Любимая наша (СИ) - Адлер Алекса

– Доброе утро, сладкая, − прикусывает мою нижнюю губу.

Естественно, Сэтору тоже хочется получить утренний поцелуй. Так что стоит А-атону меня отпустить, как в моих волосах путается уже его пятерня. И снова мои губы оказываются в нежном плену.

− Доброе утро, − шепчу сипло, оторвавшись от губ Сэтору, ощущая как вновь скользят по моему телу их руки. И жадные взгляды. Ох, я же не могу столько. Или могу?

Под их прикосновениями кожа вновь начинает гореть, и внизу живота вновь стягивается тугой узел вожделения. О небо. А я ещё своих супругов ненасытными назвала.

− Как ты себя чувствуешь? – хрипло спрашивает Са-оир, увлечённо тиская мои ягодицы. А потом и вовсе стаскивает меня с Сэтору, чтобы подмять под себя.

− Так будто меня всю ночь имели три громадных ашара, − хмыкаю невольно, смотря в глаза склоняющемуся ко мне мужу.

− Повезло им, − ухмыляется мой тёмный супруг. Но сорвав с моих губ свой законный поцелуй, всё же хмуро интересуется. – Тебе больно?

− Нет, − качаю головой, но заметив как недоверчиво хмурится в ответ Са-оир, исправляюсь, чтобы не надумали лишнего, почувствовав мою ложь: − Немного мышцы тянет. С непривычки. И в интимных местах всё натёрто. Думаю, полчаса в восстанавливающей ванне, и всё пройдёт.

Ещё договаривая, я замечаю краем глаза, как А-атон набирает команду на торобраслете.

− Сейчас приготовят, − сообщает садясь. – До собрания Совета Высших ещё несколько часов, у нас есть время. И на купальни, и на завтрак, и на то, чтобы обсудить нашу общую линию поведения.

Чёрт. Я уже и забыла про это собрание. Как же мне не хочется. Но придётся. Если мужья появятся там одни, надеяться на восстановление моей репутации в дальнейшем будет гиблым делом.

− Не бойся ничего, душа моя, − замечает мою невольную гримасу Са-оир. − Они склонятся перед тобой, обещаю. Мы обещаем. А сейчас, пойдём. Поможем тебе взбодриться.

Как-то слишком неоднозначно звучит. Но Са-оир уже откатывается от меня и поднимается с постели. А потом и меня поднимает на руки, прежде чем я успеваю сама себя собрать в кучку.

Когда моё залюбленное тельце приносят в купальни, Жина уже как раз заканчивает набирать ванну. Так что муж меня прямо туда и опускает. А сам присаживается на бортик рядом, взмахом руки отослав служанку.

Откинувшись головой на бортик, я из-под ресниц смотрю на тёмного Повелителя. И ловлю себя на остром ощущении замыкающегося круга.

Десять месяцев назад после ритуала в Тан-Гереиш я точно так же сидела в восстанавливающей ванне, но после того, как меня впервые одновременно взяли двое мужчин. И рядом со мной тогда восседал равнодушный Чотжар, которого мне ещё и пришлось уговаривать показать, что происходит на Совете Высших. Тогда мои мужчины были для меня господами и чуть ли не богами. Недостижимые эмоционально. Высшие существа, требующие полного подчинения.

Всё так сильно изменилось, что даже не верится.

− О чём думаешь, душа моя? – склоняет голову набок Са-оир.

Всё-то он замечает. И всё хочет знать.

Каждый из них.

А я обещала быть честной и открытой.

И, кажется, уже начинаю находить в этом непривычное удовольствие. Словно с каждым откровением всё более значимую высоту беру, преодолевая саму себя, вскрывая наболевшее, чтобы исцелиться. Не только ради наших с супругами отношений. Но и ради собственного душевного равновесия.

– Вспоминаю, как вы с А-атоном привезли меня во дворец десять месяцев назад, после ритуала. Бесправную рабыню, которая боялась даже голос лишний раз подать, чтобы не нарваться на наказание, – признаюсь тихо. – Если вспомнить всё это, ваше отношение ко мне, это унизительное обращение «зверушка», требование полного подчинения и верности под угрозой жестокого наказания… даже не верится, что всё так сильно могло измениться. Что это ради меня вы примирились с Сэтору, главой Просвещённых, которых так ненавидели, что ради меня отправились в другую Вселенную... И что это мне предстоит сегодня наравне с вами тремя присутствовать на Совете Высших. Если вспомнить, как всё начиналось, то, что есть сейчас, просто не укладывается в голове.

