Н. Уолтерс - Наследие Александры (ЛП)
— Вот, смотрите, что делает разбавление чистой крови. Непочтительная полукровка. — Пожилая пара, мужчина и женщина, вышли вперед и плюнули на землю, под ноги Алекс.
Джошуа оказался рядом с ней в ту же секунду.
— Это ты непочтителен к моей будущей супруге, Майлс Дженсон.
Дженсон в ответ только засмеялся.
— Она слаба и породит слабых щенков, которых, скорее всего, придётся усыпить.
Внешне Джошуа всё ещё был спокоен как камень, но Алекс чувствовала потоки ярости, бушующей в нём. Он посмотрел на её отца, который подошёл к ней и встал с другой стороны. Казалось, между ними произошёл какой-то безмолвный диалог, и её отец кивнул. Джошуа вернулся к возмущённой паре.
— Если у вас нет желания жить среди таких испорченных родословных, в вашей воле покинуть нас.
Пожилая женщина побледнела.
— Вы изгнали бы нас? — Шок был очевиден в голосе Дженсона. Он указал дрожащим пальцем на Алекс. — Это она, та, что не уважает наши обычаи.
— Она не знает наших обычаев, — подчёркнуто заметил Джошуа. — Три дня назад она понятия не имела, кто и что она, в сущности, есть.
— Её отец должен был ей всё рассказать. — Мужчина был возмущен до предела.
— Я надеялся, что может быть, это не понадобится, — заговорил, наконец, Джеймс. Он обводил взглядом толпу перед собой. — Я понимал, что многие из вас стали бы ненавидеть её, презирать за её человеческую кровь. Но я не знал точно, будет ли она оборотнем или человеком, так что я выжидал. Ибо я знал, что так многие из вас захотели бы претендовать на неё как на пару. По нынешним временам женщины нашего вида не настолько многочисленны, чтобы можно было упустить из виду одну из них — сильную, здоровую, красивую. Даже если она — метис.
Отец повернулся к Алекс и улыбнулся.
— Так что я воспитывал её как можно лучше. Один. И она — сильная женщина. Такую подругу любой мужчина был бы горд назвать своей.
От эмоций, звучавших в голосе отца, у Алекс защемило сердце. Ей хотелось обратиться к нему, но она знала, что должна доиграть эту сцену до конца. Инстинктивно она понимала, что сейчас поставлено на карту будущее их обоих.
— Если вы находите, что жизнь рядом с такой женщиной для вас оскорбительна, — пожалуйста, можете уходить. — Ее отец в упор уставился на чету пожилых людей, которые, казалось, съёжились под его пристальным взглядом, а потом обвёл глазами всех собравшихся. — И это касается всех остальных, кто думает так же. Теперь я здесь альфа, и она — моя кровь. Примите её или уходите.
Алекс затаила дыхание. По толпе прошёл ропот, но никто не сделал ни шагу, чтобы уйти. Майлс Дженсон вышел вперед и низко склонил голову в знак покорности.
— Мои извинения.
Алекс про себя подумала, что он мог бы подавиться этими извинениями, поскольку они, безусловно, не были искренними, но ее отец воспринял их с любезностью. Она отметила себе в памяти посматривать за этим человеком и всей его семьей. Наверняка с той стороны возникнет ещё не одна проблема.
Вперед вышел Джошуа.
— Остаётся нерешённым дело с претендентами на Алекс. — Он проигнорировал, что она едва не задохнулась от возмущения. — Она — моя. — Его голос был тверд и не допускал никаких возражений. — Любой, кто желает бросить мне вызов, пусть сделает это теперь.
— Разве у меня нет права голоса в этом? — Алекс встала лицом к нему, так близко, что тапочки упёрлись в его ботинки.
— Нет.
— Нет? — Она ткнула пальцем в его грудь. — А я так не думаю. Мой — вот единственный голос, который имеет значение. — Развернувшись на месте, она снова оказалась перед толпой. — Прежде чем вы изобьете друг друга до полусмерти, вам бы следовало знать одну вещь. Я приму только того, кого хочу принять и никого больше. Любой, кто думает, что сможет заявить на меня права, пусть лучше приготовится получить нож в ребра.
— Какая женщина, — прошептал Грэйди почти беззвучно, выходя вперед.
— И кого же ты выбираешь? — Лицо Донована Броуди было непроницаемым, но ей показалось, что в его глазах она уловила проблеск какой-то нежности. Возможно, она запросто влюбилась бы в него, если бы не встретила Джошуа. Но они встретились, а когда приходит любовь, невозможно объяснить рассудком ни симпатию, ни безудержное влечение.
Повернувшись обратно, она впилась взглядом в мужчину, который завладел её сердцем. Джошуа — такой властный, приводящий её в бешенство и дьявольски сексуальный. От мысли, что какой-то другой человек мог бы прикасаться к ней, по её телу пробежал озноб. Но она почувствовала его растущее недовольство тем, что снова дала ему отпор.
— У меня не будет никого, кроме Джошуа Страйкера. — Так-то вот, пусть подумает об этом.
Его большие руки опустились на её плечи, поворачивая лицом к себе.
— Традиция вызова претендентов должна быть соблюдена, — заскрипев зубами, выдавил он.
Наконец, терпение и выдержка Алекс дошли до предела. Прилив адреналина, который помогал ей держаться во время поединка её отца, иссяк. Гнев, который распалял её, угас, оставив опустошение после себя. Она покачнулась.
— Делайте то, что должны. А я, тем временем, пошла спать. — Игнорируя все взгляды, она направилась к дому Джошуа. — Я буду ждать, — вспомнив, кинула через плечо. — Если кто-нибудь кроме Джошуа доберётся до моей постели, пусть будет готов к оскоплению.
Мужчины аж передёрнулись, наблюдая за её удалением. Джошуа разрывался между желанием расхохотаться или наброситься на неё, перекинуть через плечо и утащить в кровать. Единственная причина почему он не сделал ни того ни другого, — потому что, нравится это кому-то или нет, проблема с вызовом должна быть улажена.
Джошуа следил, как она уходит, покачивая бёдрами, а потом зарычал, когда понял, что половина мужчин, стоявших там, наблюдали за тем же самым. Он заметил, каким утомлённым было её лицо; хотелось пойти, сгрести её в охапку и держать так всё время пока она будет спать. Он хотел изнежить ее, позаботиться о её потребностях, а потом … потом он хотел сделать ее своей.
Донован и Грэйди наблюдали за Алекс, пока она не зашла в парадную дверь дома Джошуа. Оба усмехнулись, когда дверь хлопнула, закрываясь за ней.
— Да, эта женщина, стоит того, чтобы ради неё бросить вызов.
Грэйди кивнул головой, соглашаясь с Донованом.
Джошуа начал снимать рубашку.
— Кто из вас желает сразиться первым?
Тяжелая ладонь, что легла на его руку, остановила его, и он нахмурил брови, возвращая рубашку на место. На него весело смотрел Донован, лукавая улыбка играла в уголках губ.
— Я сказал, что она стоит того, чтобы за неё бороться, а не то, что хотел бы превратиться в евнуха, когда надрал бы тебе — извини — задницу.
