Муж на сдачу (СИ) - Зика Натаэль
И всё??! Мариэта глазам своим не верила.
Неужели, ей померещилась его нежность, те слова, которые Михаэль шептал ей, его поцелуи и ласки? Его внимание и забота и взгляд, каким он смотрел на неё?
Они расстаются навсегда, а он не нашел сил или желания написать ей что-нибудь доброе. Она уже не говорит, что мог бы проводить лично. Ладно, не проводить, но встретиться напоследок? Неужели, она для него ничего не значит? А старуха еще про брак говорила…
Чувствуя, что глаза наливаются слезами, Мариэта, спешно свернула письмо и засунула его назад в корзинку.
— Идём!
— Амулет отвода, — Азалия протянула ей шнурок. — Ми…хэ велел передать, что можно даже разговаривать, нас не услышат и не увидят, но одарённые могут почувствовать магию амулетов, поэтому нам лучше здесь не задерживаться. Идите за мной.
Мари думала, что девушка поведет ее к потайному ходу, но Азалия направилась на выход обычным маршрутом, как ходят все — по коридору, потом лестницы, еще коридоры и, наконец, выход на улицу. Там — к воротам, и за них.
Дневное Око уже больше, чем наполовину скрылось за горизонтом, еще немного, и они не успели бы!
— Азалия, почему мы не пошли тайным ходом? — чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, Мариэта решила разговорить спутницу.
— Я же не Его Сиятельство, как бы я открыла вход? Да и не найду я его.
— Получается, у замка нет охраны, кто угодно под отводом может зайти? — удивилась зельеварка.
— Нет, что вы! — рассмеялась Азалия. — Меня в замок провёл милорд и оставил разрешение нам на выход. Родовая магия не впустит никого чужого, хоть весь амулетами увешайся.
— Как это?
— Вы не знали? Замок пропитан магией, он почти сам артефакт. Его Сиятельство только к стене подошёл, как замок его сразу признал, — девушка хихикнула. — Вот сюрприз будет, когда целители и графиня обнаружат, что вернулся хозяин, но его самого не найдут!
— Представляю, — вздохнула Мариэта.
— Всё, отсюда мне вот по этой дороге, у меня там дом. А вы знаете, куда пойдёте? Ой, чуть не забыла! — Азалия вытащила небольшой белый шарик. — Это портал. Милорд приказал передать, что вы должны взять его в руки и когда поверхность шарика нагреется, представить то место, город, государство, куда хотите перенестись, затем раздавить капсулу. Вы прямо тут перейдете?
— Нет, Азалия, я отойду от замка подальше. Спасибо тебе! Кстати, как давно вы знакомы с Его Сиятельством? Ты работала в замке?
— Нет, я была горничной у аманты графа, в городском доме, который сгорел, — беспечно махнула рукой девушка. — Удачи вам, ари!
Азалия, легкая, как козочка, умчалась, оставив Мариэту в раздумьях.
Надо идти к зельеварке. Та обещала что-то ей рассказать, важное, а утром Мари раздавит капсулу. Ночи же им хватит, чтобы старая зельеварка успела поделиться? Но сначала… сначала она хочет поговорить с Михаэлем. Может быть, она неправа, может быть, ему совершенно не нужны никакие с ней разговоры, но она должна понять — почему он так сух с ней. Неужели, она не заслужила капельку тепла? Ведь, она знает, насколько нежным он может быть, так играть невозможно! Наверное, у него не было времени написать больше, или не хотел, чтобы письмо увидели чужие глаза. А ей лично он сказал бы совсем другое.
Решительно поддернув корзинку, женщина зашагала по направлению к дому старой зельеварки.
Да, из повозки это расстояние казалось в три раза короче!
К знакомой тропинке Мариэта подошла уже в густых сумерках. Озираясь — отвод отводом, но, мало ли?! — женщина дошла до сохнущего дерева и остановилась, вытащив переговорник. Поколебавшись, сжала монету.
— Мариэта? — встревоженный голос. — Что случилось? Ты вышла из замка?
— Да.
— Тогда, чего ты тратишь время попусту? — Мари тихо ахнула.
— Я не… Мы не попрощались.
— Всё, что я хотел сказать тебе, я написал в записке, — отрезал граф. — Переговорник выброси, я сейчас же деактивирую свой. Ты довольна оплатой?
