Лорен Кейт - Падшие
— Кто-нибудь, объясните мне, о чем речь, — вмешалась Люс — Какие отличия? Как разорван? И в любом случае, что стоит на кону?
Дэниел, Арриана и Гэбби разом уставились на нее, словно впервые увидели — как если бы она была им знакома, но столь разительно изменилась, что они перестали узнавать ее.
— На кону? — переспросила, наконец Арриана и потерла шрам на шее — Если они победят — на земле воцарится ад. Конец света, по распространенному представлению.
Темные фигуры скрежетали вокруг Кэма, борясь, и кусая друг друга в тошнотворной зловещей разминке.
— А если победим мы? — с трудом выговорила Люс.
— Пока не знаем, — сглотнув, мрачно сообщила Гэбби.
Внезапно Дэниел отшатнулся от девочки и указал на нее.
— Она н-не была… — запинаясь и прикрывая ладонью рот, пробормотал он. — Поцелуй, — наконец сказал Дэниел, шагнув вперед и взяв ее за руку — Книга. Вот почему ты можешь…
— Переходи к части «Б», Дэниел, — посоветовала Арриана. — Думай быстрее. Терпение суть добродетель, а ты знаешь, как Кэм относится к добродетелям.
Дэниел стиснул руку Люс.
— Ты должна уйти. Ты должна выбраться отсюда.
— Что? Почему?
В поисках поддержки она оглянулась на Арриану с Гэбби и тут же отпрянула, когда множество серебряных искорок хлынуло с крыши мавзолея — словно бесконечный поток светлячков, выпущенных из огромной банки. Они дождем осыпали двух девочек, и их глаза засияли. Это напомнило Люс фейерверк — и День независимости, когда свет был точь-в-точь таким же и она смотрела в глаза матери и видела там, словно в зеркале, отражение салюта.
Вот только сейчас огоньки не улетучивались, как фейерверк. Касаясь кладбищенской травы, они расцветали изящными переливчато-радужными существами. Их очертания не повторяли в точности человеческие фигуры, но казались смутно узнаваемыми. Великолепные сияющие лучи света. Создания настолько восхитительные, что Люс мгновенно угадала в них ангельское войско, равное по мощи и численности могучей черной силе позади Кэма. Так выглядела истинная красота и добродетель — светящееся призрачное собрание существ, настолько чистых, что на них было больно смотреть, словно на сами небеса. Девочку утешало то, что она на их стороне — стороне, которая не может не одержать победу. Однако ей сделалось нехорошо.
Дэниел прижал к ее щеке тыльную сторону ладони.
— Ее лихорадит.
Гэбби потрепала Люс по руке и просияла.
— Все в порядке, лапушка, — сказала она, отводя руку Дэниела.
Ее тягучий выговор почему-то успокоил девочку.
— Теперь этим займемся мы. Но тебе нужно уйти.
Она оглянулась через плечо на темную орду за спиной Кэма.
— Сейчас же.
Дэниел притянул Люс к себе в прощальном объятии.
— Я ее заберу, — громко сообщила мисс София.
Она по-прежнему держала под мышкой книгу.
— Я знаю безопасное место.
— Иди, — попросил Дэниел. — Я найду тебя сразу как смогу. Только пообещай, что побежишь бегом и не станешь оглядываться.
У Люс осталось множество вопросов.
— Я не хочу бросать тебя.
Арриана шагнула между ними и решительно подтолкнула девочку в сторону ворот.
— Оставь эту битву нам. Мы вроде как профессионалы.
Пенн взяла Люс за руку, и они побежали. Они карабкались вверх к выходу с кладбища так же поспешно, как девочка спускалась, торопясь к Дэниелу. Обратно по скользкому, усыпанному палой листвой склону. Сквозь заросли и обломки древних надгробий. Они перепрыгивали через камни и ускоряли бег на ровных участках, стремясь к далекой арке кованых чугунных ворот. Жаркий ветер раздувал волосы Люс, а влажный воздух с трудом пробивался в легкие. Она никак не могла разглядеть луну, чтобы сориентироваться по ней, а свет в центре кладбища уже погас. Девочка не понимала, что происходит. Совсем. И ей совершенно не нравилось, что остальные прекрасно во всем разбирались.
Копье черноты ударило прямо перед Люс, расколов землю и разверзнув зазубренный провал. Они с Пенн едва успели остановиться. Шириной трещина могла сравниться с ростом Люс, а глубиной… что ж, дна в темноте было не различить. Края ее шипели и исходили паром.
— Люс, мне страшно, — задохнулась Пенн.
— За мной, девочки, — позвала мисс София.
Она увела их вправо, огибая темные могилы, а позади гремел один взрыв за другим.
— Просто звуки битвы, — пропыхтела библиотекарь так, словно вела экскурсию. — Боюсь, это продлится еще некоторое время.
Люс вздрагивала с каждым новым ударом, но продолжала двигаться вперед, пока икры не начали гореть, а чуть приотставшая Пенн не застонала. Девочка обернулась и увидела, как та пошатнулась, закатив глаза.
— Пенн! — закричала Люс, едва успев подхватить подругу.
Она бережно опустила Пенн на землю и перекатила на бок. И едва ли не пожалела, что сделала это. Плечо девочки было рассечено чем-то черным и иззубренным. Нечто впилось в нее, оставив обугленную плоть и вонь горелого мяса.
— Все плохо? — хрипло прошептала Пенн.
Она часто моргала, явно испуганная, что не может поднять голову и посмотреть своими глазами.
— Нет, — солгала Люс, покачав головой. — Просто порез.
Она сглотнула, борясь с подкатившей тошнотой, и попыталась стянуть края изорванного рукава.
— Я не делаю тебе больно?
— Не знаю, — прохрипела подруга. — Я ничего не чувствую.
— Девочки, что за задержка? — К ним вернулась мисс София.
Люс подняла на нее взгляд, надеясь, что библиотекарь не выдаст, насколько страшна рана Пенн.
Она и не стала. Только коротко кивнула Люс, просунула руки под плечи и колени Пенн и подняла ее, словно родитель, укладывающий ребенка в постель.
— Я отнесу тебя, — сказала она. — Теперь уже недолго.
Люс последовала за мисс Софией, несущей Пенн так легко, словно та ничего не весила.
— Эй. Как вам…
— Никаких вопросов, пока мы не уберемся подальше, — оборвала библиотекарь.
«Подальше». Меньше всего на свете Люс хотелось уходить от Дэниела. К тому же когда они пересекли границу кладбища и остановились на ровной земле школьного двора, она не удержалась и оглянулась. И сразу же поняла, почему Дэниел просил ее этого не делать.
Серебристо-золотой столб пламени вырывался из глубины чаши. Шириной он не уступал самому кладбищу и походил на сплетенную из света косу, вздымающуюся на сотни футов в небо. Черные тени набрасывались на него, время от времени отрывая отдельные пряди и с визгом уволакивая их в ночь. Пока волокна света переливались, становясь то серебряными, то золотыми, воздух начал заполнять единственный мощный аккорд, совершенный и бесконечный, громкий, словно водопад. Низкие ноты рокотали громом. Высокие звенели, разливаясь в пространстве. Это было самое величественное, самое гармоничное созвучие, когда-либо слышанное на земле. Оно казалось разом прекрасным и ужасающим, и все кругом пахло серой.