− Малышка, тебя хоть раз кто-то из нас наказал… жестоко? – криво усмехается мой тёмный супруг.

Вспоминая, какие именно наказания любил практиковать он сам, я судорожно вздыхаю, чувствуя, как непроизвольно краснею. Даже сейчас.

− Нет. Но я из кожи вон лезла, чтобы этого не случилось. Делала всё, чтобы заслужить ваше расположение и одобрение, − возражаю, поджав губы.

− На это мы и рассчитывали, Лина, − слышу невозмутимый ответ. − Получив наконец шанс восстановить справедливость и взять то, что нам причиталось по праву рождения, мы с братом были готовы на всё, чтобы этот шанс не упустить. Ты же неописуемо притягивала нас обоих, волей судьбы стала гарантом нашей власти, жизни, силы. Мы внезапно оказались слишком зависимы от одной маленькой хрупкой землянки, действия которой не представлялось возможным спрогнозировать.

− И вы сделали всё, чтобы загнать меня в нужные вам рамки, − тяну хмуро.

− Да.

− А если бы я… проявила непокорность? Вы бы исполнили свои обещания? – поднимаю на него взгляд. Не знаю, почему сейчас мне стало так важно это услышать.

− До ритуала, возможно, − спокойно признаёт Са-оир, заставляя нервно поёжиться. − Когда не понимали ещё, что за сокровище нам досталось, и воспринимали тебя, всего лишь как красивую чувственную самочку низшей расы, способную не только послужить нашим целям, но и принести удовольствие. Хотя… уже тогда наши инстинкты, скорее всего, не позволили бы нам причинить тебе реальный вред.

− А после ритуала я уже стала сэ-авин и вашей связующей, − с пониманием киваю я. Понятно, что карать ту, от кого зависит власть, сила и жизнь, гораздо более проблематично.

− Не только, − усмехнувшись, качает головой мой тёмный супруг. − После ритуала ты стала той, что преданно вошла с нами в круг, даже веря, что идёт на смерть. Той, что горела от удовольствия в наших руках и искренне отдавалась нам не только телом, но и душой, окончательно замкнув на себе все наши инстинкты. И той, что вместо всех благ, которые могла попросить у нас в награду за свои старания, попросила наших объятий. Никогда ещё я не испытывал большего потрясения и большего желания оберегать кого-то от любой возможной опасности. И это желание лишь укреплялось с каждым днём.

Сказать, что я потрясена его признанием, не сказать ничего.

− Ты говоришь, что у тебя не укладываются в голове то, как изменилось наше отношение к тебе. Но мы с братом тоже многого не могли даже предположить, − склоняется ко мне Са-оир, обхватывая одной ладонью щёку. Смотрит пристально в глаза, поглаживая скулу большим пальцем. – Мы даже не представляли, что найденная им послушная самочка, подходящая для наших целей, окажется настолько умной, самоотверженной, преданной и до одури соблазнительной женщиной, способной зажигать нас одним своим взглядом, одним лишь своим присутствием. Что ты настолько глубоко проберёшься в наши души, станешь настолько необходима нам. Не ожидали, что после нашего исчезновения, ты вместо того, чтобы спрятаться под крылом другого защитника, примешь на свои хрупкие плечи непомерное бремя императорской власти и долгие месяцы будешь выбиваться из сил, чтобы найти нас и помочь. Ну и, конечно, ни я, ни брат, не могли даже помыслить, что наша сэ-авин и супруга решится при всём Совете высказать нам всё то, что ты высказала. Я уж молчу о том, что ты решилась уйти от нас, не стала терпеть дальше то, что делало тебя несчастной. Ты заставила нас в полной мере прочувствовать, что мы потеряли и какова будет наша жизнь, если не найдём способ вернуть тебя. Поэтому не нужно удивляться, Лина, что наше отношение к тебе столь разительно поменялось за эти десять месяцев. Причина в тебе. И только в тебе.

От переполняющих меня эмоций я только и могу, что растерянно распахнуть глаза, всей душой впитывая этот миг, эти слова, эту нежность его взгляда, его прикосновения… За спиной словно крылья вырастают. Небо, как же я люблю этого мужчину.