Кафедра зооцелительства (СИ) - Журавлева Юлия

Очнулась я только перед массивной дубовой дверью.

- Ваш допуск, - потребовали стражи на входе. Саймон предъявил бумагу, которую долго и скрупулезно изучали. Я затаила дыхание, молясь всем ушедшим, чтобы нас пустили дальше.

- Проходите, - от облегчения сердце ухнуло вниз, колени ослабли, я сильнее вцепилась в некроманта и, с трудом переставляя ноги, прошла в главный зал суда.

Сели мы на самый последний ряд, для верности некромант накинул на нас обоих маскировку стражей, смазывающую лица. Собственно, ничего сверхъестественного, как оказалось, - обычный артефакт, прикалывался булавкой к воротнику и активировался легким движением.

- Здесь все будут при исполнении, - пояснил рыжий, - твое открытое лицо слишком бросается в глаза и еще привлечет ненужное внимание.

Но мою руку Саймон отпускать не спешил, за что я была ему искренне признательна. Без поддержки я бы точно не пережила это утро.

Стрелки часов, будто издеваясь, ползли медленно и неторопливо. Равнодушному механизму спешить некуда, он важно отсчитывал какие-то растянувшиеся втрое минуты. Полчаса до начала слушаний превратились для меня в настоящую пытку. Воздуха не хватало, а в висках вел свой собственный отсчет пульс.

Поэтому, когда боковая дверь отворилась и сопровождение из трех тайных стражей ввело моих родителей, я чуть не вскочила со стула.

- Спокойно, - шепнул некромант, дернувший меня назад. - Сидим тихо.

Родители заняли места на скамье обвиняемых. Сегодня они были одеты не в тюремную, а в обычную одежду. Правда, за время заключения оба заметно похудели и осунулись. Старые вещи стали им велики почти на размер и сидели слишком свободно. Но Мария и Александр Риар все равно выглядели достойно. Вот только глаза у них были потухшие, и обреченность прямо читалась на лицах. Они пришли сюда без надежды на спасение и были готовы к приговору.

Судья вышел в традиционной белой полумаске. Раньше маски были полными, а личность самого судьи - тайной. Сейчас же все знали, кого назначили на процесс, но маска осталась частью традиции, как и белый плащ с капюшоном. Зал, к слову, тоже белый, только скамьи в десять рядов сделаны из темного дерева. Над креслом судьи, напоминающим трон, висел гобелен, повторяющий статую - разящая врагов дева на грифоне.

По преданию, женщина была одной из ушедших, богиня справедливости, чей меч разил лишь виновных. Но и о великодушии богиня тоже не забывала. И я очень, очень на нее рассчитывала.

Тайные стражи в черном, заполнившие зал и следящие за процессом, напоминали слетевшееся воронье. Размытые лица не нуждались в дополнительных масках. Арнаудские волкодавы скалились на предплечьях. 

Несколько человек зашли без маскировки и, судя по отличающейся форме, это был кто-то из Высших лордов, стоящих во главе ищеек.

- Слушание дела Александра и Марии Риар, обвиняемых в пособничестве предателю и государственному изменнику, готовившему заговор против короля, объявляется открытым, - не лучшее из возможных начал.

Я вцепилась в кресло, не осознав, что одной рукой чересчур крепко сжимаю руку Саймона. Рыжий молча терпел.

Дальше шло выступление свидетелей, среди которых мелькали знакомые лица, обвинителей, спокойно излагающих  уже известные всем факты, и защитников, показывающих мои родителей скорее жертвами, чем преступниками. Термины, большую часть которых я не понимала, споры, обсуждения, доводы “за” и “против”. Бесстрастный судья, молча наблюдающий за защитой и обвинением, кажется, едва ли не спал, изредка уточняя какие-то моменты, на мой взгляд, совсем не относящиеся к делу.

В какой-то момент мне показалось, что все кончено, несмотря на все старания защиты. Несмотря на все мои старания. Вина родителей была столь очевидна, что даже ребенок признал бы их виновными. 

Саймон буквально с усилием разжал мои пальцы и, пообещав скоро вернуться, отошел. Вернулся уже со стаканом воды.

- Выпей, на тебе лица нет, - шепнул страж, передавая стакан. - Держись, осталось совсем немного.

