаана.
Нет, серьезно. Если они планировали навязать мне нежеланное имя через большие, невинные глаза этой девчушки, то просчитались. Не думаю, что для нее станет потрясением звать меня Стасей, а не Алоэной.
— Это мое имя, к которому я привыкла,
