Ольга Гусейнова - Галактика. Принцесса и Генерал
– Моя, – отозвался он тихо, будто пробуя слово на вкус, смакуя, перекатывая на языке, наслаждаясь звучанием.
Лейс резко встал, а я взлетела к небесам – так мне показалось в первый момент. Но он прижал меня к себе и направился к спальне, целуя и хрипло выдохнув мне в шею:
– Х’ар только знает, как же я мечтал об этом!..
Белые прохладные простыни едва не обожгли разгоряченное тело. А Лейс рывками сдирал с себя остатки одежды. Я успела лишь босоножки снять и на пол уронить, когда мой эльф предстал обнаженным.
– Ты действительно себя сканировал для моего виртуального эротического сна? – выдохнула я потрясенно, глядя на большое мужское достоинство, подрагивающее от напряжения, гордо вздымающееся вверх.
– Убедилась, что не врал? – усмехнулся Лейс, опираясь коленом в кровать рядом со мной.
Словно дежавю – он наступал, а я отползала. Наконец глупость ситуации осознали оба и расхохотались. Обстановка разрядилась моментально, а в следующее мгновение Лейс вытянулся вдоль моего тела, положив широкую ладонь мне на живот. Наш поцелуй сначала был нежным и осторожным, но постепенно становился нетерпеливым, жадным, стирающим реальность. Я даже не заметила, как осталась без белья, тесно прижавшись обнаженной грудью к его влажной от пота мускулистой груди. А потом мы бесконечно долго касались, трогали, ласкали и терлись друг о друга, сплетались в единое целое и плавились.
Я вскрикнула от боли, принимая его в себя сразу и глубоко. Тихий, хриплый от сдерживаемого желания шепот о любви мне на ушко и извинение. А потом тишину нарушали лишь звуки нашего слияния: вздохи, вскрики, прерывистое дыхание и его имя на моих губах, когда мир вокруг разлетелся на осколки.
Совсем короткая передышка – и новый виток страсти: мой мужчина еще не насытился, долго ожидая меня. Потом мы, взмокшие, но не отпустившие друг друга из объятий, отдыхали на смятых простынях, лежали в обнимку, боясь разлепиться, чтобы не потерять ни частички общего тепла.
И заснула я в руках любимого так легко и быстро, как никогда в жизни, с упоением слушая размеренный звук его сердцебиения, успокаивавший и переполнявший мое сердце счастьем.
– Мой, – на грани сна и яви шепнула я Лейсу в широкую грудь.
Обняла его руками и ногами и провалилась в сон, уловив тихое признание:
– Твой… навсегда.
* * *Шу’ар, ставший после разрушения Х’ара административным центром мира Х’шан, встретил нас гомоном и суетой респектабельного столичного космопорта. За пятнадцать лет на планете, самой крупной и наиболее освоенной среди х’шанских владений, произошли значительные изменения, связанные с ростом численности населения и соответственно экономической деятельности.
Пять лет назад Х’элиры – дедушка и бабушка со стороны матери Лейса – перебрались на Шуа’р, чтобы по возможности быть ближе к единственному внуку. Тогда же они приобрели хороший участок у реки недалеко от столицы и построили большой дом с учетом будущего прибавления в семействе. Мы направлялись именно туда, где мне предстоит познакомиться с родственниками жениха. Кроме того, в столице он сдаст дела в пограничной космической службе и примет новое назначение.
Пока мы летели на грави, я, соскучившись за долгое время, проведенное в космосе, по «живым» краскам, любовалась почти привычным для Земли зеленым пейзажем, залитым ярким светом Х’шана. Хотя на Шу’аре почти не осталось необжитых земель – все освоили и приспособили для жизни, – городские низкоэтажные застройки, свойственные х’шанским традициям, перемежались с парками и садами. Даже относительно первозданные территории с обитающими там дикими, смертельно опасными животными превратили в четко регламентированные заповедники и резервации.
Я тихо поинтересовалась, опасаясь, что напоминаю о грустном, но любопытно было:
– Тебе не хватает климата Х’ара? Густых туманов?
– Уже нет, – пожал плечами Лейс. – Сначала академия на Земле, потом на Шу’аре… слишком долго жил в других местах. Ощущение влажного прикосновения забылось слишком быстро. Увы.
Грави, прибыв на станцию, плавно затормозил. Мы вышли из вагона. Мой нанатон и здесь вызвал ажиотаж у окружающих. Сдержанные х’шанцы искоса поглядывали, а другие иномиряне откровенно глазели, особенно эпатажные труны. Последние с присущей им непосредственностью останавливались и, указывая на меня пальцами, громко обсуждали «странную огромную штуку» за спиной «цыпочки в синем».
Такси приземлилось у красивых ажурных зеленых ворот, которые, как и невысокий симпатичный забор, по большому счету не отгораживают владельцев от всего на свете, а чисто символически указывают границы частной собственности. В глубине ухоженного фруктового парка виднеется большой дом с остроконечной крышей, возвышающейся над верхушками деревьев, усыпанных белыми цветами – в этой части Шу’ара в самом разгаре весна.
– Как здесь красиво и пахнет чудесно! – восхитилась я.
Лейс притиснул меня к своему боку на мгновение, затем взял за руку и повел дальше, с гордостью показывая владения:
– Мы с дедом вместе выбирали участок и строили дом. Я две недели отпуска в него вложил. – В его голосе чувствовались радость и облегчение.
Мы остановились на плиточной дорожке, оглядывая добротное симпатичное строение. Усадьба оказалась несколько проще, чем привычные мне с детства, но и жених не дипломат, как мой отец из старинной фамилии, и его мать не аристократка из королевской династии, как моя. Лейс – потомственный военный, прошедший суровую школу жизни. Здесь все дышит любовью, пропитано заботой и цветет. У меня внутри что-то екнуло: я смотрю на свое будущее. Дом!
На душе стало тепло и уютно, а слова вырвались сами собой:
– Мне кажется, именно таким я представляла свое семейное гнездо.
– Почему гнездо, Даш? – удивился Лейс. – Я бы не сказал, что ваша земная архитектура напоминает птичьи дома…
– Лейс, это просто метафора, – хихикнула я. – Гнездом называют уютный семейный дом. Там, где чувствуешь себя комфортно и счастливо.
Видимо, хозяева услышали наш смех – я заметила тень в окне на втором этаже.
– Нас увидели, пошли скорее. – Лейс в нетерпении буквально потащил меня за собой.
Мне почему-то не довелось встретить маму Лейса, хоть я часто слышала о ней от него или друзей. И всегда только хорошее. Поэтому, оказавшись в общей комнате, как х’шанцы называют земную гостиную, я с любопытством и не без робости разглядывала пожилую чету. Обычный «бледный» типаж, только, словно у брата с сестрой, у обоих выделяются ярко-фиолетовые глаза. Мужчина – высокий, сухощавый и жилистый и держится прямо, чувствуется выправка. Женщина тоже на удивление высокая, я ей по плечо, и одета подобно ари Майшель: длинное, до щиколоток, платье приглушенного вишневого оттенка, свободно облегающее стройную фигуру, с длинными рукавами и белым воротничком; на руках белоснежные перчатки. Легкие белые туфли на невысоком каблучке. Боже, как же я отвыкла от классического, элегантного облика х’шанок и как приятно хоть ненадолго вновь попасть в знакомый с детства мир!
