Дж Уорд - Желание

— Прости, если это слишком прямолинейно. — Она пожала плечами. — Но социальные нормы сейчас на сааааамом низу списка моих проблем. И мне кажется, что после завтрашней ночи я больше тебя не увижу, либо потому, что тебя привлекут по программе защиты свидетелей, либо… — Она сделала глубокий вдох. — Я хочу получить тебя до твоего отъезда. Что-то, что я смогу запомнить своей кожей, а не разумом. Наверху все прошло быстро и страстно… и я хочу уделить внимание, запомнить.

Он долго молчал.

— Мне кажется, что ты захочешь забыть так много из происходящего, сколько сможешь.

— Не тебя… Я не хочу забывать тебя. — Уголок ее рта слегка приподнялся. — Хотя, не думаю, что вообще способна на это.

Он оставался на месте, поэтому Гри отодвинула кресло назад и встала. Их разделяло расстояние трех шагов, и когда она подошла к нему, он выпрямился; а потом потянул толстовку вниз, будто приводил себя в порядок.

Гри поднялась на носочки и коснулась его лица, положила ладони на легкую щетину.

— Я никогда не забуду тебя.

Когда он облизал губы, будто был голоден до того, что желала она, Гри взяла его руку и потянула вглубь погреба, увлекая его, закрывая их вместе.

В отличие от первого раза, когда она была напугана и искала еще большего циклона, сейчас все было связано с ним. С мужчиной, а не ее внутренней тягой.

Происходящее было целиком и полностью для него.

Когда она наклонилась, чтобы поцеловать его, Исаак сжал ее тонкие запястья своими широкими руками, нежно отстраняясь.

— Это не помогло на кухне.

— Нет. Помогло. Ты просто не поверил мне.

— Гри… — Ее имя было произнесено со смесью смущения и отчаяния: почему было выражено новыми тремя буквами вместо привычных шести.

— Я не хочу больше разговаривать, — пробормотала она, не сводя глаз с его губ.

— Ты уверена?

Когда она кивнула, Исаак наклонился и прижался к ее губам, притягивая ее к своему телу. Он был полностью возбужден, более чем готов для нее, но все же он отступил назад.

Не успев возразить, Гри услышала щелчок повернутого замка, а потом теплые руки Исаака проникли под ее футболку и скользнули по ребрам, направляясь к пояснице. Когда она почувствовала бережное давление, ноги оторвались от пола, и он отнес ее к столу.

Отодвинув файлы в сторону, Исаак положил ее на поверхность стола, его ладони двинулись к груди Гри, когда он склонился, впиваясь в ее губы. Мгновенье спустя брюки для йоги стянули с ног, и Исаак положил их на стул, котором она сидела, вместо того, чтобы отбросить в сторону. Умно. Нельзя предугадать, а вдруг ей придется быстро одеться в критической ситуации.

Он нежно потянул ее, и бедра Гри оказались на самом краю стола… и потом он прервал поцелуй и опустился на колени.

Если она думала, что раньше видела огонь в его взгляде, то сейчас ничто не сравниться с его глазами. Мороз никогда не был столь пылающим.

Когда до Гри дошли его намерения, она села.

— Но я хочу, чтобы это было для нас обоих…

— Ты сказала, что хочешь воспоминаний. — Его руки поднялись к верхней части ее бедер и сжали. — Значит, ляг на спину и позволь мне заняться делом.

Его язык показался снова… именно это заставило ее радостно последовать плану.

— Расслабься, — прошептал он, по-южному растягивая слова. — Ляг и позволь мне позаботиться о тебе. Обещаю, я буду действовать медленно… очень медленно.

Руки Исаака спустились к ее коленям, раздвигая ноги… и Гри покорилась ему. Беспрекословно следуя его указаниям, она ощутила твердость стола под своими лопатками, холодный воздух на коже и лаву в крови.

Уставившись на нее из-под опущенных бровей, мужчина выглядел так, будто собирался съесть ее.

И она была готова стать его трапезой.

Склонив голову, он направился именно туда, где она в нем нуждалась: коснулся губами ее лона сквозь тонкий шелк трусиков. Пронеслась вспышка изумительного жара, и Гри вытянула руку, схватив брюки, заткнув ими рот, чтобы удержать себя от криков.

Если ощущения уже были так хороши, то вскоре она станет очень шумной: да, дверь в погреб была толстой, а ее отец предположительно спал, но Гри не хотела рисковать.

Исаак застонал у ее лона, потираясь сквозь шелк белья, а потом он провел языком по тонкой полоске, укрывавшей ее плоть. С проклятьем Гри с силой выгнулась, ее ногти заскребли по дереву, когда руки Исаака впились в ее бедра, ее зубы сжались вокруг хлопка. А потом уже ничто не разделяло их. В одно мгновение его губы касались шелка, в следующее Гри почувствовала рывок у бедер и услышала звук рвущейся ткани, когда ее трусики поддались…

О, Боже… его влажный язык скользнул в ее сердцевину, опускаясь ниже, разделяя складочки, скользя по влажной плоти.

Его ласки были медленными.

Широкие ладони вцепились в ее бедра, удерживая на месте, Исаак тянул время, целуя и посасывая, его язык творил волшебные вещи, лишь периодически сменяясь горячими губами, втягивающими ее плоть. И в процессе он смотрел на нее, наблюдал за покачиванием ее груди, когда сама Гри извивалась под ласками его рта.

Внезапно, будто он должен был прикоснуться к тому, что видит, его руки вновь забрались под ее футболку, обхватили то, что казалось, так привлекло его внимание. Расстегнув переднюю застежку на бюстгальтере, он завладел обеими грудями, потирая большими пальцами соски.

Дыхание с шумом вырывалось изо рта, и когда она оказалась на самой грани оргазма, Исаак отстранился на дюйм и облизнул блестевшие губы.

— Кончи для меня, — прошептал он. — Я хочу почувствовать это.

И потом он вернулся к лону, проник в нее языком… большего не требовалось. Разрядка прокатилась по телу Гри, разгоревшись в лоне и овладевая каждым дюймом ее тела. Ее поглотил ураган искр, и она смутно слышала его стоны, будто Исаак сам чувствовал ее наслаждение.

Он не остановился на этом. Кружа, лаская, посасывая… он все продолжал, раздвигая ноги еще шире, удерживая ее на месте, он оставлял клеймо в ее памяти, отмечая лоно. Она никогда не забудет это…

Один из его длинных пальцев, а может два, скользнули в нее, давление и растяжение снова послали Гри через край. Когда вспыхнул второй оргазм, она вцепилась руками в его предплечья, вонзая ногти в кожу, спина выгнулась, и волна наслаждения наполнила Гри до краев.

И он опять не стал останавливаться.

Он был горячим, диким и безудержным.

Он был любовником, которого она никогда, ни за что не забудет.

И от которого не сможет прийти в себя, боялась Гри.

О, Милостивый Боже…

Исаак, находясь между ног Гри, поднял взгляд и почти кончил при виде нее. Она была настоящей женщиной, лишившейся самообладания, с останками ее белых трусиков вокруг бедер, белой футболкой у шеи и висящими по бокам половинками бюстгальтера. Розовые соски были тугими, щеки покраснели, а живот поднимался и опускался, когда она терлась о него.