Я держалась. Смотрела на стражей, на собравшихся свидетелей, на судью, подпирающего кулаком щеку. Никому из них по-настоящему не было дела до жизни двух бесконечно дорогих для меня людей.

Неожиданно я почувствовала чужой взгляд и повернулась. Светловолосый мужчина лет тридцати пяти, явно из Высоких лордов, пристально и задумчиво смотрел на меня. И даже не отвернулся, поняв, что я заметила. Плевать. Я здесь только ради родителей. Мнение и странный интерес кого-то еще меня не волнуют. Мое внимание снова переключилось на процесс.

- Суд объявляет перерыв и удаляется на совещание, - объявил судья. 

Вслед за ним ушли еще трое, в числе которых был и разглядывавший меня человек.

- Я сейчас вернусь, никуда не уходи, - попросил Саймон и тоже вышел.

Я осталось одна, следя со своей галерки за мамой и папой. Они тихонько переговаривались и улыбались друг другу. Наверное, виделись они это время тоже нечасто и теперь просто рады снова побыть вместе. В груди щемило от одного их вида. А еще от страха, что приговор вполне может быть совсем не тем, на который я рассчитывала.

- Здесь четыре Высоких лорда из руководства тайной стражи и не только! - пораженно рассказал вернувшийся Саймон. - Они все сейчас на совещании с судьей. А ведь это предварительное слушание, на нем рассматривают только дело твоих родителей, остальных будут судить завтра.

- Даже не знаю, хорошо это или плохо, - я уже ни в чем не была уверена. Ожидание изматывало и рвало душу.

- Все будет хорошо, - некромант ободряюще сжал мою руку. - Вот увидишь. Они не смогут не зачесть твои старания, один гримуар чего стоит.

Вот только поможет ли это родителям? Или корона решит, что я вполне удовлетворилась букетом?

Дверь в совещательную комнату отворилась, и четверка вернулась в зал на свои места.

Судья обвел всех присутствующих взглядом, кажется, видя всех и не видя никого одновременно. Эмпат. И очень сильный. Такой, наверняка, почувствует любую ложь, никаких дополнительных артефактов не надо. 

И человек в белом низким голосом обратился к залу.

- На сегодняшний день собрана большая доказательная база, подтверждающая непосредственное участие обвиняемых в создании и видоизменении драконьей чумы, что является тяжелейшим преступлением не только против короля, но и всего государства и даже мира, - начал речь судья. - Однако, учитывая все смягчающие обстоятельства, а также искреннее раскаяние и готовность искупить свою вину, суд рассмотрел дело супругов Риар отдельно и принял решение.

В зале царила тишина. Магический полог отрезал все, доносившееся извне, и препятствовал любой прослушке снаружи. Кажется, биение моего сердца было самым громким звуком во всем здании.

- Приговор суда, - судья достал из внутреннего кармана плаща свернутый в трубку лист, сломал печать и развернул: “Лишение семьи Риар титула и вычеркивание из книги высокого сословия, - это было ожидаемо, приставка “леди” - минимальная потеря в моей жизни. - Конфискация имущества в пользу короны, - что было сделано еще давно, закрепление этого положения - чистая формальность. - Десятилетняя ссылка на южные границы королевства с принесением клятвы верности и служения, клятвы о непричинении вреда, ограничения передвижения до истечения срока, клятвы о неразглашении любой информации, касающейся данного дела. Запрещается конфиденциальная переписка и любая научная деятельность, если это не прямой приказ короны. На место ссылки Александр и Мария Риар отправляются завтра вместе с пограничным отрядом, приступающим к службе на южном рубеже Авардона. Решение суда окончательное и не подлежит пересмотру или обжалованию.

На этом судья встал и неторопливо покинул зал через свою дверь.

Я все еще не верила в услышанное. Не могла до конца осознать, что родителей оставили в живых и все позади.

- Элиза, - я подняла на Саймона глаза, только сейчас осознав, что плачу. - Все хорошо?

- Это правда? Их не казнят? 

Я смотрела на ошеломленных родителей, недоуменно переглядывающихся и пораженных таким мягким приговором. Так хотелось кинуться к ним через все лавки или просто крикнуть, что я здесь, с ними.