Мама для будущей злодейки - Хэйли Джейкобс
По телу пробегается дрожь. Вряд ли моя Печенька могла уйти сама. И слона этого она бы ни за что не бросила. Но кто и зачем…Разве мы сделали кому-то плохое? А ребенок в чем виноват?
– Эрин, – твердо произносит мое имя маг.
Я всхлипываю и проглатываю слезы. Он прав, нельзя сейчас превращаться в плачущее и беспомощное нечто. Я никогда прежде за обе жизни не попадала в подобные ситуации, не испытывала такой крайней степени отчаяния и собственной беспомощности.
Альтан делает в воздухе какие-то пасы, одна его рука по-прежнему крепко сжимает мои пальцы. С правой ладони мужчины срываются голубые искорки.
– Их было трое. Они схватили ее и перелезли через эту стену.
Как же хорошо, что он маг!
Альтан отпускает мою руку и помогает мне залезть на груду ящиков, сам же ловко перелетает на ту сторону тупикового проулка и ловко ловит меня, быстро опуская на землю. В любой другой ситуации я бы испугалась, но сейчас весь страх уходит на беспокойство о дочери.
Тепло снова накрывает пальцы, мы следуем дальше, по невидимому следу, на который напал Альтан. Его широкая спина рождает во мне чувство защищенности и некоторой уверенности, а еще благодарность. Что бы я делала одна в этой ситуации? У кого бы просила помощи? О подобном исходе даже думать страшно.
– Они не ушли далеко, – в голосе мужчины звучит сталь.
Он осматривает старые постройки в районе, в котором мы оказались, пройдя пару кварталов прочь от центра города и шумных народных гуляний. Музыки тут не слышно, на улицах едва ли можно встретить случайных прохожих.
Шаг Альтана ускоряется. Если бы не тот факт, что он продолжает крепко держать меня за руку и вести за собой, я бы давно уже отстала и потеряла его из виду. Через пять минут ходьбы мы останавливаемся возле непримечательного домишки.
– Если я скажу бежать, ты побежишь, Эрин, – Альтан разворачивается ко мне лицом и крепко берет меня за плечи, снова заглядывая в лицо. – Кивни.
Слабо киваю.
– Молодец. Иди за мной и не высовывайся.
Покосившаяся деревянная дверь, видавшая лучшие времена, оказывается незапертой. Мы оказываемся в пустой комнате, судя по всему, прихожей. Внутри пыльно и темно, глазам требуется несколько секунд, чтобы привыкнуть к плохо освещенному помещению.
– …или продать. Слышал же, что мамаша ее какая-то провинциальная богачка. Про нее даже в столичном вестнике писали. Выкуп вытрясем приличный и свалим подальше из империи, куда-нибудь на моря.
Нравоучительный голос долетает из комнаты впереди с не до конца затворенной дверью, оттуда же в коридор проливается полоска света.
– Та женщина ведь просила избавиться от девчонки, – хрипло парирует с сомнением в голосе другой мужчина на слова первого из глубины покосившегося домишки.
– Рука у тебя поднимется ребенка словно кутенка придушить? То-то же. Сделаем так, как я сказал. А той дамочке пригрозим жандармами, я ее голосок записал на артефакт, с аристократами водиться себе дороже может выйти.
– Ого-о-о…
– Учитесь, иначе прямая дорога на плаху.
Альтан ведь сказал, что их было трое. Но голоса слышатся только двух проходимцев. Где третий?
– Ну и ну! Кто же к нам пожаловал! – обладатель тянущего с ленцой тона объявляется за моей спиной.
Дверь, которую мы не потрудились закрыть за собой при входе закрыть, захлопывается гулко, стоит только худощавому красноволосому мужчине со шрамом на лице сделать движение пальцем.
43
Назад пути нет, вперед тоже, в дверном проеме комнаты, из которой слышались голоса, появляется коренастый мужчина.
Альтан отпускает мою руку и вжимает меня практически в стену коридора, прикрывая своим мощным телом меж двух огней.
– Спокойно, спокойно, – улыбается красноволосый, поднимая руки и демонстрируя, что применять силу не собирается. – Нам же лучше, что вас искать не придется для того, чтобы договариваться, дорогие родители. Шимус, вы же еще ничего с девчонкой не сделали?
Коренастый ощеривается, являя миру желтые зубы:
– Нет, Фальк. Как раз думали, что ледя та не по адресу обратилась!
Я узнаю голос. Он принадлежит тому из разговаривавших, что стелился, что ребенок не щенок, и что-то про «жандармами пригрозить».
– Тогда, гости незваные, проходим вперед, не толпимся, – подгоняет маг с шрамом на лице. Коренастый Шимус отступает, артистично кланяясь и освобождая проход.
Альтан хмыкает, берет меня снова за руку и осторожно ведет вперед, в освещенную комнатку, где находятся напарники красноволосого. Я озираюсь, Пенелопы здесь нет. Помещение это просторнее и освещается одиноким окошком в противоположной от входной двери стены. Мебель скудная и старая. Последний из троицы сидит на покоцанном деревянном стуле и вид имеет крайне бандитский – худощавый и с хитрецой в глазах, а во рту полно серебряных зубов.
– Где девочка? – спрашивает грозно Альтан.
Красноволосый маг Фальк протискивается в комнату последним и занимает расслабленную позу на покосившемся диване. Тот, которого он назвал Шимусом, плюхается в кресло. Мы же стоим. Я практически ничего не вижу из-за спрятавшего меня за плечо спутника.
– У нее случился неконтролируемый всплеск маны, она уснула.
Сердце пропускает удар. Это опасно? Моя малышка, мне так жаль, что хочется плакать. Одна среди чужих, наверное, сильно испугалась, Печенька моя. Лучше бы я была на ее месте, лучше бы я пострадала, но только не она. Пальцы успокаивающе сжимает пару раз мужская ладонь.
– Сильная мелочь, а вырастет, так вообще станет обладательницей нехилого резерва, – цокает с завистью маг.
– Подонки, – выплевывает Альтан. – Что сделал вам ребенок?! Уснула? Скорее сознание потеряла от переизбытка напряжения!
Мелко дрожу. Чувство вины давит пуще прежнего. Это все из-за меня. Я не доглядела, я позволила этим проходимцам украсть Печеньку и довести ее до такого…
– Парень, спокойно! – Шимус стирает улыбку и говорит с явной опаской, обращаясь к господину Легранду. – Мы вообще должны были от нее избавиться, но даже для нас воля заказчика оказалась чересчур…жестокой. Детей не трогаем. А она еще и девочка, вся такая маленькая и в платьице розовом, даже на спящую рука не поднимется.
– Кто заказчик?
Альтан спросил как раз то, что меня интересовало больше всего после забот о Пенелопе. Это женщина, и есть у меня догадки, но не вяжется совсем эта история, зачем старой