— Да, но…
— Тогда не медли, уходи.
— Ты… больше ничего мне не скажешь? — сердце Мариэты обливалось слезами, мозг отказывался верить в то, что она слышит.
— Спасибо тебе за спасение и помощь. Будь счастлива!
— Михаэль… Я думала… Что мы… что ты… что я…
— Мариэта, я тебе ничего не обещал! Вернее, обещал, что втрое заплачу за услуги, я обещание выполнил.
— За услуги? — голос Мари дрогнул, голова начала трезветь.
— Конечно. Ты оказала мне неоценимые услуги, которые я щедро оплатил.
— То есть, то, что было между нами…
— Я — здоровый, причем, и твоими стараниями, мужчина, — резким голосом оборвал граф. — Не привык воздерживаться, тем более, когда мне женщина сама предлагает. Мы скрасили друг другу дорогу, вот и всё. Ты знала, что я женат, ничего больше, чем мимолётная интрижка, я тебе не обещал.
Сама предлагает? — Мариэте казалось, что каждое слово режет её, словно нож. — Интрижка?
— Конечно. Не вешайся ты мне на шею, не строй глазки, я и внимания бы не обратил. Слушай, у меня дела, я тебе благодарен за помощь и всё такое, но давай на этом и остановимся? У каждого из нас своя дорога, я не желаю знать, куда ты отправишься. Понятно сказал? Прощай.
Монета перестала вибрировать и остыла, а Мари всё стояла, глотая слёзы, сжимая кружок. Потом сорвала с шеи цепочку и, не зная, куда её выбросить, невидящими глазами осмотрелась. Ночь еще не совсем вступила в свои права, но в зелёном тоннеле уже разлилась чернильная чернота. Повернувшись, женщина задела ветку и вспомнила — сохнущее дерево! Ей и в прошлый раз его было жаль, но помочь она не могла, не при экономке же! А сейчас у нее времени полно! Из-за эмоционального всплеска, сила бурлила, грозясь выйти из-под контроля.
Зельеварка опустилась на землю у самых корней дерева, положила цепочку с амулетом и ненужным теперь переговорником. Амулет пригодился бы, но она не хочет ничего, что держал в руках Михаэль. Монеты… Они побывали у сотни людей, а амулет Михаэль делал сам и специально для неё. Потом, она должна думать о малыше. Себе она ещё заработает, деньги же принадлежат её ребёнку.
Женщина призвала магию…
Если бы кто-нибудь мог подсмотреть за происходящим, он увидел бы, как из земли вылез корень, подцепил цепочку и погрузился вместе с ней под землю. А потом старое дерево встряхнулось, задрожало и пустило новые побеги.
Вымотанная морально и физически, обессилившая от слёз и боли, Мари добралась до домика зельеварки только через два с половиной оборота.
Старуха ни о чём её не стала спрашивать, молча, налила ей отвар, капнув туда три капли снадобья, довела до широкого топчана и уложила, заботливо подоткнув одеяло.
Мариэта провалилась то ли в сон, то ли в обморок. В любом случае, не думать, не ощущать, не чувствовать для неё сейчас оказалось благом.
Михаэлю хотелось кричать. Нет, не кричать — выть, царапать ногтями стены потайного хода, биться в двери, крушить, ломать и бежать. Бежать к ней, упасть на колени, обнять ноги и умолять о прощении.
Михаэль посмотрел на сжатый в пальцах переговорник, на мгновение закрыл глаза. Монетка — единственная связь с Ритой, но он сам приказал женщине избавиться от её близнеца, а после того, что он ей наговорил, Мариэта выбросит переговорник в ближайшую канаву. Вряд ли он сможет когда-нибудь услышать её голос, поэтому, ни к чему сохранять и этот артефакт.
Магия послушно отозвалась, покинув монету, превратив ту в обычную вещь. Граф разжал пальцы, выпуская из руки шнурок, и, глухо звякнув о плиты пола, кругляш откатился в сторону.
Вот так, и его жизнь уходит сквозь пальцы, утекает, откатываясь в угол.
Если бы он знал, что будет настолько больно… Догадывался, да, но когда каждым словом он проворачивал в ране нож, когда почти физически ощущал, как сначала удивляется, потом недоумевает Мариэта, а потом, вздрагивает от каждой его фразы, чуть всё не испортил, еле удержав порыв тут же объясниться и вымолить прощение.
