Бунтарка и Хозяин Стужи - Валерия Михайловна Чернованова
Только мысль о том, что если падет он, погибнет и Ливия… его Лив… помогала оставаться в сознании, цепляться за этот мир и за надежду, что все-таки сумеет победить.
Чувствуя, что к девушке не подобраться, змей сосредоточился на Хьяртане. Вскинул хвост, собираясь обрушиться на него очередным яростным ударом. Три раскрытые пасти зависли рядом, чтобы при первой же возможности вонзиться в жертву клыками. Скользнув под осклизлым, вздыбившимся волной туловищем, Хьяртан замахнулся. Свист меча, удар, и шипение, наполнившее развалины, превратилось в утробный не то вой, не то рык раненой твари. Одна из голов гротхэна откатилась к испещренной трещинами арке, другие взметнулись к небу, продолжая оглашать окрестности жуткими звуками.
— Осталось две, — процедил Снежный, собирая в кулак остатки сил.
Хотелось обернуться, отыскать Ливию взглядом, еще раз убедиться, что она в порядке, но отвлекаться, даже на мгновение, было опасно — гротхэн уже готовился к новой атаке.
Секунда, другая… Пальцы Снежного сжали крестовину меча, и солнце, на миг пробившееся сквозь грозовую завесу, бликами скользнуло по широкому лезвию. А потом… Оружие вдруг стало невыносимо тяжелым, и вместе с ним потяжелели руки. Хьяртан хрипло выдохнул, почувствовав, как в него проникает острая сталь, отнимая последние силы вместе с надеждой. Взамен оставляя боль и тьму. Толкая в пустоту.
— А на брата никакого внимания, — раздался позади голос, больше похожий на шипение гротхэна. — Обидно, Хьяртан. Я для тебя всегда был лишь досадным придатком к Эртхардам. Ты никогда не ценил меня, брат. Ни-ко-гда. — Дойнарт глубже вогнал в него оружие, процедил сквозь зубы: — Но, может, хотя бы теперь оценишь.
* * *
Ливия Селланд
Все происходило слишком быстро, ужасные картины перед глазами сменялись молниеносно, стремительно. Так меняются абстрактные фигуры в калейдоскопе. Вот только сейчас я смотрела не в детскую игрушку, а в кошмар, в который, как в ловушку, угодили и он, и я.
Хьяртан спас меня. Спас!
И за это тварь его чуть не убила. Крик застыл на губах, когда чудовище отшвырнуло Снежного, словно он был легче воздуха. Стянув с плеч ларгов язык, который не имел никаких шансов стать экзотическим дамским аксессуаром, я было бросилась к любимому. По его приказу мне наперерез метнулись стражи, но обоим не повезло стать поживой мерзкой твари.
— Хьяртан!
Не знаю, услышал ли он меня. Земля гудела и тряслась, а может, это у меня шумело в ушах. Звуки вдруг приглушились, когда вокруг меня сомкнулся мерцающий полог. Почему-то гротхэну я тут же стала неинтересна, он словно забыл обо мне… Зато теперь с упоением нападал на Хьяртана, а тот… мой Снежный, казалось, и на ногах едва держался!
Ну почему не поцеловала его утром?!
Почему не пришла к нему, чтобы… Чтобы сказать, как сильно его люблю. Как становлюсь сама не своя, когда не вижу его хотя бы полдня. Как волнуюсь и радуюсь, ощущая на себе его взгляды. Как сердце в груди замирает, когда он меня касается, а кожа словно воспламеняется…
Проклятье!
Гротхэн его задел, и сердце не просто замерло — оно остановилось. Плечо Снежного тут же окрасилось кровью, я закричала, но толку от моих криков было так же мало, как и от меня в целом на руинах этого злосчастного храма.
Действительно проклятье… Мысленно выругавшись, я снова попыталась сосредоточиться на силе. Ради него, ради Хьяртана… Магическая вуаль из крошечных льдинок, которую Снежный на меня накинул, мельтешила перед глазами. Хотелось откинуть ее, броситься к нему. Помочь хоть как-то. А для этого надо…
Ну же, сила, родная, прошу тебя!
Резко вздохнув, мысленно выкрикнула, призывая дар, и снова почувствовала, как пальцы начинает покалывать, а к ладоням приливает жар, какой ощущаешь, поднося руки к зажженному очагу. Да… вот так… Словно наяву я услышала мягкий шепот Снежного, когда он вставал сзади, нежно к себе привлекая. Когда брал мои руки в свои и рассказывал, учил, помогая познавать магию, направляя и наставляя.
В такие моменты я часто отвлекалась, ощущая, как горячее дыхание скользит по изгибу шеи, как скользят его пальцы по моим запястьям… снова и снова… Волшебные воспоминания…
Которых мне мало! Которые я хочу создавать с ним каждый день нашей жизни, непременно долгой и счастливой. И никакая ползучая тварь не отнимет у меня моего любимого мужчину!
Солнечный луч сорвался с рук и ударил в гротхэна ровно в тот момент, когда… в Хьяртана со спины ударил Дойнарт. Я задохнулась, захлебнулась криком, когда Снежный с гадкой, довольной ухмылкой выдернул кинжал из его тела, собираясь ударить снова.
Убить и бросить на растерзание гротхэну.
— Нет!!!
Свет, отскочив от гротхэна, хлестанул Дойнарта. Снежный взревел, на пару с призванной им тварью, а я почувствовала, что ледяной полог, укрывший меня, тает.
Исчезает…
Чудовище будто тоже это ощутило, метнулось ко мне, круша все на своем пути. А Хьяртан… Хьяртан обернулся.
Последнее, что успела заметить, это лезвие меча, сверкнувшее в его руке, и кинжал в обожженных пальцах Дойнарта, который он направил в сердце своего брата. А в следующее мгновение меня ослепило магией.
Меня и чудовище, раскрывшее надо мной пасть.
Это была не моя сила, свет принадлежал не мне. Казалось, само солнце, вспоров грозовые тучи, спустилось с неба, чтобы уничтожить, сжечь, испепелить гротхэна.
Тварь шипела, беспомощно извивалась, круша то, что еще не успела превратить в пыль и разрушить, а я, вместо того чтобы бежать от нее без оглядки, смотрела… Смотрела на поднимающуюся по ступеням маму. Это она, словно то самое ослепительно яркое солнце, убивала жуткое, опасное чудовище. Бледная, сосредоточенная, она шла к нему без малейшего страха. В чертах лица, заострившихся и напряженных, я видела решимость спасти и защитить. И словно откликаясь на ее силу, как тогда, в замке Родуэлла, моя тоже пробудилась. Уже не просто покалыванием, легким жаром — она раскрылась во мне бушующим пламенем. Хлынула светом, таким же пронзительным, ярким, как и у мамы, и от гротхэна… ничего не осталось.
Чудовище, вселявшее ужас, почти непобедимое, осело на землю горсточкой пепла. Ладно, не горсточкой, скорее, зловонной такой горкой, неподалеку от которой… неподвижно лежали Хьяртан и Дойнарт.
Чувствуя, как сердце в груди каменеет, я бросилась к Снежному.
Меня оттащили раньше, чем я успела добежать: чьи-то сильные руки подхватили, хотя я брыкалась, кричала, что должна ему помочь, потому что ему могла помочь только я — особенно после такого ранения. Перед глазами до сих пор стояла гадкая ухмылка Дойнарта, когда он вонзил кинжал в спину моего любимого. Если бы я
